"Я всегда буду видеть перед собой ту женщину,

цеплявшуюся за мужа, и их шестерых детей…"

(из воспоминаний Берты Малвилл,

пассажирки лайнера «Титаник»,

о последних минутах семьи Гудвин)

Глава 1

ИСПАНИЯ. РАЙОН БАРСЕЛОНЫ. 1937 ГОД

– Виктор! Виктор! – прокричал молодой француз и сбежал вниз к морю по крутому обрыву, где два его товарища только что расположились отдохнуть и уже собирались угоститься отменным коньяком.

– Ни минуты покоя! Ну что за народ эти французы? – выругался бородатый американец и посмотрел на своего товарища.

– Зачем я вам понадобился, Антуан? – обернулся, не вставая с песка, Виктор.

– Ты же у нас физик? – подбежал Антуан к ним.

– Физик-ядерщик, – уточнил Виктор.

– Ну вот ты-то нам и нужен, – встал над ними Антуан.

– Я? На заброшенной ферме в глухой деревне? – уже было рассмеялся Виктор, но поднялся.

Бородач махом вылил себе в рот коньяк и встал вслед за Виктором.

– Чего вы там нашли? – спросил он у Антуана, – марсианские револьверы? Или…

– Или, – кивнул Антуан, – я бы на вашем месте, товарищи, в начале бы посмотрел на это добро, а потом смеялся.

– Ладно уже, пошли, – ответил Виктор, махнув Антуану, и все трое направились в сторону деревни.

В огромном сарае, на самой окраине, не было ничего примечательного. Виктор в недоумении посмотрел на голые стены, разбитые бутылки на полках, но Антуан указал ему вниз. В дальнем углу был спуск в подвал.

– Сюда, – позвал их Антуан и полез в подвал первым.

Два испанца, стараясь ничего не трогать, стояли посреди большой комнаты и разглядывали надписи мелом на школьной доске. В самой комнате был относительный порядок.

– Вначале мы подумали, что какой-то местный любитель оборудовал себе тут лабораторию, – говорил, спускаясь вниз, Антуан, – но потом я заметил кое-что интересное. Благо, я знаю английский, в отличие от бойцов, и сразу же решил показать вам.

Он указал на стол, остановившись у самого входа.

– Посмотрите эти записи. Виктор подошёл к столу и посмотрел на бумаги. Он взял одну из них и изменился в лице.

– Это же… – повернулся он к Антуану и чуть не закричал, – это разработки моего отца! Это его почерк! Он отправил эти бумаги во Францию, в 1912 году! Как они тут оказались?

– А твой отец сейчас где? – подошёл бородатый американец. Он взял тетрадь в кожаном переплёте со стола и начал её просматривать.

– Отец погиб… в том же 1912-м, – ответил Виктор, – насколько я знаю, он отправил эти записи доктору Кюри.

– Не удивительно, что они тут, – ответил Антуан и подошёл к друзьям, – архив доктора Кюри достался нацистам. Очевидно, что это он и есть. Но почему они прячут его в этом сарае, а не в Лейпцигском университете?

– Секретные разработки, – ответил ему Виктор, продолжая просматривать записи, – другого ответа нет. Лаборатория любого университета, и тем более специально построенный объект в Германии, это первые места, где будет искать их МI6. Они очень хотели заполучить их ещё тогда, когда отец был жив, а сами они были просто ищейки из SSB. Но ни они ни немцы, ничего не сделали бы.

– Почему? – удивился американец.

– Вторая часть дневников находится у меня, в Лондоне, – усмехнулся Виктор, – и очень надёжно спрятана.

Он посмотрел на бородача.

– Есть идеи, как это всё увезти, Эрнест?

– Идеи? – усмехнулся бородач, – идея придёт через два часа и она называется «Сандауэр». Не знаю насчёт Лондона, но до Ливерпуля эта посудина нас точно подкинет. А по дороге мы разберём, что тут писал твой покойный батюшка. И, кстати, ты что, по рождению Гудвин? – внимательно посмотрел он на Виктора.

– Гарольд Виктор Гудвин, – улыбнулся Виктор, – давно я не слышал этого имени!

– А я никогда и не верил, что ты немец! – разразился смехом Антуан.

– Вообще-то, тогда уж, еврей, – так же, усмехнувшись, ответил ему Виктор, – фон Готт, это фамилия человека, который вырастил и воспитал меня после «Титаника». Я вообще не знаю, что было бы со мной, не появись он тогда, в те дни, в моей жизни. Он был немец. А вот моя покойная мачеха была еврейкой, а мой сводный брат – раввин на Манхэттене. Но это дела не меняет.

Он положил бумаги и взял в углу огромный деревянный ящик.

– Давайте паковать это добро, пока есть время. Если нацисты это потеряли, то наверняка попытаются вернуться за этим сокровищем.

– Да что же тут? – бросился собирать бумаги и тетради Антуан.

– Отец был компаньоном Николы Теслы, – ответил, не глядя на Антуана Виктор, собирая бумаги, – они занимались подвижным магнитным полем. Представляете, что может случиться, если фашисты попытаются это использовать в качестве оружия?

– Гм, – проговорил Эрнест, не отрываясь от тетрадки в кожаном переплёте, – «чёрные дыры» и «кротовые норы»¹? Я думаю, что твой покойный отец был гением, опередившим свою эпоху…

– Что значит «кротовая нора»? – не понял Антуан.

– А это значит, – ответил Эрнест, глянув на француза, – что если мы соберём по этим записям механизм, над которым работал отец нашего Гарольда, который сейчас Виктор, и запустим его, то выйдем отсюда не в сарай, а там, где захотим. И тогда, когда мы этого захотим. Например, сможем отужинать с Бонапартом, или собственными глазами увидеть смерть Цезаря.

– Что? – удивлённо глянул на Эрнеста Антуан, – так чего мы копаемся, товарищи? За таким они не просто вернутся, а на танках! Быстрее! И постарайтесь не потерять ничего!

Небольшая яхта почти причалила к маленькому деревянному пирсу.

– Чарли! Старина! – замахал руками Эрнест, завидев на мостике фигуру капитана.

– Здорово, Хемингуэй! Может скажешь мне, какого чёрта тебя занесло именно в эту деревню? – шутя ругался капитан, которого, как оказалось, звали Чарли.

Он подогнал яхту как можно ближе, спустился на палубу, и спрыгнув на пирс, не дожидаясь пока подадут трап, побрёл пешком к берегу.

Матросы бросили якорь.

– Чего это у вас? – указал он на огромный ящик, – и может познакомишь со своими товарищами? – обнял Хемингуэя капитан.

– Пустяки, – махнул рукой Хемингуэй, – это кое-какие бумаги, которые надо доставить в Ливерпуль вместе со мной и этим уважаемым журналистом, – указал он на Виктора.

– Надеюсь, это не то, что заинтересует пограничников? – посмотрел на ящик капитан.

Виктор хотел что-то ответить, но Хемингуэй опередил его.

– Ну что ты, старик, брось, какие пограничники? За ними немцы гоняются.

Капитан улыбнулся.

– Ну слава Богу, а то я уж начал волноваться, что это очередная партия рома для многострадальной Америки. Он посмотрел на Виктора.

– Капитан Чарльз Лайтоллер², – кивнул капитан.

– Виктор фон Готт, – ответил Виктор, – а Вы…

– Тот самый, но не хотел бы обсуждать это с журналистами, если Вы про «Титаник», – сказал спокойно Лайтоллер.

– Пожалуй, Вы мне не откажете в этом, – улыбнулся Виктор и протянул ему руку, – сегодня я второй раз Ваш пассажир.

– Да ну… – удивился Лайтоллер, – надеюсь, что в этот раз я Вас доставлю в порт назначения. И думаю, тогда нам действительно есть о чём поговорить…

Яхта отчалила через несколько минут. Антуан долго махал вслед руками своим друзьям и скоро вовсе исчез из виду.

Хемингуэй достал сигару, предложил другую Виктору, но тот отказался.

– Не люблю крепкий табак.

– А вот это ты зря, товарищ коллега, – ответил Хемингуэй. Он затянулся крепким дымом, подумал и закрыл глаза.

– Тишина-то какая, – проговорил Хемингуэй, – будто и войны нет.

– Тишина всегда обманчива, – ответил ему Виктор.

– Что верно то верно, – согласился Хемингуэй и посмотрел на Виктора, – а я не знал, что Вы старые друзья с Лайтоллером!