Мира была невысокая, стройная и очень, по мнению Петра чересчур очень, красивая девушка. О таких обычно говорят – девушка с обложки. Она была в некотором роде скромной и не заносчивой особой. Но как говориться, обижать себя не позволяла никому и спокойно могла дать словесный отпор любому уличному матерщиннику.

– Мирка, иди сюда, – ласково позвал я. – Ты меня любишь? А если любишь, то как я или сильнее?

– Да. – Очень тихо и спокойно ответила Мира. – У тебя неприятности? Ты всегда все свои беды держишь в себе. Я люблю тебя. Ты даже не представляешь как сильно. Поэтому мне не нравится, что ты со мной никогда не делишься своими проблемами.

Я долго и с нежностью смотрел на любимую, а затем сказал:

– Почему никто не верит в нашу любовь? Странно. Ну да ладно. Об этом, как-нибудь потом. Мне надо с тобой очень серьезно поговорить. И ты, кстати, увидишь, что я делюсь с тобой не только своими радостями, но иногда и печалями.

Так вот по поводу радостей. Как-то несколько лет тому назад подарили мне живого краба. Если быть точным, то полуживого, так как он полдня провел без воды. Мне его некогда было разделывать, да и жалко как-то убивать. Вот я и решил его запихать в холодильник. Думаю, он там замерзнет окончательно, а я как бы и не виноват буду в его кончине. Потом закрутился, то да се, через какое-то время вспомнил о крабе, открываю холодильник и вижу картину – краб сожрал всё съестное в зоне досягаемости и, загребая клешнями, доедает салат.

Мира громко засмеялась.

– Я понимаю, что ты меня хочешь развеселить перед чем-то печальным. И все же расскажи, что произошло.

Вот и наступило первое июня. Солнышко припекало в свою летнюю силу. А ведь было еще раннее утро! Днем Питер совсем раскалится до мягкого асфальта. Девушки будут ходить в легких платьицах. Хорошо будет! Но не для меня.

Так думал я, стоя с поднятыми руками, пока меня неуклюже и с усмешкой обыскивал любезный друг Петр.

– Ты мне в ширинку то хоть не залезай, а то подумаю, что у тебя начали развиваться гомосексуальные наклонности! Ишь, как наглаживаешь! Да на месте, на месте мое богатство, есть человек, который каждую ночь это проверяет. Все проверил? Не стыдно мне не верить, а? Я тебе это попомню, так и знай!

– Ладно, ладно, не ворчи. Обещал проверить, значит проверяю.

– Ничего недозволенного нет. Только спички, зажигалка, курево, да вот парочка конфеток сосулек. Надеюсь, этот набор не возбраняется?

Петр критически осмотрел предъявленные ему «богатства».

– На кой ляд тебе и спички, и зажигалка?

– Да я вообще предпочитаю спички. Ты же знаешь, у себя дома я прикуриваю исключительно от спички. Ну, нравится мне так!

– Хорошо, а зажигалка тогда зачем? Хорошо хоть не «Зиппо».

– А зажигалка на всякий пожарный. Вдруг под дождь попаду, спички намокнут. Я ведь не гарантирую себе пока ночи в отеле. А конфетки, это как бы переходный период от моей добропорядочной жизни к бездомной. Пока буду идти к месту обитания, буду их сосать. И с их окончанием медленно закончится моя нынешняя жизнь и начнется другая, полная прикрас.

Я непроизвольно горько усмехнулся.

– Ладно, не робей. Бог с тобой, пускай у тебя будут эти последние утехи цивилизации.

– Между прочим, дорогой мой, знаешь ли ты, что зажигалка была изобретена раньше спичек?

Петр с интересом посмотрел на меня. Улыбнулся и похлопал по плечу.

– Это ты у нас любитель собирать разную ненужную информацию, а мне, честно говоря, все равно, что было раньше. По мне так не очень удивлюсь, если окажется, что атомную бомбу изобрели раньше колеса.

Я пригладил волосы, выставил правую ногу и засунув правую руку за обшлаг пиджака важно произнес:

– А вот по этому вопросу, готов с Вами милейший, даже подискутировать.

Петр махнул на меня рукой.

– Все, все, хватит тут Наполеоном прикидываться. Кстати, костюмчик не жалко? Мог бы что-то и другое одеть, не сильно ты на бомжа смахиваешь.

– А ты хочешь, чтобы я сразу обноски одел? По-твоему, бомжами рождаются? Нет, дорогой товарищ, бомжами становятся! Становятся не по своей воле, уж поверь мне.

– Хор-хор! Убедил. Иди хоть в золотой мантии, обшитой горностаем. Мне это по барабану! О тебе ведь забочусь идиот. Как тебя другие бомжи воспримут в таком дорогом костюмчике? Они ведь просто обос… Извини Мира за грубое слово, – Петр обернулся к стоящей рядом девушке, – короче, они все пописают в штаны от твоего супербомжеватого вида!

Я подошел к большому зеркалу и придирчиво осмотрел себя с разных сторон. Как и вчера, когда я решил одеться именно в этот костюм, остался доволен своим выбором.

– Можешь смеяться, – сказал я со счастливой улыбкой Петру, – но я выбрал этот прикид сознательно и менять не хочу.

– Дело твое. Мое дело позаботиться о выполнении договора.

Петр обернулся и поманил пальцем стоящего до сих пор в отдалении мужчину средних лет.

– А вот и мой соглядатай за тобой. Знакомьтесь – Иван Иванович, по-простому Ваня и дядюшка Илья, по-простому Дядюшка. Дядюшка с большой буквы.

Вам вместе жить целый месяц. Спать рядом, есть иногда. Э-э, что еще? А, да, справлять естественные надобности и другие физиологические потребности человеческого организма.

Петр громко засмеялся.

– Ну, ты даешь! – Я с притворным восхищением воззрился на друга. – где ты слов таких набрался? Я тебя мой милый друг всегда учил добрым и ласковым словам, а не этим вульгаризмам, что ты сейчас изрыгнул из своего горла

Петр опять громко рассмеялся и, повернувшись к Дядюшке, промолвил:

– Я думаю, вы будете два сапога пара. Мой товарищ очень любит слушать разные истории, разинув рот. Но и сам иногда не прочь прихвастнуть.

– Обижаешь Петр, – наконец сказал первые слова Дядюшка, – все мои истории чистейшая правда! И если есть в них хоть толика лжи, то человек, который уличит меня в этом, может смело плюнуть мне в лицо! На том стояла и стоять будет…

– Хватит, хватит! – Петр замахал руками, – Вот ему, – Он указал на меня, – будешь свои байки, пардон, наиправдивейшие истории рассказывать. Времени у вас будет навалом и возможности удивить друг друга чем-то необычным, тоже.

Ступай на улицу, Иван сейчас выйдет.

Петр дождался, когда Дядюшка уйдет и, повернувшись ко мне, все это время молча стоящему, сказал следующее:

– Дядюшка, именно тот человек, который знает бомжовскую жизнь Петербурга как свои пять пальцев. Я тебе потом о нем много чего интересного расскажу. А пока знай одно – этот человек в беде тебя не бросит и будет немножко тебе помогать выжить на дне нашего города. Если он тебе скажет – беги, ты должен бежать. Если скажет – лежи, ты должен лежать. Все понял?

– Все понятно отец родной! Не переживай, выживу! И вот уж тогда ты у меня попляшешь!

Петр улыбнулся и обнял меня за талию.

– Я буду искренне рад, если я проиграю. Ну, ступай, пора.

Я вышел из парадной, посмотрел без обычной улыбки на свой дом и, увидев стоящего поодаль Дядюшку, пошел к нему.

– Куда будем путь держать? – Дядюшка вопрошающе взглянул на меня.

– А пойдем мы любезный Дядюшка, на Московский вокзал. Вернее, чтобы не испортить сразу о своем образовании мнение у Вас высокочтимый сэр, скажу так – мы пойдем к Московскому вокзалу.

– К Московскому, так к Московскому. – Дядюшка пожал плечами и высокопарно спросил, – Будет ли мне дозволено облагородить нашу прогулку приятным и нравоучительным рассказом?

Если бы у меня на душе не было настолько тревожно, то я бы расхохотался в полный голос.

– Сделайте одолжение Дядюшка! Я весь в Вашем внимании.

– Ты только постой здесь минуты три, я папиросы забыл купить, загляну в магазинчик.

– Без вопросов, погода хорошая, пока понежусь на солнышке.

– Ну, вот и славненько. – Дядюшка скрылся в дверях круглосуточного магазинчика.

Я, зажмурившись под лучами ласкового солнца вяло напевал про себя песенку о погоде.