— Хорошо, — я сглотнула, пытаясь восстановить дыхание и поправить незамысловатую причёску от быстрой ходьбы. Руки мои холодели, а колени слегка дрожали, как всегда перед выступлением. Я смотрела на профиль Марселя, силясь выбросить из головы то, что сказал Альберт.

— Теперь и ты ненавидишь меня? — спросил он, не оборачиваясь ко мне.

— Клэр была настолько запретным плодом, что ты непременно решил распробовать её сладость? Наплевав на то, что она девушка твоего друга?

— Я открыл Альберту глаза. У меня нюх на шлюх, а он неверующий Фома. Пока не хлебнёт сполна, не поверит, что рядом с ним дрянь.

— Заманчивый у тебя способ открывать глаза друзьям, — нервно выдохнула я, ухмыляясь, — Только так можно потерять всех своих друзей.

— Я не первый, с кем она спит после святого Альберта. Это она сказала мне.

— Марсель, зачем? — вспыхнула я, — Тебе-то это зачем, если ты не преследовал личной цели? Можно бы придумать что-нибудь хитрее, если ты такой бесценный друг, открывающий глаза на гниль. Другим способом.

— У меня не было выбора! — прорычал он, посмотрев в мои глаза, — Ты понятия не имеешь о том, что произошло.

— Расскажи, — выпалила я, — Может быть, я пойму? — он смерил меня пристальным взглядом.

— Я сделал это ради Дэйзи, — чуть слышно произнёс Марсель, — Она так плакала вчера, — он нахмурился, точно от боли, — Я всё слышал, даже несмотря на то, что в ванной был включен кран. Я знал, что её расстройство из-за него. Они очень близко общались, всегда. С детства были лучшими друзьями, но для неё… Альберт — это чуточку больше, чем друг. Или намного больше. В некоторой формальности они троюродные брат и сестра, но наш дед, Кристиан, не родной брат Элиота, отца матери Альберта. Они оба это знают. Она ждала его одного, а он приехал с этой сволочью. Для Дэйзи это был удар в спину, и я нанёс ответный ему. Я мало что соображал, но хотел только лучшего. К моему ужасу, она не поехала в тот день с родителями загород, и всё узнала. Естественно, встала на сторону Альберта и теперь ненавидит меня, как и он.

— Ты должен рассказать ей об этом, — выпалила я одним духом.

— Нет. Она когда-нибудь меня простит. Лезть в глаза я не хочу.

— Но Марсель… ты отрицательный герой только потому, что поступил, как настоящий брат. Понимаешь?

— Благими намерениями вымощена дорога в ад, тут ничего не попишешь. Ненависть пройдёт, однажды, эти идиоты, будут мне благодарны. Что поделать, если я окружён дураками? Я привык, что меня ненавидят, — ухмыльнулся он, посмотрев в мои глаза.

— Я не знаю, как можно ненавидеть тебя, Марсель, — прошептала я.

Он вздрогнул, смотря на меня исподлобья. Около минуты мы смотрели друг другу в глаза, не на мгновение не прерываясь. Выдохнув, он произнёс:

— С вами опасно иметь дело, Лили Дэрлисон.

Дориан

— Дамы и господа, я объявляю бал открытым! — раздался звонкий голос суховея в смокинге, — Высоко оказанной мне честью, представляю вам Марселя Грея и Лили Дэрлисон. Да пусть они начнут наш бал! Вальс, дамы и господа, вальс!

Я сглотнул, следя глазами за парочкой. Он вёл её под руку, под шум аплодисментов. Кровь взыграла во мне, свистела у меня в ушах и в висках. Что, между ними, чёрт подери, происходит? Она хочет вывести меня из себя? Или Марсель продолжает свою безжалостную игру, которая уже не по-детски затянулась? Я сжал руки в кулаки, Диана бесила меня своей тупостью, глупыми шутками и жадным желанием вывернуть к чёрту мою несчастную руку, так сильно стискивая мой локоть, что сминала ткань пиджака. Ей, по всей видимости, было невыносимо, что в роскошнейшем красном платье, в центре внимания кружилась Лили. Господи, как она прекрасна. Она слишком прекрасна. Бледность кожи оттеняла кровавый цвет её платья, привлекая к себе больше внимания. Марсель умело вёл её и, кажется, был чертовски собой доволен, а я сходил с ума, не мог оторвать от неё взгляда. С ней рядом слишком много моего брата. Просто невыносимо много. Застрелиться, как много. Я молился, чтобы этот танец поскорее закончился, чтобы он выпустил её талию из своих цепких сучьих лап. Я слышал собственный скрежет зубов. А это что за чертовня со мной происходит? Я со злостью вытащил руку из хватки Дианы, заставив её, по всей видимости, умчаться в дамскую комнату, или куда подальше.

Мне было всё равно, ровным счётом всё равно, как на всё, что происходит здесь. На всех женщин, кроме мамы, сестёр и… Лили. Какого она стала пополнять этот список? Да чтоб меня убило молнией! Что я за придурок, зачем оттолкнул её тогда? Когда этот вальс закончился, я аплодировал громче всех. В эту минуту я ненавидел себя, ненавидел Марселя, ненавидел Лили и даже этот майский день.

По окончании вальса, начался следующий танец, и остальные пары поплыли в ряд, расталкивая меня со всех сторон. Лили осталась танцевать с ним. Она продолжала этот бал, этот чёртов цирк. Мама с папой, сёстры со своими кавалерами вклинились в стайку прочих танцующих. Я отошёл к окну и прижался к холодному стеклу спиной. Вскоре, мне принесли шампанское, которое я опрокинул в себя парой глотков, а после стоял в одиночестве с абсолютно пустой посудиной до следующего официанта. Диана так и не вернулась. Я был благодарен проведению и всей своей жизни в целом. После венского, рижского и французского вальса, начался котильон, во время которого открылись двери в ресторанный зал. После котильона родители отправились за наш столик, я пошёл вместе с ними.

— Где Диана? — спросил отец, пока я тянул уже второй бокал красного вина.

— Понятия не имею, — произнёс я, распуская галстук.

— Дориан, что это значит? — осторожно спросила мама, чуть нахмурившись.

— Это значит, что я понятия не имею, — повторил я, опрокидывая в себя бокал до дна. Родители переглянулись.

— Ты хамишь, Дориан? — спросил отец, — Очень зря, ведь это совсем на тебя не похоже.

— Очень рад, — выплюнул я. Отец стукнул по столу, мама вздрогнула и схватила его за руку.

— Теодор, тише…

— Тише ты, Айрин, — он посмотрел ей в глаза. Потом взглянул на меня. — Нечего срываться на нас, Дориан, если у тебя есть проблемы. Перестань пить, выпрями спину и убери локти со стола. И решай свою проблему.

— Нет никаких проблем, — без эмоций произнёс я, — Простите.

Быстро встав изо стола, я отправился в туалет, чтобы умыться, смыть этот жар. Лишь натирая холодной водой щёки, глаза, уши и шею, я осознавал, что делает со мной эта девушка. Я становлюсь психом, который всем не доволен. Мне просто нужно хорошенько отделать её, трахнуть и забыть о её существовании. Я злюсь лишь из-за того, что теряю время. Не из-за того, что она не со мной, не из-за того, что она смотрит не на меня. Я просто одержим ею. И ничего нельзя сделать, только сделать нам обоим хорошо. Как? Как мне действовать? Марсель рядом с ней каждую, чтоб его, секунду.

Я вышел на широкий балкон, схожий бывает лишь в подобных особняках и дворцах, чтобы дыхнуть свежего майского воздуха и покурить. Невероятно, но факт. Я больше не мог находиться под сводами этих колонн, натиском роскошного потолка, стен, что сдавливали меня, мешая поглощать кислород. Смотря на темнеющее майское небо, я курил сигарету за сигаретой, пытаясь убить в себе странного зверя, маленького демона, бушующего в моей голове и толкающего на глупости. Я отрицал существование ревности до этого момента. Теперь, в мою голову стали закрадываться сомнения по поводу того, что никакой ревности не существует, что человек защищает своё, только потому, что так надо, иначе кто ты и кто та, которую ты защищаешь, если в итоге ты оказываешься в проигрыше.

Услышав звук шагов позади, — очевидно, без плана «б», — Марселя, я хотел выругаться матом, но прервал себя. У меня есть чувство собственного достоинства, а мой брат не причём, он выполняет все обязанности верного и праведного спутника на этом балу, не более. Я свой шанс упустил.