– Замечательно, мистер Гудвин, – кивнул, облегчённо улыбнувшись, почтальон, – я рад, вам есть куда ехать и самое главное. Буду знать, что говорить если спросят куда же вы все пропали так внезапно.
– Именно, – ответил Фредерик.
…Гарольд проснулся от того, что его разбудила мама и сразу же приказала одеваться.
В детской было темно, и Гарольд сквозь тусклый свет падающий в окна из ночи рассмотрел Уильяма и Чарли, которые молча собирали в темноте свои вещи.
– Мамочка, что случилось? – испугался Гарольд и посмотрев на двери заметил стоявшую там, перепуганную Джесси.
– Я боюсь, мамочка, – прошептала Джесси и у Гарольда сильно заколотилось сердце.
– Быстрее, Гарри, – ответила Августа поднимая мальчика.
– Зачем мы встали среди ночи? Мы куда-то едем? – проговорил тихо мальчик.
– Да, мы уезжаем, срочно, – сказала Августа.
– Но почему? – удивился Гарольд.
– Так надо, – ответила Августа, – надо срочно уехать.
Гарольд встал, подошёл к стулу на котором были свалены в кучу его вещи и обернулся к маме.
– Но я не хочу никуда ехать! – заявил он, но голос Джесси заставил его проснуться и начать быстро одеваться.
– В доме привидения, – заплакала Джесси и подойдя к Августе прижалась к ней.
– Привидения??? – испугался мальчик, – но я их не видел!
– А их не нужно видеть, – ответила ему Августа, – они хотят вас украсть.
Гарольд осмотрелся.
– Уилл! Ты слышал!? – чуть не закричал он.
Уильям уже собрался и вслед за Чарли направлялся к дверям.
– Ты если сейчас будешь нюни распускать, то я сам тебя украду! – сказал Уильям и важно проследовал за братом.
– Не надо меня воровать! – проговорил испуганно Гарольд и почти на ходу одеваясь побежал за братьями.
Августа присела на кровать Гарольда и прижав к себе Джесси, заплакала.
– Мамочка, что это? Почему мы уезжаем? Это игра такая? – прошептала девочка уткнувшись лицом в маму.
– Игра, – вздохнула Августа, – пойдём, дорогая. Дилижанс не будет нас долго ждать…
…Дилижанс пронёсся по ночному городу и уже через несколько минут растворился в безлунной, пасмурной, осенней ночи.
Гарольд выглянул в заднее окошко и мысленно попрощался с Мелкшамом, который он так любил и который так спешно, непонятно почему, должен был покинуть.
Уильям заснул сидя, прислонив голову на плечо Чарли. Джесси уже давно спала, а Гарольд крутился, крутился, пока ему это не надоело. Он удобно расположился между папой и мамой, и как-то незаметно для себя, заснул.
Его разбудил Фредерик, когда на улице уже было светло и шумно. Они приехали в какой-то город. В какой именно Гарольд не знал.
– Вставай, соня, – услышал мальчик голос отца, – теперь мы будем жить тут…
Бросили всё. И садик. И дом. И свадебный салон, в котором Лилли и мама обшивали местных модниц. И мастерскую с лабораторией. Всё было брошено, продано за бесценок и Гарольд опомнился только на новом месте, в небольшом доме у своей тётушки, почти рядом с Лондоном… Там не было ни садика, ни садового гнома, ни огромного абрикоса. Даже лавочки не было. Потому что сразу за порогом уже была улица.
На вопрос Гарольда «почему?» папа сказал, что в их доме завелись привидения, страшные, и что эти привидения могут Гарольда украсть.
Гарольд даже испугался, и теперь, по ночам он вздрагивал от каждого шороха. Но этими шорохами всегда оказывался Уильям или Чарли.
В общем, в папины привидения поверили только Гарольд и Джесси. Почему так быстро собрались и уехали, Гарольд так и не узнал.
ПРИГОРОД ЛОНДОНА. ФУЛЕМ6. ОКТЯБРЬ 1911 ГОДА.
– Ну, уж погостим у тебя, сестра, – с порога поздоровался с сестрой Фредерик.
Сестра только неловко улыбнулась.
– Здравствуй, милый брат! – выдавила из себя она и обняла Фредерика, – не ожидала, ей-богу не ожидала, что этот старый дом снова оживёт!
– Ах племянники, родные вы мои! – посмотрела она на детей и бросилась обнимать всех.
Эта тётушка, не худая и не толстая, в шляпке, под которой были спрятаны чёрные вьющиеся волосы, почему-то всегда казалась Гарольду и хорошей и плохой одновременно. Он не любил её взгляда, напоминавшего взгляд змеи, особенно когда она смотрела на Гарольда.
Но ещё больше он не любил, когда тётушка начинала его поучать, обязательно посмеиваясь и язвительно унижая мальчика, всегда стараясь вызвать у него чувство вины за то, что Гарольд нет-нет да оказывался умнее и сообразительнее её детей.
Её дети и сейчас выглядывали из-за спины, вроде и радостно, но в то же время Гарольд без труда мог прочитать в их глазах недовольство и раздражённость.
Это были Алэсдэйр, или просто Алэс, и его сестра Нормина. Алэс был слегка нагловатый, а Нормина всегда больше молчала и буквально убивала своей немногословностью. Даже со своей матерью она разговаривала в полголоса и глядя исподлобья. Вот и сейчас она смотрела на Гарольда исподлобья, и Гарольд даже отвернулся, чтобы она не разглядывала его.
– А где Стини? – услышал Гарольд голос отца.
Стини – это был муж тётушки, дядюшка Гарольда. Гарольд, когда был совсем маленький, любил своего дядю и всегда с нетерпением ждал встречи с ним. Но потом понял, что дядюшка вовсе не желает его видеть. Хотя он никогда не обижал Гарольда, но чем старше Гарольд становился, тем злее ему казался взгляд дядюшки.
Когда-то дядюшка Стини был моряком. Потом нанялся на королевскую службу и стал лесником. Он убивал зверей, а Гарольду было очень жалко зверушек. И каждый раз, когда дядюшка возвращался из леса, принося убитых птиц и зверей, Гарольд ночь напролёт плакал. Его никто не понимал и ругали за то, что мальчик плачет, мешая спать другим. И Гарольду всё больше и больше начинало казаться, что вокруг все люди злые. Поэтому он становился всё больше и больше нелюдимым и ни с кем не хотел дружить…
– Ну уж извини, у него служба, – ответила Фредерику тётушка, – ну вы проходите, размещайтесь, заносите чемоданы. Или так и будете стоять в дверях?
В дверях никто стоять не хотел и дом очень быстро оживился.
– Пока вы тут, – услышал Гарольд голос тётушки, – мы переезжаем в дом к Элизабет. Вы люди городские, к садам непривычные, а там надо работать каждый божий день!
Этот «божий день» был произнесён так торжественно, что Гарольд чуть не засмеялся. Ему стало понятно, что тётушка решила прибрать к рукам большой особняк другой отцовой сестры, которая жила в России, и лишь наездами навещала бабушкино и дедушкино имение под Эдинбургом. А всю его семью тётушка решила затащить сюда, в малюсенький домик, в бедный район, где жили только протестанты.
– Зато к столице ближе! – радостно улыбаясь, продолжала говорить тётушка, – народ тут деловой и тебе, Фредерик, будет тут удобнее заниматься своими науками, чем в провинции.
Отец только соглашался, а тётушка не давала никому вставить в разговор слова, сразу же перебивая и начиная расхваливать дом и этот грязный городишко с названием Фулем.
Гарольд постоял, послушал тётушку и махнул рукой. Он не любил шум. Шум очень раздражал мальчика. Голова начинала кружиться, а потом болеть. Он оставил взрослых и поднялся на второй этаж, где Уильям уже осваивал детскую.
Гарольд открыл шкаф и тут же отскочил. Дверь захлопнулась прямо у него перед носом, вырвавшись из руки.
– Не лезь сюда! – оттолкнул его Алэс, – пока тут мои игрушки – не лезь сюда! – повторил Алэс и снова толкнул Гарольда.
– Да не очень-то и надо, – отвернулся, обидевшись, Гарольд и отошёл.
– И вообще, чтобы на моей кровати не спал! – крикнул ему вслед Алэс, – это мой дом и мои вещи!
– Но вы же уезжаете отсюда, – совсем обиделся Гарольд. Он и так не любил своего двоюродного брата, потому что тот был, как ему казалось, жестоким. А тут ещё и такая обида.
Гарольд надулся.
– Ничего, что я вообще приехал со своей семьёй? Может мне лучше было остаться в Мелкшаме?
