— Не хочешь выпить? Здесь есть бар прямо за углом, куда мы можем пойти. Можешь сесть за руль?

— Не хочешь, чтобы я видел твою квартиру? — он спрашивает, пристально глядя на меня. — Все в порядке, мы можем просто поговорить в моей машине. Это не займет много времени.

Не займет много времени? Что это значит? Я не успеваю подумать об этом, так как Джейс ведет меня вниз по лестнице прямо к его машине. Как джентльмен, он открывает мне дверь, и пока он обходит машину, я нервничаю, мой живот скручивает в узел от мысли, что произойдет дальше.

Закрыв дверь, он не поворачивается ко мне, а кладет локоть на боковую часть двери, глядя вперед.

— Прошлый год был одним из лучших в моей жизни, — начинает он, его голос низкий, грубый. — Я наконец-то добрался до высшей лиги. Мне не с кем было поделиться, но я чертовски гордился собой. Не только потому, что я выиграл сезон, но и потому, что я столкнулся с трудностями и стал тем, кем я являюсь. Я преодолевал вызовы один за другим. Будучи приемным ребенком и несмотря на то, что я бывал в довольно приличных семьях, у меня не было родителей, чтобы купить мне все самое лучшее, у меня не было папы, который бы тренировался со мной на заднем дворе. У меня была кирпичная стена, перчатка из комиссионного магазина и бейсбольный мяч. Но это была моя жизнь, моя мечта. Я не сдавался, потому что хотел чего-то лучшего для себя. Я хотел вытащить себя из темноты и сделать что-то для своей жизни, — он поворачивается ко мне, щетина на его подбородке выглядит устрашающе в лунном свете. — Разве ты не хочешь этого, Холлин? Ты не хочешь чего-нибудь большего для себя?

Чувствую подступающие слезы. Я действительно хочу этого. Я хочу идти по улице и не вспоминать то время, когда мы с Эриком прогуливались поздно вечером. Я хочу смотреть спортивную игру, не сворачиваясь калачиком, и я хочу засыпать без необходимости слушать перед этим голос Эрика.

Но я не знаю, как это сделать. Я чувствую, что сделала шаги, но на моем пути все еще есть препятствие, мешающее сделать последний шаг.

Страх.

Я боюсь отпустить воспоминания об Эрике. Я не хочу забывать, потому что он часть меня.

— Я хочу большее, Джейс. Но мне было так больно потерять его, — я глубоко вздыхаю. — Тебе бы он понравился. Вы бы были друзьями. Он был моей жизнью, такой жизнерадостный, вселяющий в меня уверенность, и один из самых бескорыстных людей, которых я когда-либо знала. Он стал моим лучшим другом за одну ночь, но мы подходили друг другу так, как будто были знакомы всю свою жизнь. Я боюсь, что забуду это, воспоминания о том, что у нас было.

— И в ту ночь, в нашу ночь, ты и я, — вздыхаю, вспоминая все, чтобы передать свои чувства. — Та ночь была идеальной. То, как ты ласкал меня с такой потребностью, которая была между нами, и то, как ты обнимал меня после. Это было все, что я могла просить и, тем не менее, я чувствовала себя чертовски виноватой. Есть ли у меня право чувствовать себя так с другим мужчиной? — слезы текут по моему лицу. — Моя жизнь так долго была тихой, а потом появился ты и принес в нее музыку, легкость и небольшой проблеск счастья.

Он поворачивается ко мне, взяв меня за руку.

— Это займет время, Холлин. Я понимаю твое чувство. Но ты не заканчивала свои отношения с Эриком, его забрали у тебя. Воспоминания и ваша история — это подарок для тебя. Нелегко оправиться после такой потери. Но ты снова можешь быть счастливой. Ты имеешь право двигаться дальше.

— Я хочу двигаться дальше.

Краем глаза я вижу, как он кивает.

— Тогда продолжай со мной, Холлин. Быстро или медленно, мне все равно. Только не отталкивай меня. Позволь мне быть там для тебя. С тобой.

Это привлекает мое внимание, и я вижу сострадание и искренность в его лице. Он — подарок от Эрика? Он послал мне Джейса, чтобы помочь двигаться дальше? Похоже на то. Или я просто добиваюсь какого-то оправдания, чтобы продолжать с Джейсом? Я не хочу быть в одиночестве. Он единственный, кто каким-то образом разрушил мою стену из скорби, единственный, кто добрался до меня. Я хочу его больше, чем это возможно.

— Я хочу, чтобы ты был рядом, Джейс.

— Хорошо, — он сжимает мою руку. — Будет предсезонная игра. Хотела бы ты прилететь и посмотреть? Я могу достать тебе хорошие билеты, — он шевелит бровями. — Для меня бы много значило твое присутствие, учитывая всю хрень с Ребеккой.

Игра. Последний раз я ходила на бейсбольный матч с Эриком. Пиво, крендели, песни на бейсбольном поле, это было одно из наших любимых занятий. Смогу ли я пойти на игру без него?

— Холлин, ты это сделаешь?

Вырывая меня из воспоминаний, я вытираю слезы.

— Извини, спортивные игры — это то, что мы с ним любили. Больше я их не посещала.

— О, я не знал, — он останавливается, а затем говорит: — Я знаю, что это будет нелегко, но, возможно, ты могла бы использовать главу из «Дорогой жизни». Встретиться со своими страхами. Прыгни, Холлин. Еще один шаг к доказательству твоего существования.

Вот опять это слово страх. Он всегда мешает нашей жизни, ставит нас в тупик, пока мы не сумеем, наконец, пройти и одержать победу. Возможно, именно сейчас самое время.

Глубоко вздохнув, мой желудок делает нервное сальто, когда я говорю:

— Ладно, я это сделаю.

Немного потрясенный, Джейс садится.

— Да? Серьезно? — я киваю головой, слабо улыбаясь. — Ну, черт, детка. Я этого не ожидал, — он посмеивается. — Черт, я горжусь тобой.

Я горжусь тобой.

Три маленьких слова от сильного и любящего человека так много значат. Моя нервозность уходит, благодаря этим трем маленьким словам.

Он гордится мной. Черт, да и я горжусь собой.

Пожалуйста, Господи, позволь мне справиться с этим. Я так сильно хочу воспользоваться этой возможностью.

Ближе на еще один шаг.

Дейзи

— Расскажи о своем детстве, — говорю я, поглаживая живот Картера. Моя голова опирается на его плечо, его рука обернута вокруг меня, а другая покоится на моем бедре. Такие близкие объятия. Мы обнаженные и обнимаемся. Я люблю это.

— Нет, ты не хочешь этого слышать, — он пальцем гладит мою кожу.

— Если бы не хотела, то не спрашивала. Давай, я хочу узнать о тебе больше.

После долгого вздоха он говорит:

— Снежинка, нечего рассказывать. Мои родители умерли от передозировки. Не самый лучший пример, и так как дядя Чак был единственным живым родственником, он стал моим опекуном. Он не скрывал свою ненависть к этой ситуации, из-за чего жизнь становилась хуже. Мы либо часто ссорились, либо не разговаривали друг с другом. Я получил аттестат, а затем отправился в кулинарную школу. К сожалению, я был зависим от него, у меня не было средств оплатить ее, и именно поэтому я обязан ему сейчас. Ты с настоящим долбаным победителем, Снежинка.

Я могу быть наивной, но я вижу в его речи сарказм.

— Почему ты так строго относишься к себе? Ты так много можешь сделать для себя.

— Да, — он раздраженно смеется. — Так что? Что я могу сделать для себя?

— Ну, у тебя есть свое место. Ты знаешь, что правильно, а что нет. Ты защитник, хотя у тебя и не было хороших родителей, чтобы научить этому. У тебя есть стремления и мечты. Ты знаешь, кем хочешь быть. Это все очень важно.

— Ты так просто видишь хорошее. Ты когда-нибудь замечала плохое?

— Нет, — признаю я. — Живя с бабушкой в нашем собственном маленьком мире, я была защищена не только от внешнего мира, но и от всего плохого. Я провела почти всю жизнь, не зная ничего, кроме счастья. Но потом у моей бабушки случился инсульт, и все изменилось. Я сняла розовые очки и увидела мир таким, какой он есть беспокойное общество, в котором есть правильное и неправильное. Я просто выбрала замечать больше положительного, а не наоборот.

— Девушка, у которой стакан наполовину полный.

Я целую его грудь.

— Я просто благодарна, что есть стакан, которым могу воспользоваться.

— Оптимистка по жизни. Слишком плохо, что ты с пессимистом.