Желая немного ее расслабить, я начинаю скользить головкой члена по ее клитору. Ее голова снова опускается на матрас, ноги расслабляются, давая мне больше доступа, когда я продолжаю дразнить ее чувствительный клитор.

Я знаю, что ей приятно, чего я и добивался, но это, бл*дь, пытка. Так близко и не быть в ней. Хочу ударить себя, чтобы избавить от этой пытки. Еще немного и все. Еще немного до того, как…

Кончик скользит мимо ее входа, и я закрываю глаза. Черт, так близко. Глубокий вдох. Медленно.

Я спрашиваю:

— Ты готова, Снежинка? Скорее всего, будет больно. Но мы остановимся, если ты скажешь, хорошо?

— Хорошо, — говорит она нервно.

— Обещай, что скажешь мне остановиться, если будет некомфортно.

— Обещаю.

Я наклоняюсь и целую, встречаясь с ее языком.

— Хорошая девочка. Теперь расслабься.

Она глубоко вздыхает и кивает в согласии. Сжав зубы, я знаю, что это будет мучительно хорошо, я кружу кончиком, прежде чем медленно войти.

— Ох, — она сдвигается на кровати.

— Дыши глубже, Снежинка, — говорю я напряженно, когда ее киска сжимает головку члена.

Медленно, я двигаюсь внутри нее, вздрагивая при каждом движении.

— Ты в порядке?

Она кивает, сжав губы. Да, она не выглядит нормально. Ей нужно расслабиться еще, прежде чем я продолжу.

Зная, как заставить ее успокоиться, я прижимаюсь к ее соблазнительным губам, целуя и не давая ей вздохнуть. Я теряюсь в ее поцелуе, пока наши языки сплетаются в танце. Я могу целоваться с этой женщиной целый день. Всю ночь напролет. Это так противоречиво, зная, что ее невинная маленькая улыбка принадлежит этим грешным губам. И черт меня побери, если я не чувствую себя сейчас самым счастливым ублюдком. Она моя.

Она расслабляется, давая мне больше доступа, и я продвигаюсь дальше. Еще один толчок, и я полностью вхожу в нее. Она вздыхает и вздрагивает. Я вижу ее слезы и сразу же жалею о своем действии.

— Черт, ты в порядке?

— Да, — она тяжело дышит. — Немного больно. Я просто, — она делает паузу. — Я чувствую себя такой наполненной.

Черт, это вызывает у меня гордость.

— Это лучшая часть, Снежинка. Я буду действовать медленно, ладно?

Она кивает. Со всей чертовой силой воли, я медленно двигаю бедрами. Это невыносимо, она такая чертовски тугая, такая сексуальная, и я могу кончить намного раньше.

— Ох, черт, Картер, — стонет она.

Да, этот маленький стон сжимает мои яйца. Еще рано. Черт.

Я перестаю двигать бедрами, мой член пульсирует внутри нее, поэтому я целую так, будто завтра наступит конец света.

Чтоб меня.

Непроизвольно, начинаю двигать бедрами снова, уже немного быстрее. Черт, я пытаюсь действовать медленнее, но мой член думает иначе.

— Да, ощущается так хорошо.

Ладно, я должен помочь ей, потому что скоро я кончу.

Я двигаю рукой между нами и начинаю массировать этот идеальный маленький клитор, чувствую ее влажность от оргазма.

— Что? О боже, — она приподнимается и снова падает на кровать. Подушка закрывает ее лицо, удовольствие проходит через нее, когда она кричит, пока я двигаю пальцем. Я знаю, что она близко, потому что ее стенки так сильно сжимают меня, что я больше не могу двигаться внутри нее.

Сейчас. Чистая эйфория проходит сквозь меня, когда мои яйца сжимаются, вызывая онемение, пока я кончаю.

Меня охватывает темнота, и я продолжаю двигаться, слушая ее тихие стоны. Я не стону и не кричу во время секса, но с Дейзи я слышу, как произношу ее имя, будто это самая естественная вещь.

Все еще находясь в ней, я прижимаюсь к ее груди своей и хватаю ее лицо в беспокойстве, боясь, что, потеряв контроль, мог сделать ей больно.

— Ты в порядке? — я целую ее нос, надеясь, что не причинил ей боли.

Ее пьянящая, похотливая улыбка появляется на ее красивом лице.

— Все прекрасно.

— Уверена?

Я успокаиваюсь, когда она кивает:

— Хм, а мы можем снова сделать эту штуку с языком? — она так очаровательно краснеет.

Я смеюсь и снова целую, большими пальцами потирая ее щеки.

— Мы можем сделать это в любое время, когда ты захочешь. Знаешь почему?

Она качает головой, ее глаза блестят в ожидании ответа.

— Потому что ты на вкус, как сладкий мед, Снежинка, и я зависим.

Так чертовски зависим.

Холлин

Шоты были плохой идеей.

К счастью, я не пила, но Аманда, ух! Мне потребовался час, чтобы отнести ее в спальню и переодеть после того, как ее стошнило. Я переодела Аманду снова, дала выпить много воды, заставила пописать и отправила в постель.

Единственная причина, по которой я чувствую себя комфортно, оставив ее прямо сейчас и возвращаясь к себе, — это то, что мы столкнулись с ее подругой Линдси в баре, которая присоединилась к нам на вечеринке. Планировалось, что Дейзи останется с ней, пока не появился Картер и не забрал ее. Аманда — безнадежный романтик, как и Дейзи, поэтому ей было все равно. Думаю, Аманда не знала, что происходит, потому что когда мы были в баре, она продолжала говорить о том, что Дейзи была так долго в ванной, и мы должны проверить ее кишечник. Каким-то образом у нее появилась эта идея, но я слишком устала, чтобы переубеждать ее.

Поэтому я тащу свое полуживое тело вверх по лестнице к своей квартире и копаюсь в сумочке в поисках ключей.

— Привет.

— Господи, — я подпрыгиваю от звука знакомого мужского голоса. Приложив руку к груди, я вижу Джейса, сидящего на ступеньках перед моей квартирой. — Что ты здесь делаешь?

Молча, он встает и тянет меня к площадке, хватая за шею для жаркого, умопомрачительного поцелуя, отчего я бросаю ключи и прижимаюсь к нему.

Как только я растворяюсь в этом комфорте, забывая сказанное ему раньше, он отступает от меня, оставляя чувствовать себя пустой и потерянной.

Прикоснувшись к губам, я смотрю на его лицо, скрытое под козырьком бейсболки. По решимости в его глазах я могу сказать, что он не собирается облегчать мне задачу.

— Мне это было нужно, — быстро поднимает бейсболку, чтобы провести рукой по волосам. Надев ее, он говорит: — Не расскажешь, что происходит?

— Я была на девичнике.

— Холлин, клянусь Богом, не лги мне сейчас. Я не в настроении, — он снова поднимает бейсболку, и я замечаю темный кровоподтек под глазом.

— У тебя синяк? — я подхожу ближе, чтобы рассмотреть лицо.

— Да, неважно. Я хочу знать, что происходит в этой прекрасной, но непонятной мне головке.

Я подхожу ближе и встаю на цыпочки, чтобы дотянуться до его глаза. Он вздрагивает, когда я дотрагиваюсь до него большим пальцем.

— Джейс, что случилось?

Увидев мою решимость, он со вздохом сдается.

— Итан сегодня двинул мне в лицо в раздевалке, сказав кое-что, что мне не понравилось, и тренер оштрафовал меня, а Итану наложили швы, вот и все. Теперь скажи, почему ты меня игнорируешь.

— Что он тебе сказал?

— Боже, Холлин, — я вижу его разочарование, когда он сжимает челюсть. — Не имеет значения, что произошло, я беспокоюсь о тебе. Скажи мне, я для тебя важен?

— Конечно, — говорю я, осознавая, что тру лоб. Как он может быть не важен?

— Тогда перестань избегать вопроса. Что происходит? Ты боишься? Ты сожалеешь о том, что мы сделали? Ты думаешь, что я не тот парень, с которым ты хочешь проводить время? Потому что извини, если я был параноиком, но казалось, что у нас было понимание, мы могли положиться друг на друга, пока не занялись сексом, — он оглядывается и замечает близко расположенные двери моих соседей. — Пожалуйста, мы можем поговорить внутри?

Внутри. Он никогда не был у меня дома. Он пару раз приходил сюда, чтобы забрать меня, но никогда не заходил. Пригласить его в мой мир? Меня это пугает. Вся квартира заполнена навязчивыми воспоминаниями в виде картин на стене, одежды в шкафу и спортивных памятных вещей. Это напоминание об Эрике, и я не знаю хочется ли мне, чтобы Джейс это увидел. Я еще не готова.