Я пришла к «это-определенно-имеет-значение» мнению, но оставила это при себе и придерживалась первой части ее вопроса. Пока.

— Люди, которые изменяют, обычно начинают действовать по-другому. Они могут вдруг начать лучше одеваться или много заниматься в тренажерном зале. Часто бывают колебания настроения — от чрезмерно хорошего до злого в одно мгновение. Оба возникают из-за чувства вины. Они хотят много пространства и уединения, и их телефоны недоступны. Часто появляются отговорки о деловых поездках или работе допоздна. Если это бывало и раньше, то не выглядит так подозрительно, но если это ново и добавляется ко всем другим вышеперечисленным вещам — это вызывает тревогу. И, конечно, частота секса обычно меняется…

Эми Линн залилась слезами.

У меня оборвалось сердце. Это ощущение было обратным чувству волнующего покалывания. Я хотела, чтобы она бросила парня, если он был козлом, — и из всего, что я знала, он таковым и был — но я ненавидела, что это причиняло боль, прежде чем приходило исцеление.

Я вспомнила тот момент, когда поклялась сделать все возможное, чтобы предотвратить эту часть. В ту ночь тетя Велма плакала с растёкшимся на лице макияжем и спрашивала, как это могло снова с ней случиться? Пережить один болезненный развод было не достаточно?

Я погладила Эми Линн по плечу, пытаясь обеспечить тот небольшой комфорт, который могла.

— Он был таким странным за два месяца до того, как мы расстались, — сказала она с фырканьем. — Но Джейкоб сказал, что сожалеет о том, как все развалилось между нами, и он приложит больше усилий в этот раз. Может быть, мне просто нужно отпустить это? — она выгнула брови, ожидая, что я подтвержу ее мысли.

— Думаю, тебе нужно поговорить с ним. Общение — важно, и как только вы начнете честный диалог, — а самое сложное это поговорить спокойно, без нападок или обвинений — ты поймешь, сможете ли вы с этим разобраться.

Она стерла свои слезы и кивнула.

— У тебя есть моя визитка, так?

Она снова кивнула.

— Звони мне в любое время. И ты можешь приехать в следующую субботу, если хочешь.

— Спасибо, — сказала она, затем встала и направилась к двери. Но внезапно она обернулась ко мне. — Ты можешь не рассказывать Аннабет о возможных изменах? Я не хочу слушать «Я же тебе говорила», особенно, если это даже не правда.

— Я оставлю тебе решать, как много ей рассказать, — сказала я.

Затем она ушла, а я осталась с напоминанием о том, как сильно ранили расставания, и не имело значения, кто был неправ, а кто прав.

Глава 11

Поскольку я думала о последнем разводе тети Велмы меньше двадцати четырех часов назад, то не могла не изучать Дика, ее третьего мужа, когда мы выставляли стулья к обеденному столу, на который мама установила тонкий фарфор и достаточно столового серебра, чтобы смутить даже самых подготовленных в столовом этикете. Когда тётя начала встречаться с ним, моя программа была на начальных стадиях развития. Следует отметить, что Велма не могла долго оставаться в одиночестве, и это, вероятно, и было причиной её вмешательства в мою личную жизнь. Она не могла представить, как можно жить, не имея кого-то значимого рядом с собой.

К счастью, Дик не подавал сигналов опасности, несмотря на выбор называться Диком, а не Ричардом. Кроме того, он обожал Велму, и это убеждало меня в том, что он останется с ней и будет ей верен. Но если он, в конце концов, скатится на дорожку лжи и измен, я буду первой в очереди, чтобы заставить его пожалеть об этом.

Тетя Велма подтащила свой стул ближе к обеденному столу и нахмурилась, когда ее взгляд, как самонаводящаяся ракета, достиг моих волос.

— Я думала, ты вернулась на правильный путь — именно это сказал Джексон.

Я потянулась назад и взбила основание моей видимо отвратительной прически, которую я завила так, чтобы она была достаточно элегантной для моего платья.

— Это вечерний хвостик. Согласно сведениям журнала, лежавшего на моем столике, он был «нарядным и романтичным», и женщины-знаменитости щеголяли с этой прической на красной ковровой дорожке.

— Хмм, — тетя Велма покачала головой. — Ты можешь накрасить свинью помадой, но это все еще будет свинья.

Я поймала взгляд Джексона, хихикающего над нашим обменом «любезностями», поэтому я налепила приторно-слащавое выражение на свое лицо, спрашивая:

— Джексон, ты не мог найти галстук этим вечером?

Мы все остановились, чтобы изучить его рубашку на пуговицах без галстука. Мой брат вынужденно улыбнулся.

— Я так спешил, чтобы добраться сюда и насладиться маминым тушеным мясом, что совершенно забыл о нем.

— Совершенно забыл? — повторила я. То, как ему удавалось избегать неприятностей с таким возмутительным поведением, не переставало меня удивлять. По крайней мере, это помогло разрядить обстановку и отвлечь внимание от моего позорного конского хвоста. И это было лучше, чем спорить с изречением тети Велмы.

Мама прочистила горло.

— Прекратите все. Нам нужно произнести молитву, — она послала острый взгляд папе, который держал кусочек кукурузного хлеба в дюйме от губ. Как только он опустил его на тарелку, она оглянулась вокруг и наморщила лоб. — Я всегда чувствую, когда кого-то недостает, с тех пор… — она не закончила, но то, что ее взгляд задержался на месте рядом со мной, где раньше сидел Мэйсон, сказало все. Конечно, она любила Мэйсона — вся семья любила. Но серьезно? За столом было восемь взрослых и трое детей. Действительно нужно указывать на отсутствие парня, который раньше втискивался в угол рядом со мной? Они в один голос утверждали, что мне нужно было двигаться дальше, но и им тоже.

Думаю, это высказывание означало, что мама и тетя Велма будут прилагать еще больше усилий, чтобы свести меня с кем-то. За прошедшие пару месяцев они уже представили меня каждому подходящему холостяку в округе. Я была удивлена, что на сегодняшнем обеде не было нового незнакомца, которому, как они всегда утверждали, больше некуда было пойти на обед. И я должна поверить в это?

«Во всяком случае, то, что я пропустила обед на прошлой неделе, дало мне не просто одно, а целых два воскресения вдали от попыток завязать разговор с совершенно незнакомым человеком».

— Я произнесу, — добровольно вызвался Джексон достаточно громко, чтобы снова вернуть к себе внимание.

Думаю, это означало, что я перед ним в долгу.

Как только все сказали «Аминь», я посмотрела на часы настолько незаметно, насколько это было возможно. Мне нужно потерпеть всего лишь полтора часа, а потом я смогу уйти, используя какое-либо оправдание, и направиться в «Лазурь» на свидание с Уэйдом.

Если повезет, оно пройдет лучше, чем мое последнее свидание.

***

— Как банкир? — спросила Иви, когда я села напротив нее в баре. Она смешивала напиток и в данный момент трясла серебристый шейкер для коктейля.

Проверив барную стойку на отсутствие пролитой жидкости и конденсата, я положила на неё свою вышитую бисером сумочку. Табурет закачался, когда я потянула юбку вниз до приличной длины.

— Он нервничал из-за моей работы и просил меня потренировать его на нашем свидании.

— Неееет.

— Да.

— Черт, я болела за него, — Иви перевернула бокал и налила в него пенистую розовую жидкость.

— Ну, я тоже. Он звонил сегодня, когда я была на семейном обеде. И поскольку я знаю, какими трудными могут быть свидания для застенчивых людей, я подумала о том, чтобы дать ему еще один шанс. Может он перестанет нервничать со временем. Но все же я отправила его звонок на голосовую почту, потому что никто не смеет прерывать семейный обед Гэмблов,

Иви засмеялась.

— Для таких мило выглядящих леди, твои мама и тетя немного жуткие.

— И ты это говоришь мне? Тетя Велма четко дала понять, что мой конский хвост не на высоте, — я не хотела рассказывать о «не-столь-завуалированном» упоминании мамы о Мэйсоне.

Иви прикрепила вишенку к ободку бокала, и у меня появилось искушение стащить и попробовать ее.