– Нет, но просто ты сама говоришь…

– Что я говорю? Что, кроме нас, в доме никого не было? Что следов проникновения в жилище я не обнаружила? Да, говорю. – Убедившись, что мы отъехали достаточно далеко от места преступления, я припарковала автомобиль на обочине. Отодвинув сиденье максимально назад, развернулась лицом к своему спутнику и внимательно посмотрела ему прямо в глаза. Под моим пронзительным взглядом мальчишка смешался, съежился и, кажется, даже уменьшился в размерах.

– Смотри, что получается. – Я принялась загибать пальцы. – Мне достоверно известно, что в доме мы были одни – сразу по прибытии я, как ты знаешь, тщательно осмотрела жилище и после убийства убедилась, что сигнализацию не вскрывали. Код замка известен только мне. Это раз. Тем не менее Анна мертва. – Антонов вздрогнул и быстро заморгал, явно намереваясь опять разрыдаться. Вспомнив, сколько времени мне потребовалось, чтобы вывести его из истерики, я отдала приказ: – Дыши! Вдох, выдох, вдох, выдох! Вот так! Молодец! – подождав немного, поинтересовалась: – Готов? – и после его утвердительного кивка продолжила: – Так вот. Получается, что остаешься только ты. Понимаешь?

– Что?! – Глаза Володьки только чудом остались в орбитах. – Чтобы я Аньку?! – Парень захлебнулся праведным гневом. – Я любил ее, понимаешь! По-настоящему! – Несмотря на предпринятые мною усилия, мальчишка все же заплакал. На этот раз я решила ему не мешать. Вздохнув, достала из сумочки упаковку бумажных салфеток и протянула ее парню, а сама отвернулась к окну, чтобы его не смущать.

Вокруг простирались безупречные в своей красоте итальянские пейзажи. Огненный солнечный шар медленно катился к земле, раскрашивая небо кроваво-красным цветом. Эта картинка запустила в моем сознании цепочку ассоциаций, вернувших меня на место преступления. Мозг в мельчайших подробностях воссоздал страшную картину.

Когда я спустилась со второго этажа, Анна уже была мертва. Подозреваю, уже давно. Однако инструкции все равно предписывали в этом убедиться. Аккуратно присев на карточки, выставив вперед руку с зажатым в ней пистолетом, я положила пальцы свободной конечности на залитую кровью шею убитой. Разумеется, пульс не прощупывался. Скорее машинально, нежели осознанно, я провела окровавленной ладонью по волосам девушки в безуспешной попытке пригладить растрепавшуюся прическу. Глаза закрывать не пришлось – то ли кто-то позаботился об этом ранее, то ли Арамова зажмурила их еще при жизни от ужаса. Внимательно осмотрев тело, я насчитала на нем не менее двадцати ножевых ран. Окровавленное орудие преступления валялось рядом.

– Спи спокойно, моя красавица, – пробормотала я и поднялась на ноги. – Я к тебе еще вернусь. – Стараясь не шуметь, я направилась к выходу, не забывая вертеть по сторонам оружием, то и дело ожидая нападения. Об оставляемых мною при этом кровавых следах я старалась не думать – в конце концов, одним больше, одним меньше. Просто удивительно, откуда в одном человеке столько крови? Особенно досталось белоснежно-глянцевому кухонному гарнитуру, на поверхности которого красные брызги образовали красивый причудливый узор. Несмотря на весь трагизм ситуации, нельзя было не признать – на белом они смотрятся эффектно.

Подойдя к двери, я убедилась, что она по-прежнему заперта. Мигающая лампочка сигнализации свидетельствовала об ее исправной работе. А это значит…

– Стоять! – крикнула я Володьке, направляя на него ствол. – Стой, где стоишь, и не двигайся. – В два прыжка я достигла лестницы и, быстро по ней поднявшись, заставила парня сложить руки за спину и приказала шагать вперед.

– Я все равно не понимаю, почему мы убежали, – вывел меня из задумчивости возглас главного подозреваемого.

– Потому что моя миссия тебя защищать. От всего, – с ацентом на последнем слове пояснила я. – Ой, смотри, заяц. – Мой палец уткнулся в окно, указывая на серого упитанного ушастика.

– Да их тут как собак нерезаных. – Голос Володьки звучал глухо и механически. – Настоящая проблема для сельского хозяйства.

– Так значит, я подозреваю тебя, а ты меня? – Собеседник решил уточнить очевидное.

– А на кого мне еще думать, скажи на милость? Я Анну не трогала – на кой мне это? И кто у нас остается? Смотри, какая интересная история. Ты утверждаешь, что потерял сознание одновременно со мной. Мол, чего-то там в пиво было подмешано. Но этого просто не могло быть! Про снотворное в напитке я пошутила. А ты и воспользовался этим, да? Обрадовался подвернувшемуся шансу? Но ведь ты при мне бутылку вскрывал, я сама видела. И вообще…

– Что вообще? – взвился парень. – Вот поэтому я и считаю, что нам нужно вернуться! Пусть полиция во всем разбирается. Сдам кровь, найдут отраву. Судя по всему, ты именно этого и боишься, да? Ведь тогда выходит, что это ты виновата!

– Угу, именно так и выйдет. – Мои губы тронула горькая усмешка. – А теперь слушай сюда, – отвернувшись к окну, я спокойно изложила свое видение ситуации. – Ты у нас парень с богатым криминальным прошлым. За что тебя выперли из Великобритании, не напомнишь? Ах да. За пьяную езду и сопротивление полиции. И это не считая целого ряда прочих правонарушений. Та погоня просто стала последней каплей, переполнившей чашу терпения английского правосудия. Италия стала твоим спасением – благо папаша вовремя подсуетился, оформив гражданство. Теперь, как ни крути, а местным сотрудникам правопорядка приходится терпеть твои выходки. Но приводов у тебя и тут достаточно. Одна история с Манзини чего стоит. Кстати, о ней. Ты ведь мафиози отметелил из ревности. Что там произошло в том злополучном ночном клубе? Кто с кем заигрывал?

– Сука! – Антонов скрипнул зубами.

– Надеюсь, это ты обо мне, – усмехнулась я. – А то ведь о мертвых или хорошо, или ничего. И вот теперь давай посмотрим на картину глазами карабинеров. С одной стороны, ты. Уже порядком доставший местную (и не только) полицию, имевший очевидный мотив и возможность для убийства Анны. С другой – я! Скромный телохранитель, практически коллега, прибывшая в страну пару дней назад и убитую не знавшая, с разбитой, заметь, головой и очень даже правдоподобной историей. И что ты противопоставишь? Сомнительную сказку про снотворное? Но где доказательства, что ты не принял его сразу после убийства, на ходу сочинив оправдательную историю? Конечно, будь мы в России, я бы на свою жизнь и пятак не поставила – деньги твоего отца наверняка склонили бы чашу весов правосудия в твою пользу. А за отдельную плату на меня и убийство Троцкого повесили бы. Но тут тебе, дружок, не родина. Тут Европа! Итальянцы, конечно, те еще засранцы, и у них беспредела хватает, но не до такой же степени. С такой толпой аргументов против тебя… Нет, милый, ты мне ноги должен мыть и воду эту пить за то, что я тебя из серьезной переделки вытащила.

– Но я не убивал! – Красивое Володькино лицо исказила гримаса боли. – Я действительно ее любил. Ты мне веришь? – Парень схватил меня за рукав, ища сочувствия и понимания, но не нашел.

– Слушай, что ты заладил – веришь, не веришь? Как в церкви, ей-богу. Моя задача – обеспечить твою безопасность, с остальным пусть родитель твой разбирается. Достаточно того, что мне из-за тебя пришлось пойти на очевидное нарушение закона. Если нас сейчас поймают, вместе пойдем под карающий меч правосудия как соучастники.

– Но нас не поймают? – Мальчишка, еще каких-то несколько минут назад жаждавший встречи с полицией, теперь от подобной перспективы дрожал как осиновый лист.

– Будешь вести себя хорошо, не поймают. А ты ведь будешь вести себя хорошо?

Володька затравленно кивнул.

– Ты мне веришь? – поинтересовался он.

Ничего не ответив, я усмехнулась и повернула в замке ключ зажигания. Промолчала из вредности, на самом деле интуиция подсказывала – мальчишка ни при чем.

– Привет. – Девица держала оборону на пороге, явно не собираясь пускать нас внутрь. Она сложила ноги циркулем – оперев ступню одной конечности на колено другой.