– Не торопите меня... – Коннел продолжал аккуратно срезать одежду с груди принца, и отбрасывать эти обрезки в сторону. – Я не желаю сам испачкаться в том яде, что пропитал одежду на вашей груди... А что касается ваших рук, то простите покорно, но я вам развязывать не стану – уж очень вы человек рисковый, а у меня пока что нет особого желания вновь заниматься вашими поисками...

– А я сказал – быстрей шевелитесь! Или вы не знаете, на что способен яд плевуна?

– Вот потому, что мне это хорошо известно, я и срезаю отравленную одежду, а не оставляю ее на вашем теле...

Назад мы шли куда дольше, чем добирались до этой поляны. Не знаю, отрезвило ли произошедшее слишком буйную голову принца, но, во всяком случае, он беспрекословно пошел с нами назад, логично рассудив, что раненый плевун может скрываться где-то поблизости, а вновь встречаться с этим зверем не стоит ни в коем случае, и потому лучше поскорей покинуть это место.

К сожалению, быстро дойти до нашего отряда у нас, увы, не получилось. Дело в том, что пройдя небольшое расстояние по лесу, принц Гордвин внезапно зашатался, стал спотыкаться, а потом и вовсе рухнул на землю в беспамятстве. Коннел, увидев подобное, только вздохнул – мол, чего-то подобного он и ожидал, вернее, яд плевуна все же успел попасть через кожу в тело опального принца, и теперь у нас появилась новая головная боль – надо каким-то образом очистить организм высокородного от этой заразы, а не то возможен самый печальный итог. По словам нашего проводника, когда яд плевуна попадает в организм человека, то вызывает у него кратковременную потерю сознания, что мы сейчас и наблюдаем воочию. Ну, приводить в сознание Его Высочество было некогда, и уж тем более не было ни малейшего желания ждать, когда принц очухается, да и Коннел хмурился – нечего задерживаться в лесу, тем более что яд плевуна очень опасен. Так что пришлось нам с Коннелом тащить опального принца на себе, а в лесу это делать еще труднее, чем в горах – там хотя бы нет сплошной стены деревьев, как в этом нехоженом лесу.

Когда же мы добрались но наших телег, то принц все еще был без сознания. Павлен, с трудом приподнявшись на локте, осмотрел почерневшую кожу на груди принца, и только что головой не качал. Оказалось, что все довольно плохо, и к тому же (что крайне досадно) у Павлена с собой не было необходимых лекарств для нейтрализации яда, а потому все заботы о принце легли на плечи Якуба. Сейчас мой бывший работник пучками травы растирал почерневшую кожу на груди опального принца, после чего стал обкладывать поврежденное место какими-то широкими листьями, которые ему принес Коннел – мол, они хоть и немного, но вытягивают из организма всяческую заразу. Конечно, надо бы приготовить и целебный отвар, который выводит яд плевуна из организма, только вот, по словам Коннела, эта трава встречается довольно редко, но он все же постарается отыскать ее во время пути. Принц все еще был без сознания, но хотя он сейчас и лежал в телеге, ноги ему все же предусмотрительно связали – мало ли что можно ожидать от этого парня...

Потом, когда телеги вновь двинулись, Коннел рассказал нам все то немногое, что знал о плевунах. Хотя это очень неприятные создания, но, по счастью, встречались они крайне редко, и вот надо же такому случиться, что этот зверь нарвался на принца Гордвина. Не знаю, что по этому поводу думают другие, по лично я никак не могу считать произошедшее большой удачей.

Позже, когда через несколько часов мы остановились на отдых у небольшого ручейка, ко мне подошел Коннел.

– Сейчас Якуб целебный отвар готовит для нашего беглеца, чтоб его!.. Нам повезло, я нужные травы по дороге увидел – они все же ослабляют действие яда. Надеюсь, этому типу станет немного легче.

Надо сказать, что принц Гордвин, и верно, чувствовал себя просто отвратительно. Мало того, что его постоянно била мелкая дрожь, так он еще постоянно требовал срывающимся голосом, чтоб мы сняли с него ошейник – дескать, без него он проведет нужный ритуал по изгнанию из организма яда, и враз поправится. Думаю, излишне говорить о том, что никто из нас и не подумал это сделать, несмотря на бесконечные угрозы от опального принца. Да если посчитать все, чем нам грозил опальный принц, то каждого из нас впоследствии не единожды должны будут четвертовать, повесить, сжечь заживо, утопить, содрать кожу, отправить в пыточную камену и так далее, и все в том же духе. Фантазия у Гордвина насчет мести и способов отмщения была богатая, только вот слушать про ожидающие нас пытки и издевательства мне давно надоело.

– Правда, одного котелка отвара для нашего болящего – это слишком мало... – продолжал Коннел. – Для того, чтоб поправиться полностью, отвар надо пить постоянно, но тут уж ничего не поделаешь – те травы, что выводят из организма яд плевунов, встречаются нечасто. Мне теперь только и остается, что не сводить глаз с обочин дороги, в надежде, что попадется еще хоть что-то стоящее. Во всяком случае, надеюсь до конца дня набрать травы еще хотя бы на пару котелков.

– Это было бы хорошо.

– Кстати, что скажешь насчет татуировок принца?

Если честно, то я об этом особо не задумывалась, хотя поневоле обратила внимание на то, что грудь принца покрыта сложнейшим рисунком голубоватых линий. Вообще-то меня подобное немало удивило: я знала, что в среде аристократов наносить на свое тело рисунки считается едва ли не позором и признаком самого дурного вкуса. А тут принц позволяет себе нечто такое, что, без сомнения, будет осуждаться еще долго.

– Да я их и не рассматривала, хотя понятно, что у него более чем странная татуировка – петли какие-то, зигзаги, линии неровные... Весьма неожиданно узнать, что принц решился на подобное безобразие. А еще я успела заметить, что Павлену эти тату на теле принца очень не понравились – господин инквизитор только что не кривился, глядя на них. Да и наши святые отцы смотрели на эти линии татуировки безо всякого восторга.

Вообще-то я видела и то, как отец Витор рассматривает рисунки на теле брата. Несмотря на внешнее спокойствие, было понятно, что святой отец неприятно удивлен увиденным. Вообще-то я могу его понять: в глазах знати татуированный принц уже заранее будет выглядеть парией. Хм, неужели принца Гордвина подобное не дошло?

– Думаешь, это не простая татуировка, а связанная с темным колдовством?

– Скорей всего.

– Я уже успел насмотреться на самые разные тату... – негромко сказал Коннел. – Моряки этим грешат, да и те, кто нарушает закон, тоже считают за правило иметь на теле татуировки. Кстати, многие из старателей в здешних местах едва ли не в обязательном порядке набивают себе на теле оберег. Но то, что находится на теле у принца... Это ты стараешься лишний раз не подходить к принцу, а вот я уже успел осмотреть нашего болящего – у него, чтоб ты знала, этими непонятными рисунками покрыто не только тело, но и руки-ноги. Естественно, видел я далеко не все, но хватило и того, что успел рассмотреть. На обычные тату это никак не похоже, и к тому же мне отчего-то неприятно смотреть на эти линии, петли и завитушки. От них словно веет чем-то чужеродным...

– Да, я тоже читаю, что с этими рисунками связно что-то далеко не самое лучшее.

Через два дня, незадолго до заката, мы добрались до поселка Удача. К тому времени стало понятно, что яд, и верно, успел попасть в организм принца, и, к сожалению, пока окончательно из него еще так и не вышел, несмотря на то, что Якуб чуть ли не каждый час менял Гордвину листья на груди, да и отвар опальный принц пил постоянно. Тем не менее, кожа на груди принца становилась все более черной, хотя все же хочется надеяться, что до полного отмирания тканей дело не дойдет. Думаю, можно не упоминать и о том, что характер принца стал еще более скверным, хотя, кажется, хуже уже некуда.

Что же касается Павлена и наших святых отцов, то у них дела идут не так и плохо. Конечно, никто из них не в состоянии самостоятельно выбраться из телеги и сделать хоть несколько шагов, но, во всяком случае, вид у них стал чуть здоровее. Ну, будем считать, что для начала это уже хорошо.