Солнце давно село за дальний лес, окрасив алыми лучами острые пики Альбанских гор. Через маленькое, больше похожее на бойницу, окошко было видно, как над горами поднимается огромная мертвенно-бледная Старшая Сестра.

С плошкой горящего жира и кувшином вина вернулся хозяин. Странными, будто скованными шагами, он прошел через зал и поставил ношу на стол перед друзьями. Отдавая ему еще несколько медных монет, Бренд заметил неестественный блеск в маленьких глазках корчмаря.

— Эй, приятель, — окликнул он его. — Уж не перебрал ли ты часом, пока набирал нам кувшин?

— Нет, не перебрал, — глухим голосом с необычайной дерзостью, заставившей друзей вздрогнуть, ответил корчмарь.

— Как ты смеешь так отвечать моему другу! — возвысил голос Обадон, но, словно не замечая его слов, хозяин развернулся и на негнущихся ногах пошел прочь.

Возмущенный подобным поведением Обадон попытался вскочить, дабы примерно наказать наглеца, но Бренд, перегнувшись через стол, удержал его.

— Погоди. Он или сумасшедший, или…

Договорить ему не удалось. С громким, нечеловеческим ревом корчмарь рванул на груди домотканую рубаху и рухнул на четвереньки. Все присутствующие в зале вскочили и с ужасом наблюдали за происходящим. По мере того, как крик хозяина постоялого двора переходил в звериный вой, его тело покрывалось густой бурой шерстью, пальцы на руках укорачивались, ногти росли и превращались в длинные кривые черные когти, а лицо на глазах вытягивалось пока не стало похожим на звериную морду.

— Оборотень, — побелевшими губами прошептал Обадон, а Бренд сотворил пальцами охраняющий от нечистой силы знак.

Ужасный зверь нечто среднее между огромным волком и медведем стоял посреди зала, опираясь передними лапами о кучу тряпья, в которое еще минуту назад был одет корчмарь. Красные, горящие потусторонним светом, глаза перебегали с одного постояльца на другого, а из полуоткрытой пасти, обнажавшей полувершковые клыки, стекала на пол горячая слюна. На миг в помещении повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь глухим утробным рыком.

Вдруг на конюшне дико заржал и забился конь. Бренд встрепенулся, узнав голос своего жеребца, и рванул из ножен меч. Арендир, меч эльфийского принца, задрожал, завибрировал, как всегда в присутствии нечисти. Краем глаза Бренд заметил, что султан Збедоши обнажил кривую саблю из кифиотской стали и пятится назад с тем расчетом, чтобы между ним и чудовищем остался тяжелый дубовый стол.

До сих пор путников спасало относительное спокойствие, хотя и чисто внешнее, больше похожее на оцепенение, вызванное внезапным испугом и удивлением. Оборотень, стоявший посреди комнаты, не мог, подобно пресловутому ослу, выбрать на какую группу людей ему броситься в первую очередь. Но в это время нервы одного из купцов не выдержали жестокого испытания. С громким криком, скорее даже визгом, он бросился ко входной двери. Его сотоварищи, мгновенно поддавшись панике, поспешили за ним. Эта суета подтолкнула монстра к более решительным действиям.

В два прыжка оборотень преодолел расстояние от центра зала до ближайшей жертвы и ударом когтистой лапы опрокинул человека навзничь. Тот покатился по полу, схватившись за плечо, сразу превратившееся в кровавое месиво из кожи, мускулов и обрывков одежды, а зверь, не задерживаясь, повис на плечах следующего. Нажатия мощных челюстей на затылок, сопровождаемого резким рывком шеи, оказалось достаточно, чтобы голова купца отделилась от туловища, взлетела высоко вверх, забрызгивая кровью всех и вся, и с глухим стуком упала на пол, прокатилась немного вперед и замерла с широко открытыми глазами, вперив в Бренда и Обадона мертвый взгляд.

На третьего человека монстр потратил еще меньше времени, чем на двух предыдущих. Уже разворачиваясь к ощетинившимся мечами друзьям, он просто полоснул лапой по животу и груди купца и сейчас несчастный сползал по дверному косяку, безуспешно стараясь удержать вываливающиеся внутренности.

Бренд и Обадон переглянулись. Их положение, конечно, отличалось некоторым преимуществом по сравнению с растерзанными купцами, однако оставляло желать лучшего.

Они стояли плечом к плечу, прижавшись спинами к жирной на ощупь стене и выставив впереди себя оружие. Перед ними находился стол с двумя кувшинами вина, миской жаркого и горящим светильником. Правее, блокируя единственный выход во двор лежали изуродованные тела купцов и поверх них, наступив передними лапами на грудь раненного в плечо, оцепеневшего от ужаса человека, стояло чудовище, бурая шерсть на морде которого почернела и слиплась от крови, а глаза горели огнем преисподней.

Этот выход был отрезан.

Прямо перед друзьями, в другом конце помещения, находилась глухая стена, а левее лестница, ведущая на второй этаж к комнатам, сдаваемым в наем. Бренд указал глазами налево. Его товарищ понимающе кивнул. Теперь оставалось ждать удобного момента. Зверь не торопился и они не спешили. В конюшне продолжали ржать и биться кони. Сквозь ржание Бренд различил какое-то подвывание, донесшееся с улицы.

— Он здесь не один, — чуть слышно прошептал Лучник.

— Да, я слышу. Надо удирать, пока не поздно, — отозвался Обадон.

«Пока они не собрались со всей округи», — закончил про себя невысказанную мысль Бренд.

Оборотень, выведенный из состояния сонного транса звуками человеческих голосов, задрал голову вверх и громко завыл в потолок. Двое или трое собратьев ответили ему со двора.

Осторожно левой рукой Бренд потянулся за светильником. Чудовище зарычало и подалось вперед. Человек замер. Зверь присел на задние лапы и напрягся для прыжка.

Скорее почувствовав, нежели поняв, что дальше медлить нельзя, Бренд быстро схватил плошку с горящим маслом и, когда чудовище бросилось, изо всех сил толкнул стол ему навстречу. Перевернутый стол подбил нечисть под передние лапы в момент приземления после прыжка и монстр кувырком покатился под ноги друзьям.

Взвилась и упала сабля Обадона, не причинив, впрочем, оборотню заметного вреда. Тогда Бренд с размаху опустил светильник на уродливую, измазанную свежей кровью, голову зверя. Смрад горелой шерсти заставил людей прищуриться. Ужасно заревев от невыносимой боли, чудовище бросилось вперед, ударившись с размаху головой о стену, и закружилось на месте оглушенное и ослепленное.

Не теряя времени, друзья пересекли зал и поднялись вверх по лестнице. Обадон первым проскользнул в дверь, а Бренд, поспевая за ним, кинул взгляд назад и увидел, как оборотень, по-видимому, уже оправившись от удара, мчится огромными прыжками им вслед. Бренд захлопнул дверь и, за неимением лучшего запора, наискось вонзил в мягкое дерево свой кинжал, намертво пригвоздив створку к косяку.

— Сюда!

Обадон махал рукой от окна в конце коридора.

Бренд подбежал к нему. Прямо под окном находилась крыша конюшни, в которой бились обезумевшие от страха кони. Чуть высунувшись из окна и повернув голову, он увидел, как по залитому яркими лучами ночного светила двору, прилегающему к зданию корчмы, кружат не менее пяти монстров, подобных тому, что крушил сейчас дверь, через которую они только что проскользнули.

— Что будем делать, Обадон?

— Думаю, нужно пробираться в конюшню через крышу, а потом по коням и…

— Ты прав. Удираем. И, чем быстрее, тем лучше. По-моему, дверь его надолго не задержит.

— Тогда я пошел.

Обадон вскочил на подоконник и вдруг остановился.

— Странно, — сказал он, повернувшись к Бренду. — Я был уверен, что отрублю ему голову. Удар был точен, а клинок отскочил. Это кифиотская ковка и сабля меня еще ни разу не подводила.

— Да, странно, — согласился Бренд, взглянув на по-прежнему тихо гудящий в его руке Арендир. — Но может изделию эльфийских кузнецов повезет больше? А пока поспешим…

Проникнуть в конюшню оказалось гораздо легче, чем могло бы показаться с первого взгляда. Как только ноги султана коснулись крыши, прогнившее перекрытие с треском проломилось, и Обадон провалился в образовавшуюся дыру. Не раздумывая, Бренд прыгнул за ним.