[2] — Где голод, там и болезни: по затронутым им территориям друг за другом прошлись пандемии тифа и холеры.

[3] — В конце существования Российской Империи в стране усилилась деятельность подпольных террористических организаций, в результате чего даже покушения на самого Императора происходили с заметной регулярностью. Одно из них было успешным: 1 марта 1881 года царь-освободитель Александр II был убит бомбой террориста, брошенной ему под ноги. После этого реформы были свернуты, и Александр III вернулся к политике консерватизма. В Гардарике Петербург был ранен при тех же обстоятельствах, но менее болезненно; самого террориста так и не нашли.

[4] — По задумке авторов проекта Нижний Новгород в XIX столетии был декабристом: в его губернии родились такие предводители этого движения, как С.П. Трубецкой и М.П. Бестужев-Рюмин. Также можно вспомнить тот факт, что по основному программному документу Южного общества декабристов, «Русской правде» П.И. Пестеля, столицу предлагалось перенести непосредственно в сам Нижний Новгород.

[5] — На первом суде в Малмыже Вятской губернии вотяков осудили на каторгу.

[6] — Изначально местом третьего судебного заседания по Мултанскому делу должна была быть Казань, но, из-за запрета властей, его перенести в уездный город Казанской губернии Мамадыш.

[7] — Ижау — татарское название г. Ижевска.

[8] — Колын — татарское название г. Вятки (совр. Кирова).

[9] — Симбирск, хоть и жил уже отдельно от своего воспитателя, все равно часто бывал в доме Казани: помогал ему самому и учил его сестру, Чебоксары.

[10] — Увлечение Нижнего Новгорода фотографией основано на том, что в городе и губернии работали такие известнейшие фотографы конца XIX века, как А.О. Карелин и М.П. Дмитриев, а писательство основывается на трудах В.Г. Короленко и М. Горького.

[11] — Удмурты и марийцы недолюбливают друг друга из-за территориального вопроса: когда-то давно марийцы выгоняли первых с их исконных мест проживания.

[12] — С этнографической точки зрения делом занимался именно Казань, так как на втором суде по делу экспертом-этнографом выступил профессор Казанского университета И. Смирнов, один из первых в мире исследователей финно-угров.

[13] — Кумышка — национальный алкогольный напиток удмуртов, изначально производящийся перегонкой закисшего коровьего, овечьего или конского молока. Его крепость варьировалась от двух до сорока процентов. С древности она применялась в обрядах, позволяя войти в состояние эйфории, оторваться от реальности и соприкоснуться с богами.

========== III. Санкция ==========

Середина мая 1893 года. г. Казань.

— Все пропало. — Закрыв лицо руками, Казань с обреченным видом упал в резное деревянное кресло, стоявшее в его гостиной. Ничего не понимающий Нижний стоял рядом, не зная, как реагировать на такое поведение друга.

— Что случилось?..

— Я просто хочу ему помочь. Ну, ты ведь понимаешь. По-дружески. Он мне, все же, не чужой… А в итоге что я получаю, знаешь? — Татарин убрал руки от лица и выжидающе посмотрел на русского. — «Я должен понести заслуженное наказание», «Я действительно приношу человеческие жертвы»…

— Ну… Может, у него была какая-то причина так сказать?.. — Нижний не сразу нашел, что ответить. Также, как и Камиль, он ничего не понимал.

— Да пьян он был, вот и вся причина. Водки своей обпился и чушь порол…[1]

— А если он в суде тоже что-то такое ляпнет?

— О-о-о… — Медленно протянул Казань, будто представляя себе всю эту ситуацию. — Тогда грош цена всей нашей работе: что было, что не было.

Татарин поднялся с кресла и стал прохаживаться по комнате. Было видно, что вся эта ситуация требует от него слишком много нервов.

— Оставил под Димкиным присмотром называется… Ладно, это ничего. Перед самим судом я лично не позволю ему пить. Нам лишние неприятности не нужны.

— Может, стоит провести с ним беседу?.. Ну, там. Что можно говорить, что нельзя…

— Да, хорошо бы. — Секундное молчание. — Сделаю. Но… Все равно, полной уверенности в том, что он все сделает правильно, у меня уже нет…

— А, может, мне с ним поговорить?

— Нет, я сам. Я к нему ближе, чем ты.

— Хорошо. Кстати, где он сейчас?

— Угадай. — Татарин недовольно усмехнулся. — Спит, отходит от своих запоев. Как знал, что из поездки надо было раньше возвращаться… — Камиль подошел к окну. — Но из-за его дела и не смог.

— Кстати… — Казалось, Олег хотел спросить друга о чем-то важном, но, скорее всего, не знал, с чего начать. — Когда суд уже известно?

— Да, через пару недель. Хорошо, что я успел собрать все нужные сведения. Ты помнишь, что требуется от тебя? — Камиль обернулся и, улыбнувшись, скользнул взглядом по русскому.

— Конечно. Фотографии, показывающие общую ситуацию в стране.[2] — На губах Нижнего появилась ответная легкая улыбка. — Постараюсь не касаться главной темы, покажу лишь фон. А выводы пусть делают сами. Я так понимаю, я буду первым свидетелем?

Казань на секунду задумался.

— Знаешь, а это, однако, хороший вопрос. Скорее всего, будет суд присяжных, — Заметив, что Олег занял его кресло, Казань медленно, даже как-то плавно, направился обратно, — в нем в качестве судьи будет…

— Думаешь, сам Питер?

— Кто зна-ает. Можно ожидать его или Москву, так как другим не доверит. Димка будет секретарем, он любит работать с писаниной…[3]

Удобно устроившись рядом с сидением, Камиль перенес часть своего веса на подлокотник.

— В присяжных наберут случайных олицетворений. Это тоже составляет некую проблему. Но, если в их числе окажется кто-то из Урало-Поволжья… Будет проще. — Его голос стал более ровным: было видно, что он, если не успокоился полностью, то уже довольно сильно остыл.

— Кто будет обвинять? — Олег бросил быстрый взгляд снизу вверх и, не поймав ответного, остался ни с чем.

— Вятка.

— Но он же…

— Да. Я старался помешать этому случиться, но сделать ничего не смог. Вятка является слишком хорошей кандидатурой: он из правящей семьи, близок к Ижау…

— Это испортит все еще больше…

— Согласен. Свидетелем со стороны обвинения, кстати, будет Ярославль. Еще один представитель нашей любимой семьи, и снова в теме. — Татарин прервался, будто вспоминая что-то. — У него было больше времени на сбор материала, и как бы это не вышло нам боком.

Нижний вздохнул. Исход дела зависел от стольких переменных, что уследить за всем казалось просто нереальным.

— И еще одна проблема состоит в том, что у нас нет свидетеля защиты. Я-то, конечно, сделаю все, что от меня зависит… Но что, если никто не сможет подтвердить мои слова?

— Как это «никто»? — Олег развернулся к татарину, полностью обращая его внимание на себя. — А как же я?

— Ты не связан непосредственно с делом. — Пожал плечами Казань. — Помочь-то ты, может быть, и сможешь, но, если будут задавать лишние вопросы… Мы можем погореть.

— А я не могу быть твоим помощником?

— Мог бы. Если бы думал головой и получил диплом раньше.[4]

— Эй-эй-эй! Не забывай, благодаря кому, ты получил свой![5]

Стараясь отвлечь друга от обилия ненужных мыслей и остатков волнения, Олег, легко обнял татарина за пояс и перетянул к себе на колени.

— Мне кажется, тебе надо немного забыться. — Нижний Новгород улыбнулся. — Лишние переживания все равно бессмысленны, делу они все равно не помогут…

— Зато мне самому кое-что уж точно поможет. — Шепнул Казань, неожиданно почти вплотную приблизив лицо к лицу Олега. — И оно будет приятнее, чем что-то еще.

Не то чтобы Ижевск хотел слышать все это — напротив, он бы отдал в тот момент многое, дабы не знать, кто именно будет выступать против него, со стороны обвинения, и кто будет судьей.

Проснувшись, он направился на кухню за водой, так как голова после очередного употребления кумышки никак не хотела становиться на место. Намереваясь проскочить мимо гостиной, он уже на подходе к ней замедлил шаг и был готов как можно более незаметно преодолеть открытый дверной проем, когда и услышал разговор Казани и Нижнего Новгорода.