- Ее купили вы?

Буров некоторое время молчал, закручивал в стрелки усы. Потом спросил:

- Вы узнали, кто послал семьдесят тысяч долларов за квартиру?

- Нет.

- Вы очень удивитесь, если узнаете. Очень, сударь.

- Мне рассказывали, что в бытность заместителем министра финансов вы помогали Мамаеву, поддерживали его проекты. Это так?

- А почему нет? У него серьезный бизнес. Он умело руководит своим делом. Сейчас успешно реализует проект, связанный с нефтью. Очень перспективный проект. Таких бизнесменов нет так уж много в России. Для чего мне ему мешать? Это было бы непатриотично.

- Тогда зачем вам нужно, чтобы Калмыков его убил?

- Да с чего вы взяли, что мне это нужно? - очень искренне, как мне показалось, удивился Буров.

- А нет?

- Нет.

- Калмыков понял свою задачу так.

- Он правильно понял.

- Не понимаю.

- А должны бы понять, это близко к вашей профессии. Вы станете угрожать кому-нибудь незаряженным пистолетом?

- Нет.

- А почему? Потому что ваша угроза будет пустой. И тот, кому вы угрожаете, это почувствует. Пистолет должен быть заряжен, если вы намерены получить нужный вам результат. Даже если не хотите стрелять. Калмыков должен знать, что он убьет Мамаева. Но это вовсе не значит, что я хочу его смерти. Это было бы слишком просто, негуманно и экономически нецелесообразно.

- Чего же вы хотите?

- А вот этого я вам не скажу. Почему, собственно, вас так волнует судьба Мамаева?

- Меня не волнует судьба Мамаева. Меня волнует судьба Калмыкова. Выведите его из игры.

- Нет, сударь, этого я не сделаю.

- Тогда это сделаю я.

- Каким образом?

- Отдам эту папку Мамаеву.

- И Калмыков сядет в тюрьму.

- Но не за убийство. И не за подготовку к убийству. Пусть сядет. Он просидит недолго.

- Так-так, - протянул Буров. - А вы, сударь, не проста сопля, как говаривал мой дед. С пузырьком. Значит, у вас в рукаве есть еще кое-что, кроме этих протоколов? Какой-то козырь?

- Может быть.

- Сделаем так, - предложил он и подался вперед, навис над столом, усы затопорщились, глаза азартно заблестели. - Я обещаю, что не спущу курок. Ну, разве что ситуация выйдет из-под моего контроля. А вы подыграете мне. И тем самым поможете Калмыкову. Согласны?

- Что для этого нужно?

- Я куплю у вас эти документы. За тридцать тысяч долларов. Деньги будут перечислены вам немедленно. Но с одним условием. Сразу от меня вы поедете к Мамаеву и продадите эти бумаги ему. Слупите с него побольше. Тысяч пятьдесят. Он заплатит. Дайте ему немного порадоваться, а потом выложите из рукава то, что у вас есть.

- Смысл?

- Какой самый верный способ деморализовать контрагента? Сначала дать ему надежду, а потом отнять. А когда вы лишите его последней надежды выкрутиться из этого дела, дайте совет: пусть попробует договориться со мной.

- Вы затеяли опасную игру, - предупредил я.

- Опасную для кого?

- Для всех. В том числе для себя.

- Ее начал не я. И не я устанавливал правила. Мне навязали эту игру. Я всего лишь играю по тем правилам, которые мне навязали. В бизнесе, сударь, есть главное правило: никогда никому ничего не прощать. И не только в бизнесе, в жизни тоже. Никогда! Никому! Ничего! - презрительно повторил он. - Если, конечно, вы не хотите, чтобы о вас вытирали ноги.

- Не продолжайте. Я уже понял, что насчет непротивления злу насилием у вас все в порядке.

- А у вас? - парировал Буров. - Что вы сказали тем, кто похитил вашу жену и дочь? Иди и больше не греши?

- Вы уверены, что в рукаве у меня есть козырь. А если нет?

Буров снисходительно усмехнулся.

- Вы удивились, для чего я веду аудио и видеозапись всех переговоров. А между тем из всего, о чем мы с вами сейчас говорили, вы не уловили главного. Самого главного. Хотя я сказал это совершенно ясно, открытым текстом. Признайтесь, сударь, не уловили?

- Что вы считаете главным?

- Я сказал, что никогда не приступаю к решению проблемы, если не обладаю всей информацией. Абсолютно всей.

- У нас уже очередь, - с похоронным видом сообщил возникший в дверях референт.

- Иду. Возьмите у господина Пастухова банковские реквизиты. Тридцать тысяч долларов. Перевести немедленно. Проследите. Нет, сорок. А с Мамаева, Сергей Сергеевич, слупите шестьдесят тысяч. Да, шестьдесят. И ни центом меньше! Иначе я перестану вас уважать!

Буров пожал мне руку, заговорщически подмигнул и устремился в кабинет, как узкая черная хищная пиратская шхуна. "Веселый Роджер" незримо трепетал над ним на свежем морском ветру.

Ну и ну. Если десятками тысяч долларов пробрасываются, как мелкой монетой, что же за ставки в этой игре?

Или, как говорят современные пираты: какова же цена вопроса?

Отъезжая от Народного банка, я оглянулся. В черных стеклах, разрезавших мрамор облицовки, плыли низкие белые облака. Тихая золотая осень понемногу смещалась от Москвы к югу.

III

Я предпринял попытку дозвониться до Мамаева, но она закончилась ничем. Секретарша сначала сказала, что у него важный посетитель, потом совещание. По сучьей интонации в ее голосе и нескрываемому злорадству я понял, что стал персоной нон-грата. Пришлось действовать по-другому.

Я заехал на главпочтамт и сделал ксерокс обложки папки с протоколами трибунала, приговорившего Калмыкова к смертной казни. На ксерокопии поставил адрес нашего полуподвала на Неглинке и написал: "Если Вас это интересует, жду в 12-00 в офисе агентства "МХ плюс". Пастухов". Сбросил все это по факсу в секретариат Мамаева, обзвонил ребят и назначил общий сбор. Перед встречей с Мамаевым нужно было разобраться, что мы имеем.

Офис детективно-охранного агентства "МХ плюс" являл собой зрелище грустное и трогательное, как воспоминания о красивой, но не сбывшейся, увы, мечте. Ах, с каким рвением Боцман и Муха ремонтировали этот старый полуподвал, перестилали полы, обшивали панелями стены, рушили одни перегородки и воздвигали другие. Раз в неделю устраивались воскресники, и вся наша команда, включая Дока, вовлекалась в созидательный процесс. В конце концов общими усилиями удалось превратить полуподвал в довольно уютное помещение с пятнадцатиметровой приемной, в которой будущая секретарша должна была сортировать будущих посетителей и угощать их кофе "эспрессо", и с восьмиметровым кабинетом для переговоров с клиентами. С какими яростными, до взаимных обид спорами выбиралась вывеска агентства! Муха непременно хотел медную с гравировкой, Боцман настаивал на стеклянной, черной с золотом, как на Администрации Президента. Сошлись посередине - на такой, как в мэрии.