– Конечно, было бы неслыханной смелостью со стороны врага или корсара зайти в наш порт, зная нашу бдительность и осторожность, – заметил вице-губернатор самодовольно.

– Тем более, синьор, что подобный смельчак мог не ожидать себе иной награды, кроме потасовки и ареста, – прибавил капитан со своей обворожительной улыбкой, настолько расположившей к нему вице-губернатора, что тот пригласил его с собой отужинать. Приглашение было принято, и несколько минут спустя все трое сидели за столом в соседней комнате.

Начиная с этого момента всякие подозрения, если они и оставались еще у старших чиновников Порто-Феррайо, совершенно рассеялись. Легкая итальянская кухня и еще более легкие вина только содействовали веселому настроению. Но приезжий ел и пил очень умеренно, видимо желая поскорее освободиться, несмотря на всю любезность хозяина.

Андреа Баррофальди не преминул воспользоваться случаем, чтобы блеснуть своей начитанностью перед подестой. Он много говорил об истории, религии, правительстве, законах, климате и промышленности Англии, обращаясь к капитану за подтверждением или отрицанием высказываемых им взглядов, и по странной случайности их мнения всякий раз поразительно сходились. Капитан умел даже польстить ему, выражая свое удивление перед такой начитанностью. Польщенный Баррофальди шепнул даже подесте на ухо, что новоприбывший, может быть, не кто иной, как тайный агент британского правительства, подосланный с целью навести некоторые справки о торговле и мореплавании в Италии, чтобы, в случае возможности, расширить коммерческие отношения этих двух государств, – настолько выдается этот молодой человек своими способностями и рассудительностью.

– Вы почитатель аристократии, – заметил Баррофальди во время разговора на эту тему, – и, если говорить откровенно, может быть, вы сами благородного происхождения?

– Я! Я ненавижу аристократов! – с необычайной горячностью произнес капитан, видимо забывшись и в следующую же минуту сожалея о своей несдержанности.

– Это удивительно со стороны англичанина. А, я понимаю, вы в оппозиции и потому так говорите. Странное явление, друг Вити, но тем не менее верно, что в Англии вечно существуют две враждующие между собой партии. И каждая из них считает себя правой, и каждая стремится к власти.

– Вы совершенно верно определяете наши политические партии, синьор, но теперь позвольте мне удалиться: уже ночь, а я далеко не спокоен относительно соблюдения надлежащей дисциплины на вверенном мне судне в мое отсутствие.

Так как вице-губернатор к этому времени успел уже сообщить все, что знал относительно Англии, то он более не задерживал гостя, и тот ушел, предоставив друзьям перетолковывать как им вздумается все сообщенные им сведения.

Капитан был очень доволен, когда наконец оставил дом вице-губернатора – дворец, как называли его простодушные островитяне; его утомили ученые разглагольствования Баррофальди, и хотя он немало знал морских анекдотов, немало посетил английских гаваней и мог сравнительно успешно выпутаться при подобных обстоятельствах, но еще впервые пришлось ему поддерживать такой длинный разговор о предполагаемой его родине. Если бы почтенный Андреа услышал все посылаемые ему капитаном проклятия, к нему бы не преминули возвратиться все его первоначальные сомнения.

Была ночь, но ночь звездная, тихая, полная сладкой неги; такие ночи бывают только на побережьях Средиземного моря. Едва ощущался легкий ветерок, казавшийся скорее нежным дыханием моря, и несколько незанятых людей затянули свою вечернюю прогулку на горе. Когда моряк подошел к этому месту прогулок, он на минуту приостановился, как бы затрудняясь, куда идти. Женщина, фигура, тщательно закутанная в широкий плащ, прошла мимо него и, окинув его внимательным взглядом, продолжала подниматься на гору. Неожиданность ее появления и мимолетность помешали молодому человеку, в свою очередь, рассмотреть ее; но, видя, что она направляется к местам, менее посещаемым, он последовал за нею. Вот она остановилась, и он не замедлил подойти к ней.

– Джита! – радостно воскликнул он, узнавая знакомое лицо, которое она больше не прятала. – Какая удача! Эта встреча снимает с меня большую заботу. Тысячу благодарностей за вашу доброту, дорогая Джита! Разыскивая вашу квартиру, я рисковал скомпрометировать и вас и себя.

– Вот поэтому-то я и решилась встретить вас, Рауль, хотя это, может быть, и не особенно прилично для девушки. Глаза всех в этом маленьком болтливом городке следят теперь за вашим люгером и, конечно, следили бы за вами, его капитаном, если бы подозревали, где вы. Вы ведь не знаете, за кого принимают вас и ваше судно.

– Ничего постыдного, надеюсь, дорогая Джита?

– Говорят, что вы француз и ваше будто бы английское судно – одна уловка.

– Только-то? – засмеялся Рауль Ивар. – Что же! Надо снести этот позор. Честное слово, они правы в своем обвинении; среди нас всего один американец, нужный для нас при ведении переговоров. За что же мне обижаться, если жители Порто-Феррайо приняли нас как раз за тех, что мы и есть на самом деле?!

– Я и не говорю, что вы должны себя чувствовать оскорбленным, но вам может грозить опасность. Если только вице-губернатор догадается, кто вы, то он велит в вас стрелять, как в неприятеля, и вы погибли.

– Нет, нет, Джита, он слишком пленен капитаном Смитом, чтобы допустить подобную жестокость. К тому же ему придется совершенно переместить всю свою артиллерию, чтобы выстрелы с нее могли достигнуть «Блуждающего Огня» там, где он теперь стоит. Я никогда не ставлю свое маленькое судно под выстрелы неприятельской артиллерии. Посмотрите, Джита, мы стоим вне всякой опасности.

– Я знаю, где вы стоите, я следила за вашим люгером, потому что узнала вас или воображала, что узнала; скажу даже, что довольна была вашим появлением, даже больше, обрадовалась при виде такого старого друга, так как подумала, что и он меня, должно быть, не забыл и неспроста подходит к острову, где он знает, кого встретит. Но, когда вы вошли в бухту, я думала, что вы потеряли рассудок.

– И я бы его действительно потерял, если бы еще отложил свидание с вами. Чего мне бояться этих ничтожных островитян? Что мне стоит поджечь все их суда? «Блуждающий Огонь» недаром заслужил свое название – он всюду успеет перебывать, прежде чем опомнится наш неповоротливый неприятель.

– Однако этот неприятель уже подозревает вас, и вы должны быть постоянно настороже. Что я испытала сегодня, когда в вас стреляли!

– И что они мне сделали? Только даром потратили заряды. Они даже не изменили направления нашего люгера. Вы слишком бывалый человек, Джита, чтобы смущаться пустым шумом!

– Именно потому, что я кое-что понимаю в этих вещах, я так и испугалась. Ведь вы бы погибли, если бы эти ядра попали в люгер!

– Но вот этого-то непременного условия нашего несчастья и не было, они не попали. Ну, не будем больше говорить об этом, Джита, будем наслаждаться настоящим счастьем, мы так давно не были вместе.

– Вот потому-то, что это и для меня величайшее счастье, я и не могу не тревожиться, Рауль. Ну, что с вами будет, если вице-губернатору придет фантазия захватить ваш люгер, послав на него отряд солдат?

– Посмей он! Я подошлю к нему моих матросиков, и он славно прогуляется. Да нет, ему ничего не придет в голову, не стоит и говорить об этом.

Весь этот разговор происходил на французском языке, которым Джита вполне владела, хотя в ее произношении слышался несколько итальянский акцент.

– Но вот идея! – воскликнул капитан. – Завтра я подошлю ему моего первого помощника, мою правую руку, моего друга Итуэля Больта, пусть побеседует с ним о политике и о религии.

– О религии! – печально повторила Джита. – Чем вы меньше будете затрагивать этот священный предмет, тем мне будет приятнее и тем лучше будет для вас. Положение вашей родины в настоящее время до некоторой степени извиняет отсутствие в вас религиозного чувства; но тем не менее это большое несчастье.