Все, кроме Олега Афанасьевича и Верочки, тоже встали и направились к выходу из комнаты.

– А куда это вы все собрались? Совещание еще не закончилось. – Главный редактор удивленно поднял брови. – Пожалуйста, все на свои места. Мы еще ничего главного не решили. Да и не все высказали свое мнение.

Он прошелся по комнате и убедившись, что все опять расселись по свои местам, сел в кресло и продолжил:

– Как говорили раньше на партийных съездах – на повестке дня у нас осталось выслушать уважаемого Олега Афанасьевича и в конце совещания я выступлю с заключительным докладом. Он будет небольшой, но емкий, уверяю вас.

Все посмотрели на мужчину в роговых очках. Олег Афанасьевич был старейшим сотрудником редакции. В свое время ему посчастливилось поработать и в газете «Правда», в советские времена главном рупоре политической элиты страны, и в «Известиях», основном конкуренте «Правды» по всем вопросам, кроме освещения идеологии.

Олег Афанасьевич снял свои старомодные очки, в очередной раз протер стекла, доведя их до зеркального блеска, и только после всех этих манипуляций заговорил.

– Послушал я вас всех, внимательно послушал. Много было сказано интересного. Много полезного для нашей газеты. Но вот, что я вам скажу.

Он помолчал, задумчиво глядя в окно, за которым все так же шел грустный дождь.

– Все ваши предложения хороши. Но нам сейчас для вылезания из ямы нужна бомба. Не те одиночные выстрелы, что вы предлагаете, а именно бомба. Все, что вы советуете, конечно, не плохо, но боюсь, что мы просто не успеем все реализовать. Газета теряет читателей, а соответственно и доходы. А в наше, время нет дохода, значит, нет существования. Вы, молодые, это знаете лучше меня. Через два-три месяца наше издание просто закроется. Нужен выход, нужна бомба.

– Что Вы предлагаете? – После томительного молчания скрипучим голосом спросил Зубрилин.

– Я вот последнее время отслеживаю различные предложения, которые поступают к нам. Много ерунды. Много откровенной глупости. Но есть кое-что интересное. Но для начала…

Олег Афанасьевич полез в нагрудный карман и достал сложенный листок бумаги.

– Есть у меня старый знакомый. В прошлом известный юрист. Периодически встречаемся с ним, чаек по-стариковски попиваем. Я ему о своих случаях из журналистской жизни рассказываю, а он мне о своих. Сейчас много баек можно найти в интернете. Но у него не просто байки, а реальные ляпы, либо идиотизмы, случавшиеся в судебной практике. Вот послушайте, прочитаю вам. Реальное судебное дело. 25 декабря 1934 года гражданин такой-то на почве неприязненных отношений зарезал другого гражданина, за что 22 февраля 1935 года был осужден краевым судом к расстрелу. Приговор привели в исполнение. 15 мая 2002 года Президиумом Верховного Суда приговор был отменен в порядке надзора. Справедливость восторжествовала. Президиум счел высшую меру слишком суровым наказанием и назначил гражданину такому-то новое наказание – 10 лет лишения свободы.

Все, включая Зубрилина, засмеялись в полный голос. Только Верочка непонимающе оглядывала окружающих, стараясь понять причину общего веселья.

– А я не понимаю, что здесь смешного? – Она с удивлением посмотрела на Олега Афанасьевича. – За убийство дали десять лет вместо расстрела, по-вашему – это смешно?

– Солнце наше ясное, я тебе потом все объясню. Не бери в голову! – Наклонился в ее сторону Кирилл. – Твое дело не думать, а записывать и радовать нас своим присутствием.

– Вот я и предлагаю, – продолжил Олег Афанасьевич, – скажем по субботам, публиковать подобные судебные ляпы и комментировать их. Но не это главное, что я хотел предложить.

Он опять замолчал, по-стариковски поглаживая свои коленки.

– Я еще отвлеку ваше внимание на, казалось бы, пустяковую историю. Давным-давно, когда я только начинал свою трудовую деятельность, пришлось мне работать в многотиражке в одном южном городе. И был в этом городке один виноразливной завод. Почти треть населения всего городка работала именно на этом заводе. Да, так вот. Я больше нигде в жизни не видел, чтобы мужики в шесть утра долбились в ворота на проходной и просили пустить их на работу.

Комнату в очередной раз потряс взрыв хохота. В этот раз смеялись все, даже Верочка.

– Добрые советские времена. – Зубрилин вытер слезу платочком. – Но я не уловил предложения.

– Писать о хороших новостях! Вокруг один негатив, в новостях, в газетах, на телевиденье, везде. Жизнь и так невесела, так надо дать людям веру в настоящее. Вот раньше, как бы мы не ругали советские времена, во всех новостях 90 процентов были хорошие известия. А сейчас? Телевизор включишь – там плохо, здесь пожар, в соседней области взрыв, в аэропорту террористы кого-то захватили! Один негатив! О хорошем, вообще ни слова. Газеты откроешь – то же самое.

– О комбайнерах, выполняющих план, что ли писать? – Усмехнулся Андрей.

– А почему бы нет? – Повернулся к нему Олег Афанасьевич. – Только писать не как раньше: Вася Васильев обмолол сто гектар пшеницы, и он молодец, а несколько иначе. Вася Васильев обмолол сто гектар пшеницы и заработал на этом сто тысяч рублей.

– Ну, Вы хватанули! Тут сразу же все в комбайнеры побегут. – Саркастически заметил Кирилл.

– Ша! – Поднял руку Зубрилин. – Идея понятна. Не скажу, что я от нее в восторге, но можно подумать. Проработайте этот вопрос. – Он посмотрел на Олега Афанасьевича. – У Вас все?

– Нет. Самое главное я хотел сказать о другом. О бомбе. Как я говорил, в последнее время отслеживаю разные предложения. Много, что нам предлагают, от ерунды до интересных вещей. Поступило нам два любопытных предложения. Это не из серии журналистских расследований, а наподобие фоторепортажей. Один неизвестный товарищ предлагает провести экскурсию по своему загородному дому. И приглашает нас на эту экскурсию.

– А в чем смысл этой экскурсии? Очередной нувориш хочет похвастаться своим золотым унитазом? – Андрей пожал плечами. – Кому это будет интересно? Вот если бы это был кто-то из известных людей, то тогда да, любопытно. Не мне, естественно, но другим было бы увлекательно почитать.

– Нет, как я понял, этот человек не принадлежит к известным людям. Я вообще толком не понял, чем он конкретно занимается. – Олег Афанасьевич в двадцатый раз за время совещания стал протирать свои очки. – Но меня заинтересовал один момент. Он сказал, что мы, возможно, побоимся опубликовать то, что он нам покажет. И еще. Как я понял, у него уже были журналисты из другой газеты. Но репортажа не последовало. По причине их шокового состояния.

Зубрилин встрепенулся.

– А из какой газеты?

– Увы, он не сказал.

– Так в чем дело, надо обзвонить все издания и узнать. – Пожал плечами Андрей.

– Как Вы себе это представляете Андрей? – Олег Афанасьевич улыбнулся собеседнику, как улыбаются добрые дедушки на шалость любимого внука.

Андрей не успел ответить. Его перебил Зубрилин.

– Это несерьезно, само собой. Я имею в виду обзвон редакций. Что ты будешь спрашивать – не ездили ли ваши журналисты куда-то, не знаю куда, где их чем-то шокировали, так что ли?

– Если экскурсия такая потрясающая, что от нее все в шоке, то мне не ясно – почему отказались от репортажа? – С сомнением сказал Андрей.

– Вот я и предлагаю – съездить на эту экскурсию и все посмотреть своими глазами. – Проговорил Олег Афанасьевич.

– Куда ехать? – Поинтересовался Игорь.

– Пока не знаю. Сегодня этот товарищ будет мне перезванивать, тогда и договоримся обо всем. Договариваться о поездке? – Вопрос был обращен к Зубрилину.

Тот как-то безнадежно махнул рукой, то ли соглашаясь, то ли отказываясь. Олег Афанасьевич непонимающе пожал плечами.

– Соглашайтесь, соглашайтесь! – Воскликнул Игорь. – Я готов ехать.

Зубрилин встал из кресла, и мрачно оглядев присутствующих, проговорил:

– Значится так господа-товарищи, если к Новому году положение не изменится, то газету придется закрывать. Я думаю, все это понимают и приложат все силы, чтобы нам и дальше работать здесь. Теперь все.