Мэлакай последовал за ней медленнее.

Эмма была молодой, и многие вещи, которые она нюхала или чувствовала, не имела никакого понятия, что означают. Мэлакай понимал их. Эшли была жива, и боролась, чтобы остаться такой, это все, о чем они могли просить.

Его руки сжались вокруг его пары, когда она опустила голову на его грудь и крепко обняла за шею.

— Кто такой Гидеон? — спросила она, не позволяя себе верить в то, что что-то может забрать Эшли из своего мира. Она была слишком жизненной, слишком важной частью жизни тех, кого любила, и тех, кто ее любил.

— Часть прошлого, — тихо ответил он ей, и Изабель почувствовала, что прошлое, в котором присутствовал Гидеон, должно оставаться в прошлом.

— Тогда почему он был здесь?

На этот вопрос Мэлакай скривился.

— Чтобы открыть старые раны, — сказал он с сожалением. — Это единственная причина, по которой он здесь, Изабель. Это единственная причина, по которой кто-то из нас приехал сюда. Открыть старые раны.

Она положила голову ему на грудь, когда Эмма открыла дверь лестницы на этаж, на котором были их комнаты.

— Мы останемся в твоей комнате, — сказал он ей, когда другая девушка направилась к двери комнаты Изабель, в которой осталась в первую ночь.

Внеся ее, он не положил ее на кровать, не сел в кресло. Когда Эмма закрыла за собой дверь, а не присоединилась к ним, Мэлакай опустился на один из стульев, прижав ее к себе, приложив лицо к ее шее.

— Я бы умер без тебя, — вдруг прошептал он, мускулы его рук сжались, когда он пытался не держать ее слишком близко. Когда боролся, чтобы не поглотить ее своей кожей, растворить в глубине души.

— Не говори этого, — Изабель знала, что это правда, так же, как знала, что отдаст свою жизнь за него, знала, что без него ее жизнь потеряла бы смысл.

Прошло всего несколько дней с тех пор, как ее глаза встретили его через весь бар. Менее чем сорок восемь часов, но когда-то ее дед предупреждал, что, когда она найдет свою истинную любовь, узнает об этом в тот, же миг, и она столкнется со смертью, чтобы удержать ее.

Изабель держала его крепко.

— Не оставляй меня, — она нуждалась в нем. Ей нужно было его прикосновение, поцелуи. Но больше всего на свете ей нужно было знать, что ничто, никто не мог протянуть руку и разделить их снова.

Поднявшись на ноги и, подойдя к кровати, Мэлакай осторожно положил ее, прежде чем лечь рядом с ней и снова взять ее в свои объятия.

Просто держа ее.

— Наши врачи уже летели из-за наших тестов, поэтому они уже с Эшли, — сказал он ей, когда она лежала близко к нему настолько, насколько позволяла одежда. — Наше спаривающее вещество отличается от других, и наши ученые усердно работают, чтобы выяснить, что вызвало его и как его ослабить.

Изабель покачала головой.

— Я не хочу знать, — и она этого не узнает. Взглянув на него, чувствуя его тепло, позволяя себе поверить, что она действительно здесь с ним, что действительно была в его руках, а не смерилась с той же судьбой, которую Холден ей описал. — Я не хочу знать, Мэлакай. Я ждала тебя. Все эти годы искала и ждала, зная, что бы то ни было, мы будем вместе. То, что стоило бы одиноких ночей и страхов, что я где-то упустила тебя, — она коротко покачала головой. — Я не хочу это терять.

То, что их объединило, спаривание, как они это называли. Разве это сильно отличалось, настолько от тех, у кого не было генетики Пород? Или это была просто усиленная форма, которая исключала процесс ожидания, отрицания или отвращения от страха, которое присутствовало со многими другими людьми? По мере того, как технология, продвигалась вперед, также страхи и препятствия, которые препятствовали любви.

— Я не хочу потерять половину того, кем мы являемся, Мэлакай, — сказала она ему, когда его голова опустилась, что его губы коснулись ее. — Даже на секунду.

Эпилог

Так много раз я мечтал, что ты была здесь.

Потом мечта сбылась…

Альфа стаи койотов, Дель-Рей Дельгадо и его койа Аня стояли и молчали в зале ожидания больницы. Подкрепление прибыло к ним в виде тридцати койотов Пород, поскольку они обеспечивали сохранение пары и малыша, которого альфа взял с собой. Его белокурая, кареглазая версия в миниатюрной версии.

Койа вытерла слезы, но ее лицо было бледным, глаза покраснели. Каждая Порода в зале ожидания билась от ярости и беспомощности. Не было того, кому можно нанести удар. Никого чтобы убить за боль их койи и за непростительный грех, заставивший перестать смеяться Эшли Труин, ее улыбку или надежду, которую она давала каждому койоту, который осмелился выступать против Совета. Она была самой лучшей и блестящей из них во многих отношения. Эшли всегда шла туда, куда ангелы боялись ступить, молясь, чтобы она хотела жить, а не сражаться.

Дель-Рей прошелся взглядом по комнате, чтобы посчитать количество тех, кто уже присоединился к ним. Они все еще прибывали, прилетая со всего мира, на случай, если будут нужны.

На удивление его второй заместитель, Брим тоже был здесь. Стоял в одиночестве и молчал в углу комнаты, скрестив руки на груди, и угрюмый взгляд поселился на его лице. Он чувствовал себя ответственным, подумал Дель-Рей. Брим всегда принимал больше, чем следовало, особенно в тех случаях, когда дело касалось девочек.

— Когда Эшли было два, у нее была лихорадка, которую врачи не могли сбить, — прошептала Аня, когда она стояла рядом с ним. Эмма смотрела в пол, сидя на диване рядом с ней. — Ты помнишь эту лихорадку, Эмма?

Эмма кивнула.

— Она справилась с ней, не так ли? Когда все говорили, что не справиться. Она боец. Эшли хочет жить, делать покупки, ногти и волосы. Она любит это.

Голова Эммы вздрогнула.

— Нет, она этим наслаждается, — прохрипел ее голос. — Она любит тебя, и альфу, и меня, и Шэрон, и Марси и Кейт. Но она убеждена, что умрет молодой, и мир не будет плакать по ничтожному койоту Пород, — Эмма снова вздрогнула от тихих всхлипов, когда Аня повернулась к Дель-Рею, обнимающего ее свободной рукой, притягивая к себе.

Скорбь в воздухе, которая висела над комнатой ожидания, была свидетельством любви, которую все они разделяли к слишком маленькой, хрупкой, молодой женщине, которая действовала так, как будто была сделана из титана, а не из плоти и крови.

Глядя над головой Ани на своего брата, его заместителя, Дель-Рей наблюдал, как Брим поднял голову и посмотреть в потолок, быстро заморгал, и снова опустил взгляд в пол.

Эшли была маленькой сестрой для каждого, и Брим серьезно относился к этой обязанности. Он дразнил, упрекал и часто качал головой над выходками девочки, но Брим всегда убеждал Дель-Рейя давать Эшли спа-дни, когда ее наказывали за то, что она рисковала собой, или, чтобы успокоить, позволить ей купить новую пару обуви, когда она забывала выполнить какую-нибудь хозяйственную работу в Цитадели, одинокой башни горы с видом на Гавань, контролируемой Породами койотами.