В итоге, мы попали под обстрел из луков (все кроме меня спрятались под палубой, без жертв, плюс двенадцать очков экспы), затем поймали бортом камень (течь была небольшой, заодно переборки проверили), и, наконец, наткнулись на лошадиный водопой.

Тут надо немного понять моих подопечных. Несмотря на то, что средний возраст экипажа (за исключением, понятное дело, меня) находится в районе шестнадцати лет (что по меркам нынешнего времени, что-то вроде тридцати с хвостиком для начала двадцать первого века), в культуре нашего племени ещё остался детский восторг перед новыми животными.

Если быть точным, то, увидев новую живность, члены нашего племени (надо озаботиться самоназванием, наверное), задаются сразу несколькими вопросами.

Его можно приручить?

Какую пользу от него можно получить?

А каков он на вкус?

Будто этого мало, меня, выглядящего как ровесник остальных членов команды, спросили, что это за лоси безрогие и что они могут.

Зря я это сказал. Лучше бы подождали пару тысяч лет и увели уже выведенных коней у каких-нибудь кочевников.

О, нет. Неужели я потерял возможность создать народ цыган-конокрадов? Какая потеря...

Да, это был сарказм.

Были ещё птицы. Как оказалось, русло Отца периодически меняется, оставляя по бокам озёра-старицы. Более того, они зачастую располагаются так близко, что их видно не только с мачты, но и просто с борта "Сома".

К слову, последний, насколько я могу судить, является единственной в радиусе сотни километров галерой, парусным судном и кораблём с палубой.

Круто, правда?

Почти как наша верфь, позволяющая строить корабли даже зимой. При условии, что мне будет нечем заняться зимой. Или же у нас появятся энтузиасты-мореходы, готовые строить корабли самостоятельно.

В общем, услышав о том, что я где-то слышал, что утки приручаются, народ набрал с собой всех встреченных водоплавающих птиц.

Вот в таком виде мы и вернулись назад.

Одна меня утешает. Я заставил этих энтузиастов оттирать мой корабль от птичьего помёта.

Правда, что делать с утками, я пока не знаю. Как бы не разлетелись.

Впрочем, не моя забота. Вар с его Домом Зверей для того и существуют, чтобы одомашнивать лошадей, уток, гусей и прочую живность, пока остальные пашут, валят лес, мастерят инструменты и так далее. Разделение труда, да.

В конце концов, я точно знаю, что у них там содержатся четверо медвежат обоего пола от разных матерей. Вот, добавлю им ещё работы. Тем более, Вар недавно говорил, что одна из его праправнучек - девочка способная, умная, но страшно её к волкам или медведям подпускать, а с лисами ей скучно.

В общем, было много чего. То животные, то люди. Одиннадцать рейсов были продуктивными, но моря так и не достигали. Хоть и принесли нам немало нового.

- Вождь, куда дальше?

Я попытался представить себе морской поход на "Соме". Без компаса, без опыта, на первом в истории, построенном без нормальной научной базы, корабле. Без знания, какая там погода нормальна для этого моря в конкретное время года. Экстремальненько, как говорится.

- Вдоль левого берега. На вёслах или под парусами - ты уж сам решай.

Да, а вы что думали? Что я, такой красивый, хоп - и сразу в Египет поплыву?

Каюсь, была у меня такая идея. Недолго, правда.

С другой стороны, куда мне торопиться? Если всё плохо - то мои трепыхания ничего не принесут. Если всё хорошо, то я могу не торопясь построить перевалочный порт здесь, у левого берега пролива, на полуострове. И исследовать мир дальше.

Что? Город за пределом лесной зоны? А как же без него. И то не кучка хуторов, мечта набеговой экономики, а военная база, завод соледобычи и артель рыбаков.

Если так подумать, то что-то вытанцовывается. Но торопиться с организацией базы всё равно некуда. Если я правильно определил эпоху, то могу хоть тысячу лет сидеть в своих лесах, расширяя владения. В худшем случае, за это время, Рим успеет Карфаген взять.

А в лучшем, в Египте только-только Первая династия воцарится.

Но пока поплаваем, посмотрим, что тут да как. Физическая география меняется не так быстро, как политическая. Но не менее важна.

Строительство

Всё началось, пожалуй, с того, что умер Вар. Умер тихо, во сне, разменяв девятый десяток лет. Хорошая смерть.

Я, в свою очередь, посмотрел на медленно складывающуюся, без раствора, стену из кирпичей размером 50х20х30 с именами и решил, что надо что-то с этим делать.

Как-то так сложилось, что Окорок, будучи историческим центром Стола, нашего центрального поселения с населением в четыре с половиной сотни человек, центра кожевенного дела и кораблестроения, речные ворота в далёкие степи и солезаготовительный пост на берегу моря, был практически не застроен. За рвом протянулась узкая полоса чистой земли, а затем следовали дома. На противоположных берегах и Отца, и Матери, располагались поселения. Окорок был отлично укреплён, его берега были тщательно эскарпированы, защищены валами и стенами, но единственными его постоянными обитателями был я.

Не знаю, как-то так сложилось, что я перестал брать новых жён. Полагаю, с точки зрения эволюционной теории это было бы тем ещё жульничеством, непрерывно увеличивать долю своего наследия в генофонде популяции. А может, я просто перегорел.

В общем, я обнаружил, что у меня есть много кирпичей с именами детей и внуков, умерших во благо... не важно. Мне просто захотелось увековечить их память.

Самым простым выходом было бы выстроить стену с их именами. Вот только была одна нестыковка.

Я охладел к идее увеличения рождаемости личным участием совсем недавно. Тем не менее, количество кирпичей уже превысило семь сотен. В конце концов, глядя на меня, многие подхватили эту традицию.

Рано или поздно, количество кирпичей станет таковым, что будет впору строить сначала лабиринт, а затем и вовсе подобие особняка вдовы Винчестер, чтобы уместить все имена на ограниченной площади.

В общем, бессмысленно врать себе. Я решил сделать некрополь.

Я как раз начал укладывать простые, неподписанные кирпичи в качестве подушки, что поднимет основание здания выше уровня земли и сырости, когда ко мне пришли.

- Вождь, мы можем помочь?

Мне не нужно было оглядываться, чтобы узнать его. Яр, выбранный староста Стола. Светло-русые волосы, светло-зелёные глаза. Жилистый и худой, как и многие в нашем племени. Хороший копейщик. Уважаемый управленец. Впрочем, большинство старост такие.

- Хочу сделать... - я задумался, поймут ли они слово "храм". Я не проповедовал и не философствовал, не говорил о религии, богах или чём-либо ещё. Смешно, но, полагаю, меня самого могли бы записать в бога. Маленького, меленького божка.

- ... место для мёртвых. Чтобы вспоминать - наконец, определился я.

- Вождь, ты нужен живым.

- Я знаю. И я останусь с живыми. Но вот они - ткнул пальцем в кирпич с именем моего первого сына - живут, пока мы их помним. И пока жива их кровь.

Я так и не заметил, как оказался в роли наблюдателя, созерцающего, как укладывают фундамент, укрепляют столбы, чтобы затем обложить их кирпичами с именами. Как устраивают крышу и возводят внешние стены, из так нелюбимой мной плетёнки, обмазанной глиной.

Эх, а я рассчитывал освоить увеличившийся потенциал в Силе.

С другой стороны, это и их храм тоже, правда.

- Смотри - я разложил перед Яром комплект тонких глиняных пластин с вырезанными буквами - каждый звук обозначен подходящим знаком. Я это придумал, чтобы записывать имена погибших. Так помнить проще. Попробуй.

С этими словами, я быстро вытащил три пластины и выложил их перед Яром, после чего положил на последнюю пластину, камень, обточенный в виде запятой.

- Он означает, что этот звук ещё и мягкий. Догадайся, что за слово.