Зубрилин помолчал.

– Подробностей не знаю! Не сказал мне подробностей Игнатьев. Боится он! Видно было, что боится.

Олег Афанасьевич довел чисткой стекла очков до зеркального блеска, и водрузил их на нос.

– Что-то я не читал никакого шокирующего меня репортажа в «Любимых фактах», хотя покупаю их регулярно.

– А статьи не было. Не было! Ты что, не понял? Ее побоялись давать в печать.

Главный редактор уставился в окно.

– А я вот не побоюсь! Что бы там ни оказалось, ты слышишь, я это опубликую! «Бомба», так «бомба»! Иначе газете конец.

Дальше они ехали в полном молчании. Костя старательно пытался заснуть и это ему почти удавалось. Игорь думал о том, что хорошо бы вернуться домой завтра к вечеру, в очередной раз помириться с Аллой и просидеть с ней до полночи, вспоминая какую-нибудь ерунду из детства. Катя ни о чем не думала. Она просто мысленно жалела своей женской жалостью бедного Славу. Ей хотелось сделать для него что-то хорошее, но она знала, что даже дотронуться до него ей будет страшно. Так и жалела. Мысленно. Не понимая как. Слезы выступили на ее глазах, и она машинально подняла руку, чтобы их вытереть.

– Катя! – Голос Меркурия был напряжен.

– Нет, нет, я просто поправить повязку. – Испуганно сказала она.

– Пивка бы сейчас холодного. – Мечтательно подал голос проснувшийся Костя. – Да пару бутылочек. Кстати, Меркурий, нам долго еще осталось жить в потемках?

– Через полчаса сделаем остановку. А там уже рукой подать. Потерпите.

– Терпим, терпим. Терпение и труд все перетрут. Так моя мама говорила раньше. – Костя с хрустом потянулся и громко зевнул. – Нет, хорош спать, а то ночью маяться буду. Знаю я себя.

– Хотите в загадки поиграем? – Неожиданно предложил Меркурий. – Так и время быстрее пойдет.

– А давайте! – Костя уселся поудобнее. – Загадка Ваша, загадка наша, идет?

– Идет. Вот первая загадка: что означает фраза – козел отпущения?

– Ну это мы знаем. – Усмехнулся Костя. – Как никак институты заканчивали. История этого выражения такова: у древних евреев существовал обряд отпущения грехов. Священник возлагал обе руки на голову живого козла, тем самым как бы перекладывая на него грехи всего народа. После этого козла изгоняли в пустыню. Прошло много-много лет, обряда уже не существует, а выражение все живёт. Правильно я ответил? Отвечаю – правильно!

– Много знаешь, плохо кончишь. – Подал голос Игорь.

– На разные реплики с трибун я не отвечаю. – Костя поднял ладонь правой руки и продолжил. – Ибо я есмь цезарь и слово мое единственно верное!

– Ну, ты наплел. Смешал все в кучу. Цезарь и старославянский язык, каким боком друг к другу лежат? Сам-то понял, что наговорил? – Игорь повернул голову в сторону собеседника, как будто мог его видеть сквозь черную повязку.

– А наплевать, понял или не понял. Главное – красиво сказал. – Костя начал раздражаться, сам не зная почему.

– Если вы позволите, – проговорил Меркурий, – то я хотел бы услышать ваш вопрос.

– Сейчас, сейчас. – Костя задумался. – Вот раз мне тут некоторые упрек высказали, по поводу старославянского, то я и вопрос задам тоже оттуда. Из глубины веков. Ответьте мне Меркурий – кто такой мастер кислых щей?

– Вопрос легкий. – Сказал бородач. – Если кого-нибудь в старину называли мастером кислых щей, это означало, что ни на что путное он не годен. Потому, что кислые щи – это немудрёная крестьянская еда: водичка да квашеная капуста. Приготовить их не составляло особых трудностей. Я ответил?

Костя захлопал в ладоши.

– Браво! Вы меня все больше восхищаете. Все-то Вы знаете. Заканчивали что-нибудь филологическое?

– Нет. Я ничего не заканчивал. Восемь классов и все.

– Извините. – Серьезно сказал Костя. – Я не хотел Вас обидеть.

Меркурий усмехнулся.

– Обидеть Вы меня не могли. Даже если бы и захотели. Наоборот. Ваши слова означают, что меня похвалили. А вот и место нашего перекура. Сейчас остановимся и можно будет снять повязки.

С первого взгляда казалось, что эта поляна как две капли воды похожа на место их предыдущей остановки. Но это только с первого взгляда. Эта поляна была больше, а заросли вокруг гуще. Зато сразу было видно, откуда они приехали, между деревьев виднелась лесная дорога. Справа от машины росли кустарники малины. И Катя восторженно стала гладить осыпанные ягодами кусты.

– Что ты их гладишь, их кушать надо. – Улыбнулся Игорь.

– Жалко. Такая красота! – Девушка полезла в сумку и достала фотоаппарат.

Костя между тем зашел в лес, а когда вернулся, то в руке у него был большой красивый боровик. Катя кинулась к нему.

– Стойте там! Поднимите руку с грибом! Отлично! – Она снимала кадр за кадром, радостно улыбаясь.

– Много ли человеку надо для счастья. – Обращаясь к Меркурию, сказал Игорь. – Молодая, радуется всему, что видит вокруг. Это к теме о счастье.

– Мы с Вами Игорь, еще поговорим на тему счастья. Когда поедем назад, в город.

Спустя пятнадцать минут все уселись в машину и поехали дальше. В дороге Костя с Меркурием опять завели беседу, на этот раз о предсказаниях. Костя разгорячился, доказывая, что все предсказания, это чушь на постном масле. Меркурий приводил исторические примеры, верно предсказанных событий.

Игорь слушал в пол уха, удивляясь только начитанности Меркурия. Он сам бы поговорил на эту тему, но спорить с завязанными глазами ему не хотелось.

Катя спокойно слушала музыку из плеера, уже совершенно забыв о своей жалости. Она размечталась о том, что наконец-то в газете появятся фотографии, сделанные ее рукой. И не просто фотографии, а целый фоторепортаж. Ее мама будет счастлива за свою дочь. А ради мамы Катя готова была сделать многое. «Как приедем, надо будет сразу позвонить маме, чтобы не волновалась» – подумала она.

Машина остановилась и Меркурий, похоже, вышел из нее. Затем раздался какой-то непонятный скрип.

– Неужели приехали? – Шепотом сказал Костя.

– Похоже на то. – Также шепотом ответил Игорь.

Машина дернулась и медленно поехала дальше. Однако Меркурий назад не вернулся.

Проехав совсем немного, машина остановилась, и перестал работать двигатель. Дверь в машине открылась.

– Вот мы и приехали. – Сказал Меркурий. – Можете снимать повязки и выходить.

Журналисты сняли повязки с глаз и огляделись.

Автомобиль стоял невдалеке от большого каменного двухэтажного дома. Только крыльцо было деревянным, как в деревенских домах, с узорчатой резьбой и коньком на угловатой крыше. Фасад здания венчали пять окон в ряд на каждом этаже. Никаких изысков не наблюдалось, дом как дом. если бы не крыльцо, то и глаз остановить не на чем.

Первым из машины вышел Костя и сладко потянулся, подняв руки вверх.

– О, наконец-то свобода! Да здравствует вольный ветер и синее небо!

Небо было далеко не синее, а серое в разводах осенних облаков. Но после долгой дороги с закрытыми глазами даже холодный ветер вызвал у Кости радостное возбуждение.

Последней из машины, за Игорем, вышла Катя и обратилась к Меркурию:

– Простите, а Вы не можете нам теперь отдать трубки? Мне надо маме позвонить, она уже, наверное, волнуется.

Меркурий раздвинул губы в своей загадочной улыбке.

– Да, конечно, Катя. Можете звонить, кому хотите и сколько хотите. У нас примерно минут двадцать на звонки и перекур.

Он достал из карманов три сотовых телефона и протянул молодым людям. Катя сразу включила свою трубку и нахмурив брови стала листать список непринятых звонков. Чем дольше она просматривала все звонки, тем больше хмурилась. Звонок от мамы был только один. И это могло означать только одно, что ее мама очень обиделась.

– Ну, я же предупреждала тебя мамулька! – Прошептала Катя расстроенным голосом. – Не надо на меня сердиться.

Костя свой телефон не включал, (кому звонить то?) а с грустной улыбкой наблюдал за Катей. За тем, как шевелятся ее губы, как хмурятся тонкие брови. «Интересно, а какой вкус у ее губ?» – Подумал он. «Ведь целует кто-то эти губы. Целует. Но это не я».