— Почему ты всё это делаешь? Ты не раз спасал мне жизнь, и только не говори, что это выходило не специально, ты действительно хотел помочь мне.

— Хотел, вот только не помочь, – после этих слов его силуэт растворился в воздухе.

***

На часах было лишь четыре утра, но сон не шёл, поэтому заварив себе большую кружку кофе, я засела за уроки, книги помогали не думать о случившимся. Эдвард сказал, что зайдёт за мной около десяти, поэтому до восьми у меня есть время. Но сколько я не гипнотизировала взглядом тригонометрические формулы, все мысли в голове вертелись вокруг одной фразы Эдварда. «Он только и ждёт, чтобы насолить мне», неужели всё это нужно было для того, чтобы соблазнить меня и разлучить нас. Ну нет, я не позволю этого!

Накинув халат, я спустилась на кухню, где к счастью застала Чарли, который собирался на рыбалку. За последнюю неделю мы уделяли друг другу слишком мало внимания, он был занят расследованием убийства, а я была погружена в свои мысли. Но приятно было то, что за те полчаса мы пообщались очень душевно, быстро навёрстывая упущенное, мне нравились такие люди, даже в каждодневной рутине те несколько минут, что удавалось урвать были теплее, чем часы общения по душам. Это относилось к Рене, мы не говорили уже неделю, перекидываясь обыденными фразами через e-mail, не удивлюсь если со стороны Рене было банальное копировать/вставить.

Я сидела на кухне и обрабатывала порезы, которые даже за ночь затянулись лишь тоненькой корочкой. Нельзя было допустить чтобы Эдвард увидел их, поэтому сменив повязку, я надела поверх бинта напульсник. Даже несмотря на наш поход в лес, я должна была выглядеть привлекательно, но максимум, что я смогла сделать, так это откопать в шкафу пару идеально обтягивающих легинсов, ветровку, кроссовки и ультракороткий топ, благо этому способствовала тёплая погода, которая по-видимому решила задержаться в Форксе ещё на день.

Ровно в назначенный срок прозвучал гудок Вольво, я сразу же рванула на улицу, по пути приглаживая хвост.

— Привет, – он сидел в темноте салона, ограждаясь от солнечных лучей

— Привет, рада тебя видеть, – естественно никаких объятий и поцелуев, потребуется много времени, чтобы мы привыкли друг к другу.

Автомобиль ехал в сторону выезда из города, лишь когда мы минули табличку, сообщающую о том, что Форкс позади, я осмелилась задать вопрос:

— Куда конкретно мы едем?

— Скоро увидишь, – прозвучал ответ, как только он плавно повернул руль, съезжая на парковку, которая являлась началом какого-то туристического пути. С места, где мы остановились отчётливо была видна протоптанная тропа, но вместо того чтобы идти по ней, Эдвард направился в совершенно другом направлении, углубляясь в лес. Мне ничего не оставалось кроме как плестись вслед за ним, стараясь огибать папоротники. Поначалу мы двигались в полнейшей тишине, которая, видимо устраивала Эдварда, но жутко бесила меня:

— Давай поговорим

— Давай, – ну, не умею я общаться с людьми, которые на это самое общение не очень-то и расстроены

— Расскажи мне о своём детстве, о ваших с братом отношениях, о родителях, – Эдвард ударился в рассказ без предисловия, словно робот, выполняющий команды

— Мы родились с разницей в полчаса, я был старшим, стоял июнь 1901 года, больше о глубоком детстве я ничего не помню, кроме того, что с Энтони мы были очень дружны.

Нас назвали в честь отца, Эдварда Энтони Мейсена, он был весьма состоятельным человеком по меркам того времени, у нас была своя адвокатская контора. Мама же была домохозяйкой из простой семьи, но невероятно красивой женщиной, наверное, именно поэтому отец выделил её среди сотни барышень его круга.

Когда мы подросли папа не стал скрывать, что фирма в последствии отойдёт мне, и именно поэтому меня таскали по частным учителям и дополнительным кружкам, у Энтони в этом плане была более вольная жизнь, он больше времени проводил с матерью, а в последствии собирался поступить на службу в армию, чтобы уйти на фронт, даже собирался подделать документы, дабы уйти на год раньше. Но все наши планы разрушились под натиском испанки, первым заболел отец, затем мать, а уже потом и мы с братом. В предсмертной агонии мама попросила Карлайла спасти нас, умоляя сделать всё, что в его силах. Карлайл до сих пор думает, что она разгадала его секрет, Элизабет была воистину проницательной женщиной. – на этом он ясно дал понять, что рассказ окончен, и принялся снова закидывать меня глупыми вопросами о тех семнадцати лет, что мне удалось прожить.

Спустя какое-то время между деревьями показался просвет, а через несколько секунд мы прошли под природной «аркой» и оказались на самой прекрасной поляне, что мне доводилось видеть. Несмотря на середину осени, трава и деревья вокруг не потеряли свой сочно-зелёный цвет, лишь цветочные бутоны уже были закрыты, и погружались в метаморфоз. Тоненький ручеёк пересекал весь луг, скрываясь в зарослях кустарников. Но эта красота меркла по сравнению с самим Эдвардом, который стоял почти на середине, прямо под лучами солнца и отбрасывал блики на весь пейзаж, дополняя его. Не боясь за свои светлые брюки, он опустился на траву, практически перед самым ручьём, и лёг, уставившись в небо на не по-осеннему яркое солнце. Сняв свою куртку, я постелила её на землю и присела рядом со своим спутником.

Мы продолжали беседу, которая не несла в себе не малейшей смысловой нагрузки, я никогда не любила рассказывать о себе на манер детского сада: “Привет, я Белла, я люблю читать грозовой перевал, фиолетовый цвет и яблоки.” Помимо этого меня изрядно выбивало из колеи, что обращался парень ко мне только, как к Изабелла или же не обращаясь вовсе. Эти моменты скрашивало то, что, увлёкшись моим допросом он, казалось, совсем не замечал моих рук, скользящих по его предплечью, вдоль вен, заостряя внимание на длинных пальцах, переходя на шею, очерчивая скулы и прямой нос. Коже действительно была гладкой, хотя по логике должна быть покрыта стеклянной крошкой.

— Тебе сложно сдерживать жажду? – этот вопрос волновал меня уже очень долго

— Нам в принципе сложно абстрагировать от сладкого запаха, это один из минусов животной диеты. Но помимо этого меня действительно манит твой аромат сильнее, чем остальные, это называют «зов крови», обычно такая кровь самая вкусная

— Ты этого ждёшь, моего согласия?

— Что ты, нет конечно,- он быстро вскочил, оставив меня одну сидеть - Я никогда не смогу отнять твою жизнь, да и чью-то жизнь вообще.

Я невольно вспомнила наш вчерашний разговор с Энтони, и аккурат дотронулась до браслета, что к счастью укрылось от Эдварда.

— Расскажи мне про обращение

— Это болезненный процесс, – он снова опустился рядом со мной, – Всё начинается с укуса, с которым обязательно введётся яд, и если в человеческом организме останется хоть капля крови, то через три дня, которые пройдут в жуткой агонии, он очнётся вампиром, – Что ж, за прошедшие сутки я ещё не начала гореть, и боли не чувствую, значит Энтони прав. Как будто бы ты сомневалась в этом

— Скажи, о чём ты думаешь, меня всегда пугают такие моменты неведенья.

— Ты уже не в первый раз задаёшь этот вопрос – и тут в голове всплыл наш разговор про вампирские суперспособности, произошедший на нашей кухоньке

— Погоди, ты что можешь читать мысли!? – в голове снова собрался пазл

— Меня удивляет твоя способность, тыкая пальцем в небо попадать не в бровь, а в глаз.

— Прости что? - меня порядком удивило использование им русских оборотов, обычно это я, начитавшись бессмертной классики, начинаю говорить непонятными словами.

— Не обращай внимание, не так давно мы были в России, меня очень зацепил их язык

— Ты не ответил на мой вопрос

— Да, я умею читать мысли всех разумных существ, кроме твоих

— Это ты сейчас так завуалированно назвал меня недоразвитой?

— Вовсе нет, просто у тебя словно невидимый купол, который не пропускает меня в твою голову, – на этой фразе он впервые поднялся и сел напротив, смотря точно в глаза, а рукой перебирая длинные пряди, скреплённые в хвост.