Леэни по колени увязла в грязи. Она вытаскивала то одну, то другую ногу, все животные смотрели в ее сторону.

— Это не впервой, и раньше выбирались из болота, — уговаривала она коров.

Юстина опустилась на колени перед хрипящей телкой, причитая сквозь слезы:

— Теля, теля, теля…

Сестра вложила ей в уста эти слова.

Туловище телки поднималось и опускалось, она со свистом вдыхала и выдыхала воздух, словно в горле у нее застрял кусок, от которого надо освободиться.

Юстина протянула вперед руки и, подавляя плач, стала повторять:

— Телушка, вставай, вставай!

Она шевелила кончиками пальцев, точно манила животное к себе.

Телка шумно дышала, постепенно глаза ее начали проясняться. Слегка приподняв голову, она нащупала ногами опору, пытаясь подняться на колени.

Якоб понял, что сегодняшний день что-то перевернул в нем. Он много раз наблюдал, как только что родившийся теленок встает на ноги, но ни разу не думал о том, что жизненная сила — это величайшая тайна, которую дано познать человеку.

Леэни стояла по пояс в болотной жиже и беседовала с животными.

Якоб преодолел оцепенение и принялся действовать. Он схватил в охапку втоптанные в грязь жерди от забора, бросил их себе под ноги и направился к Леэни. Взяв свояченицу за руки, он вытащил ее из ямины. Грязь стекала по платью Леэни вниз, ноги были серые и толстые, словно обмазанные глиной. Но она уже твердо стояла на жердине, положив руку на плечо Якоба.

С той стороны, где были коровы, донеслось нечто подобное вздоху и многократным эхом отдалось в кустах.

Смертельный страх, от которого тонут как животные, так и люди, стал постепенно рассеиваться. Коровы подняли головы и передними ногами встали на кочки, правильное чутье вернулось к ним. Снова казалось, что каждая пядь болота хорошо знакома им и они знают, где почва выдержит их, где нет.

Корову с порванным выменем Матис на закате прикончил.

На следующее утро господа из города предложили за корову деньги, но Якоб отказался взять их.

Ведь городские господа извлекли богатство из сердца Россаского болота.

Мужчины сидели в ряд перед амбаром, полный мешок камней был вытряхнут на серые доски пола. Они не уставали смотреть на свою добычу, каждый неровный осколок вертели в ладони и лупой исследовали все его прожилки. Люди из города никогда еще не были такими словоохотливыми, как в это яркое утро.

Сегодня они никуда не торопились. В этот день никто здесь, на Россе, никуда не торопился. Только Юстина не выходила из дома, она варила и жарила. Гору мяса надо было как-то использовать.

Якоб так внимательно слушал горожан, что голова у него от напряжения начала гудеть. Слишком много оказалось нового, что необходимо было запомнить. Что означали все эти слова? Какие из них были самыми важными?

Аспид, доломит, известняк, свинцовая обманка, галенит?

Господа из города взвешивали на ладони куски камней. В них отчетливо были видны темные блестящие пятна.

Это и были осколки богатства, в которых прятались и медь, и свинец, и цинк. И серебро!

Якоб попыхивал трубкой, набитой душистым табаком, привезенным горожанами, ветерок слал дым в лицо и щипал глаза.

Иудин остров оказался пещерой сокровищ!

Мужчины ясно сказали, что темные крапинки встречаются в светлом камне гнездами.

Якоб был опьянен этими разговорами. Он готов был тотчас же, как крышку от котла, приподнять весь Иудин остров вместе с деревьями и валунами, чтобы извлечь оттуда все темные драгоценные гнезда.

Мужчины тоже были в опьянении. С размякшими от удовлетворения лицами они пустили бутылку по кругу. Леэни принесла из избы полную миску дымящегося мяса и каравай хлеба. Серые доски амбарного крыльца сошли за обеденный стол. Мясо старой коровы, страдавшей болотной болезнью, оказалось удивительно нежным и вкусным. Вскоре начисто обглоданные кости валялись вперемешку с осколками камней. Якоб взял в руки кусок с черным гнездом внутри. Он вытер поблескивающую поверхность камня о штанину — ему показалось, будто кто-то капнул на камень мясного бульона.

Непринужденная болтовня горожан услаждала слух Якоба, подобно райской музыке.

Никогда в жизни он не подумал бы, что в мире, и особенно в недрах земли, можно найти столько удивительного!

Говорят, будто где-то далеко, в горах России, в красном граните прорублены колодцы. Летом ископаемые находятся под водой, а к осени ходы просыхают, по за добычей идут лишь в сильный мороз, когда не надо бояться обвалов. Более смелые спускаются по веревке на самую глубину и с факелом в руках исследуют жилы в глинистом грунте и бока камней. Из щелей и расселин эти люди достают драгоценные камин и набивают ими свои карманы. Охотники за драгоценностями даже во сне держат в одной руке ружье, а в другой нож. Сколько раз там перерезали глотки, чтобы завладеть сокровищем!

С драгоценными камнями, собранными в щелях, творят всякие чудеса, чтобы придать им красоту. Более светлые запекают в хлебе или в золе, дабы они приобрели золотисто-желтый цвет. Каждую весну гонцы верхом на лошадях едут в горы, скупают там камни и везут в столицу, где их нашивают на царскую мантию, вешают на шикарных женщин или прячут вместе с золотом в железные сейфы.

Иные камни стоят дороже, чем все хутора здешних волостей, вместе взятые.

Постепенно у наиболее ценных камней якобы появляется запах крови: не только в горах перерезают из-за них глотки, даже люди из дворянского рода схватываются из-за такого богатства за карточным столом. Многие из тех, кто проигрался, пускают себе пулю в лоб.

Все, что запрятано в недрах земли в виде гнезд, имеет огромную силу и могущество.

На Иудином острове нашли свинцовую руду. Ружейные пули отливают из свинца.

Если в сердце болота, на Иудином острове, прорубить колодец, может, и там в щелях плитняка можно найти драгоценные камни? Вдруг из светлых расселин посыплются красные, и синие, и желтые, и зеленые бусинки.

Пьяный Якоб мысленно повторял себе: Иудин остров принадлежит Россе. В этом нет ничего невозможного. Мир полон толковых людей, предоставь им только возможность, и голова у них заработает. Кто-нибудь да придумает, как к купчей на покупку хутора пристегнуть и Иудин остров вместе с болотом.

В последнее время Таниель никак не мог избавиться от одной мысли: надо уходить с болота. Пора дать место другим, он и так чересчур задержался под крышей родного дома. Он чувствовал, что стал помехой для всех, хотя с детства жил обособленно и старался не путаться ни у кого под ногами. Когда Якоб поставил дом поблизости от баньки, Таниель и вовсе замкнулся в стенах своего дома. Он старался без надобности не ступать на землю Россы и чувствовал себя хорошо и уверенно лишь на лужку возле баньки. Право имеет свои границы, и каждому положено знать свое право и его границы.

В ту пору, когда Матис построил на краю болота баньку, Таниелю было столько же лет, сколько сейчас Иона-су, старшему сыну Якоба. Таниеля поражало, насколько дети теперь иные, чем в его время. Возможно, Таниеля сделали рохлей разговоры, которые до того, как они поселились в баньке, без конца вели Матис и Ява. Они то и дело твердили, что, как только Якоб достигнет совершеннолетия, он по праву наследника своего отца возьмет бразды правления на хуторе в свои руки. С малых лет Таниелю внушали, что Якоб среди них самый важный, с ним должна считаться вся семья. Право первородства уже с колыбели уготовило ему надежное место под солнцем.

Да и на протяжении более поздних лет Таниель замечал, что и Ява и Матис относятся к другим детям не так внимательно и уважительно, как к Якобу. Если бы Яву мучили угрызения совести, она бы уделяла такое же внимание и остальным детям от первого брака. Однако, когда Эва, Нестор и Сабина оставляли дом, Ява не пролила ни слезинки. Быть может, в баньке даже почувствовали облегчение, что старшие уходят и освобождают место для младших. И все же словно сквозь туман вспомнилось, как на свадьбе у Эвы Ява плакала навзрыд. Но она повисли на шее не у Эвы, а у Нестора, которому еще только предстояло покинуть дом.