Глава № 2

Есть ли у тебя «Птичий синдром»?

Вот уже на протяжении нескольких лет мы, периодически, имели возможность тестировать контрольную группу людей. И прослеживать – в какие цветовые ячейки они попадали по истечении времени…

Начнём мы с рассказа о Саше, с её странно повторяющейся истории, из-за которой мы и познакомились.

Есть такой синдром – синдром прощания. Он свойственен человеку, который боится – до смерти боится потерять. Это может превратиться в манию. И тогда он не только будет бояться потерять, но он будет и страстно хотеть потерять!

Хотеть и бояться одного и того же – разве это не формула невроза?

И это нередкий случай. Но то, о чём я расскажу сейчас – действительно граничит с манией: Саша – страдает этим синдромом и страдает очень основательно.

Что тому причиной? Преждевременные роды? Ребёнок – до времени отторгаемый чревом матери – впервые испытывает ужасающую несправедливость и одиночество… Ранний отрыв от груди? (Она искусственница).

Остаётся гадать… Возможно – причина в генетике… Фобии родителей, дяди по маминой линии…

Или корни искать в кармическом узоре, в навязанной судьбе?..

Стоп! – скажет реалист: причина в том, что у девочки в детстве расстались родители и это был крах. Поэтому разрушился её мир, и она лишилась мягкого балующего её сказочника-отца… Затем куда-то за тридевять земель (к бабушке) увезли её грудного братишку… А на их месте появился достаточно деспотичный отчим…

Гипотезы остаются… гипотезами… А синдром остаётся синдромом…

Саша пришла с проблемой: "Почему я всегда попадаю в ситуации, где меня преследуют, пытаются остановить, пытаются убить, шантажируют, а я всегда оказываюсь в роли жертвы?! Почему меня никогда не отпускают?! Уйти, попрощаться и уйти – вот что труднее всего!"

Это заявленная проблема. Но какова истинная?

Ни игротренинг, ни гипноз, ни масса уникальных тестов на "пробу бессознательного", казалось, не помогали… Пока, наконец, она не попала в нашу студию, и не осталась там надолго.

Саша красива. В её глазах – я бы сказала, есть некий демонический отсвет: она влюбляет вполоборота, что уже само по себе – талант. Но – она влюбляет глубоко, до истерического безумия. Мужчины, а иногда и женщины (см. подростки) попадают под этот почти неземной магнетизм… А что потом?

Не будем спешить.

В своей группе (на курсе лечебной психодрамы) Саша подружилась с двадцатидвухлетним Мишкой.

Они встречались. И как говорится – дело шло к свадьбе… НО…

Давайте перенесёмся из реальности в игровое пространство – Мишка (Сашин друг) помог его создать…

Из рассказа Миши:

"Фонтан спал. Мы – две склеенные тени – безнадёжно ждали последний автобус. Только что было хорошо. Но я почувствовал – что-то изменилось.

– Пусто, – вдруг сказала Саша. И встала.

– Пройдёт, – я встал следом.

Мы подошли к ограде парка. Саша резко обернулась.

– Я не знаю, что со мной, но я не могу. Я ничего не могу поделать с собой… Пусто.

– Пройдёт, послушай. На меня однажды тоже нашло…

– Мишка, давай сделаем так, чтобы этот вечер был нашей последней встречей!

– Ты просто сошла с ума… – я ещё смеялся.

– Прости меня… Помнишь, я просила тебя спасти меня? Ты догадался – от кого?

– Мне показалось – от тебя самой… – я испугался звука собственного голоса: голос выдавал меня с головой.

Она не шевелилась.

– Ты не сумел меня спасти. Но ты не виноват.

Это было так не похоже на неё: каждое слово было каким-то фальшивым, сделанным, лишённым её юмора…

Я знал, что надо было что-то сдвинуть… Встать, крикнуть…

Я встал и пошёл… Вдруг вернулся и почти застонал, как последний идиот:

– Это же несправедливо: ты всё это время… Ты … ты… Тебе ведь хорошо со мной! И я люблю тебя. И мы не должны расставаться…

Она, как будто, разыгрывала роль. И подчиняясь тексту, да именно подчиняясь тексту, твердила, твердила– нечто– в темноте, смотря куда-то, словно под чьим-то гипнозом:

– Это неминуемо. Это когда-нибудь должно произойти…

Я уже кричал:

– Пусть! Но пусть не будет так искусственно! Пусть мы расстанемся из-за ссор, когда это будет последним выходом. А сейчас это – нелепо!

– Ну – не расстанемся мы, – я пугался её голоса. – А что будет потом?

Она говорила и говорила, как в бездну. Кому?

Я уже не смотрел на неё.

Я кажется, заплакал. Я ничего не ощущал. Я слышал, как она называет моё имя.

– Обними меня, Мишка. Быстрей! Дурак. И не отпускай!

– Если я обниму тебя, я уже никогда не смогу уйти.

Но я обнял её.

И отпустил, чувствуя, что сдохну здесь, на скамейке, а уйти не смогу. Тогда я стал гнать всякую пошлую чушь, чтобы поднять себя и увести от неё, преодолеть это чёртово притяжение.

Она положила на моё плечо мой свитер.

Мимо меня простучали её каблуки… Я ослеп. Саданул скамейку. Она крякнула и рассыпалась. Я побрёл куда-то…

– Миша! – она схватила меня за руку. – Дурак! При чём здесь скамейка?!

Мне показалось, что она плачет.

– Ты хотел ударить меня?!

Вдруг она погладила меня по голове (!)

– Мишенька! Я боюсь за тебя… как ты пойдёшь домой?..

– Не бойся. Ты мне не мамашка! Никто не догадается, что у меня что-то произошло. Так что – иди…

Теперь словно наступил её черёд уговаривать меня: она как будто ожила…

– Мишка! Давай завтра встретимся. Видишь, я уже прошу…

Глаза её блестели. Она была опять прежней. (!) Не было этого странного матового взгляда сомнамбулы. Как будто прошёл какой-то странный приступ…

Я посадил её на такси. И поплёлся домой. Ноги мои волочились за мной… Я ничего не понимал…"

На чьей стороне вы были, читатель?

Вопрос неуместен. Легко себя представить разгневанной мамой этого парня, потому что именно он здесь выступал в роли жертвы.

Он так себя ощущал. А Саша (наша милая Сашенька) – была садисткой, женщиной – вампом: она словно наслаждалась его унижением. Она словно вызывала его муки, страдания, дышала ими, пила их, а испив, оживала к жизни…

Таких жертв у Саши, как оказалось позже, было немало. И дело не в их количестве, и даже не в том, что кто-то из них пытался шантажировать её и даже убить…

Дело в том, что эти странные "приступы" наступали так же резко, как и проходили.

"Приступы" – синдром прощания– когда становилось пусто и одиноко, приступы какого-то вселенского одиночества, который психологи называют экзистенциальным, эти приступы, когда хотелось непременно расстаться!

Её как будто что-то несло, уносило, а этот, рядом сидящий – ничего подобного не ощущал, продолжая болтать о погоде и планах на завтра…

Какие у вас есть версии такого странного поведения?

Саша хотела быть ребёнком? Совсем маленьким, беззаботным, которого любили и баловали, которого ещё не подвергали испытаниям через расставание? Как ведёт себя ребёнок, когда его не замечают? Он кричит!