Это была женщина, о которой он мог только мечтать. Его женщина. Ему 37 лет, один брак продлился почти пять лет и закончился как-то тихо, сам собой: выдохся, сдулся, как воздушный шарик. Ни он, ни Лена – бывшая жена – о расставании не жалели. И «остались друзьями», как принято говорить в таких случаях. Вот уже шесть лет он ходил в холостяках. Его это не смущало, но очень огорчало бабушку. И вот здесь и сейчас он увидел женщину, от взгляда на которую у него пошли мурашки по телу. Он даже мысленно выругался и заставил себя собраться. Она была далеко не красавица, ничего такого, что бросается в глаза. Лет тридцати. Да, приятная, да, изящная. Но таких приятных и изящных женщин можно встретить повсюду. Это была просто его женщина и этим все сказано. Интересно, а она замужем? И кто у нее муж? Потом он рассердился на себя: какая разница, кто у нее муж. Господи, о чем он думает! «Соберись, – отругал себя Макс, – ты на работе!»

Анечка принесла ему кофе, а своему шефу чай. Что-то к чаю. И прикрыла дверь. Лисовский, кажется, заметил его смущение.

– Вам понравилась Анечка? Это лучшее, что есть у меня в коллекции.

«Ах, вот оно что…», – с сожалением подумал Макс. Очевидно, на лице его отразилось такое неподдельное разочарование и смущение, что Николай Осипович рассмеялся.

– Да нет, вы не так меня поняли. У меня до нее было несколько секретарш, которые были лучше или хуже, вроде бы делали исправно свою работу, но когда появилась Аня, я понял, что в ее лице я приобрел бесценный экземпляр. Это не секретарша. Это мой помощник и советчик. И просто умница. Я очень ей признателен. Будет жаль, если она уйдет.

– А почему она должна уйти? – глухим голосом спросил Макс.

– Ну, она молода и прекрасна. Однажды ей надоест быть помощником у такого старого зануды, как я. Я знаю, что работа ей нравится, но пора подумать о семье.

«Не замужем», – отметил про себя Омский.

– Я ей желаю только добра и очень хочу, чтобы она встретила достойного человека. Хотя мне и будет очень грустно с ней расставаться.

– А что, разве нельзя совмещать семью и работу?

– Можно. Но не для Ани. – Он помолчал. – Ну хорошо, давайте продолжим наш разговор.

– Вы меня простили?

– А вы больше не думаете, что я причастен к краже в соборе?

Максим смутился. До чего проницательный. Надо быть очень внимательным.

– Как вам сказать…

– А так и скажите. Изложите свои сомнения.

– Ну хорошо. Скажем так, я не думаю, что вы причастны. Но я сомневаюсь, что вы откровенны со мной и ничего об этом не знаете.

– Это ваше мнение?

– И мое тоже.

– А чье еще?

– У меня есть друг, частный детектив из Франции, и это он просил «проверить» вас. Видите, я с вами искренен. И продолжу быть честным: если бы я узнал, что вы в этом как-то замешаны, я не стал бы скрывать эту информацию и тут же передал ее кому следует. Хотя вы мне очень симпатичны, – добавил Макс.

– Я благодарю вас за откровенность. Но вынужден вас разочаровать: для меня новость о краже покрова была такой же неожиданностью, как и для вас. Я не представляю, кто и зачем мог это сделать. Хотите, я изложу вам свои мысли на этот счет?

– Я за этим и пришел.

– Но сначала вы скажите мне, почему вы ищете покров здесь, в России?

– Я сам точно не знаю. – Максим говорил правду, он честно пытался понять логику французских розыскных органов, но потом решил «не усложнять себе жизнь», а просто искать. – Таково предположение тамошних полицейских. Они, конечно, ищут повсюду, но особый акцент делают на версии, что покров у нас.

– А акцент на мне тоже просили сделать французские полицейские?

– Не совсем. Я не могу вам этого сказать.

– Но почему? Потому что я купил Дюрера? Заметьте, совершенно законно купил. И даже уплатил этот чертов налог. Простите, вырвалось. – Извинился он за слово «чертов». Или за несдержанность. Но Макс только внутренне улыбнулся. Удивительно, но Лисовский ему все больше и больше нравился.

– Это могло навести на мысль.

– Нашу коллекцию начал собирать еще мой дед, потом отец. Я посвятил этому всю жизнь. Вам этого не понять. Только истинный коллекционер может понять меня. Но я не вор! Да, у меня были сомнительные сделки. Может быть, сейчас, когда у меня есть опыт и знания и, главное, моя коллекция, я бы поступал по другому, не так, как в молодые годы. Наверное, я не всегда платил столько, столько стоили эти работы. Было время, когда мой дед, и чего греха таить, я сам, за бесценок скупали настоящие шедевры. Но чтобы просто украсть?! Да еще реликвию?!

– Николай Осипович, никто не говорит, что вы украли. Но вы могли бы пожелать эту вещь, а кто-то для вас постарался.

– Значит, я вас так и не переубедил…

– Не то чтобы не переубедили. Я просто рассуждаю вслух. Может, вы с кем-то поделились своими мыслями, сказали, например, что хорошо бы иметь в своей коллекции христианскую реликвию. И этот кто-то воспринял ваши слова как руководство к действию.

– Нет. Такого не было. Это не сфера моих интересов как коллекционера. Поверьте. Хотя я очень много интересуюсь искусством и архитектурой средневековья, не скрою, я достаточно сведущ в этих вопросах, а также в вопросах истории христианства, но я даже не помышлял заиметь в своей коллекции что-то подобное.

– Хорошо, допустим я вам поверил.

– Только допустим?

– Пока да. – Макс улыбнулся. – Только допустим. Но я хочу убедиться в этом. И вы можете мне помочь.

– Я попробую, – как-то по-детски наивно произнес Лисовский. – Вы были в Шартре? – безо всякого перехода начал он.

– Нет. Я несколько раз был во Франции, но, честно признаюсь, даже не думал, что нужно посетить этот город. В следующий раз обязательно поеду туда.

– Это удивительный город и удивительный собор. Хотя во Франции очень много замечательных соборов. А вы знаете, что во Франции находится очень много христианских святынь?

– Неужели? Я не знал.

– Да, это так. И одна из таких святынь находится… – он сделал паузу, – находилась в шартрском соборе. Покров Богородицы – это христианская реликвия, подаренная собору Карлом Лысым, внуком Карла Великого в 876 году, если мне не изменяет память. А тому она была передана в дар византийским императором. По преданию, в это покрывало была облачена дева Мария, когда к ней пришла благая весть о том, что она станет матерью Иисуса Христа – сына Божьего и Спасителя мира. С тех пор, как это покрывало хранится в соборе, оно оберегает не только собор, но и жителей Шартра.

Знаете ли вы, что известны несколько случаев действительно чудесного избавления жителей Шартра от войны с викингами, потом с англичанами, от пожаров и даже чумы. И все эти чудеса приписывают наличию в соборе покрова Богородицы. В начале второго тысячелетия вся Европа шла паломничеством к покрову шартрской Богоматери. Собор даже стал центром прославленной епархиальной школы, которой руководил епископ Реймский, ставший Папой Римским тысячного года под именем Сильвестра II. А во время пожара 1194 года, когда полностью сгорел город и собор, и все подумали, что покрывало тоже превратилось в прах, из развалин собора вышли клирики и вынесли раку с покровом. Тогда энтузиазм охватил весь город, и народ приступил к восстановлению собора. Люди шли из всех провинций: и крестьяне, и ремесленники, и господа, и простой люд. Кто не мог прийти – посылал пожертвования. И за очень короткий срок собор отстроили. В 1260 году его освятили.

Не буду посвящать вас в философские учения епархиальной школы, скажу только, что сюжеты всех трех порталов вдохновлены именно этими учениями. А епископы много сделали для того, чтобы привлечь лучших архитекторов и каменотесов. Был построен совершенно новый собор, грандиозный и уникальный по своей архитектуре, с ценнейшими витражами и особенной атмосферой.

Но вернемся к покрову. Знаете ли вы, Максим, что во время французской революции покров был изъят из собора и разрезан на куски? Потом эти куски были проданы.