Но я бы никогда не признала это по двум причинам: я слишком застенчива, и я не хочу, чтобы он чувствовал, будто впустую потратил свое время.

Не то чтобы я считала произошедшее пустой тратой времени. Это не так.

— Дейзи? — он приближается, прижимаясь своим лбом к моему.

— Хм-м, — я практически мурлыкаю. Вот что он делает со мной, находясь так близко.

— Я больше не хочу, чтобы ты водила мой мотоцикл.

— Что? — я отодвигаюсь от него. — Почему нет? Я была не настолько плоха.

Он не позволяет мне уйти, притягивая к себе, и мои ладони упираются в его грудь. Боже, к нему так приятно прикасаться. Он, как только что приготовленный теплый бисквит.

— Снежинка, это было ужасно.

— Эй, ужасно — слишком громкое слово. Я была не так уж жестока к Нэнси Дрю.

— Думаю, мы говорили о том, чтобы не называть его Нэнси Дрю, — говорит он с блеском в глазах.

— А как я должна назвать? Харлей? Это кажется глупо. Нэнси Дрю звучит захватывающе.

— Почему назвать мой мотоцикл именем сыщика-любителя является захватывающим?

— Потому что Нэнси Дрю захватывающая и еще немного загадочная. Эти качества подходят твоему байку. Если бы ты так придирчиво относился к имени, то уже придумал его.

— Кто сказал, что это не так? — он избегает моего взгляда. Боже мой, он дал ему имя!

— И какое же? Ты не представил меня должным образом, прежде чем я села на него. Какая грубость. Боже, что он думает обо мне?

— Он говорил, что не так давно ты была груба, — у него улыбка как у Джеймса Франко. Вздох.

— Такого не было, — говорю с обидой. — Теперь, если ты как-нибудь захочешь, чтобы я снова это сделала, то лучше представь меня. Знаешь, не каждый день я сижу на ком-то. И правильное знакомство сделает все это не таким неловким, когда я сижу на нем.

— Это просто нелепо.

— Может быть. Но разве ты не хочешь знать людей, на которых сидишь.

— Я никогда подобного не делал.

— Теоретически.

— Я никогда подобного не делал, — повторяет он.

— Фух, просто скажи мне имя.

— Какая требовательная, — он заправляет мои волосы за ухо, задерживаясь, посылая холод к моим рукам. — Снежинка, хочу познакомить тебя с Вероникой.

— Вероника? — я хихикаю.

Он пожимает плечами.

— У меня особое отношение к Веронике Марс.

Вероника… кто? Я чувствую ревность. Он назвал свой мотоцикл в честь любимой девушки? Она когда-нибудь водила его байк? Он когда-нибудь пытался научить ее? Эйфория, которую я чувствовала, только что превратилась в горечь. Я думала, что особенная. Видимо, не такая особенная, как эта Вероника Марс.

Что за глупое имя.

Ладно, это не так. Марс — прикольная фамилия, но мне хочется ненавидеть ее…

Я сглатываю и спрашиваю:

— Значит, Вероника Марс? Как долго вы встречались?

— Что? — Картер спрашивает, хмурясь. Я собираюсь спросить еще раз, возможно, он не расслышал меня, когда выражение его лица меняется от растерянного к веселому. Он откидывает голову назад и начинает громко смеяться.

Я вижу, как двигается его адамово яблоко, и наслаждаюсь видом. Ненавижу признавать это, но из-за его смеха я становлюсь все более смущенной из-за этой девушки Вероники Марс. Интересно, как она выглядит. Она красивая? Конечно. Она, должно быть, была особенной для Картера, если он назвал мотоцикл в честь нее.

Немного устав от этого, говорю:

— Я не вижу в этом ничего смешного.

Его истерика утихает, и он смотрит на меня.

— Что? Ты ревнуешь?

— Ревную? Кто, я? — указываю на себя и отмахиваюсь. — Нет. Я вообще не ревную.

О, черт возьми, я так ревную. Чтоб тебя, Вероника Марс за то, что заставляешь чувствовать себя так.

— О, Снежинка, — он снова притягивает меня к себе, оставляя на губах легкий поцелуй, посылая озноб по моему телу, что резко контрастирует с тем, что происходит внутри меня. Шепотом, он говорит: — Вероника Марс — сериал, который показывали несколько лет назад.

— Сериал?

— Да, — он хихикает. — Ты действительно думала, что я назвал свой байк именем бывшей девушки? Я похож на такого парня?

Чувствуя себя ужасно глупо, но уже немного легче, я отвечаю:

— Ну, ты переменчивый. Возможно, это была бунтарская вещь.

— У тебя была слишком «защищенная» жизнь, — засмеявшись, он тянет меня в свои объятия, и я запоминаю этот момент, пока моя голова покоится на его груди. Мне нравится это чувство — его грудь напротив моей щеки. — Давай, я хочу тебе кое-что показать.

Сцепив наши руки вместе, он ведет меня к забору, в который я чуть не влетела, сжимает бедра и поднимает меня, усаживая на него. Не теряя времени, он присоединяется ко мне, стараясь сесть как можно ближе.

— Это прекрасно, правда? — спрашивает он, глядя на поле. Из-за прохладной зимы земля коричневая и пока еще нет намека на весну.

— Прекрасно? — спрашиваю смущенно. Возможно, он видит не то же, что и я.

— Поле. Оно прекрасно, разве нет?

Ладно, мы видим одно и то же. Я всегда могла увидеть красоту в чем угодно, но это просто поле в грязи.

— О, конечно? — мой ответ звучит как вопрос.

Он прижимается еще ближе и обнимает меня за плечо, притягивая к себе. Он так делал с каждой девушкой? Быть так близко к нему, он так просто прикасается ко мне, будто он делал это в течение многих лет, невероятно. Я отчаянно пытаюсь не придавать большого значения его прикосновениям. Возможно, он из тех людей, кто любит тактильный контакт. Его дыхание щекочет, когда он говорит мне на ухо.

— Дейзи, иногда ты не можешь увидеть красоту сразу. Иногда приходится сидеть, сложа руки и надеяться, что она превратится в то, о чем ты не имеешь представления. Жизнь — чертовски забавная вещь, от которой мы так много хотим. Мы оба желаем свободы, но в разных вариантах. И я бы хотел сказать, что впереди меня ждет прекрасное будущее, трудно увидеть потенциал в моей ситуации. Но с тобой… — он целует меня в макушку, я чувствую его губы на моей коже, когда он продолжает. — Перед тобой есть такое поле, с таким же потенциалом. Сначала это может казаться кучей грязи. Но когда ты позволяешь ей расти, пока ты ее активно взращиваешь, она может превратиться в нечто прекрасное.

Он поднимает руку, держа телефон, на экране которого я замечаю изображение. Присмотревшись, я понимаю, почему он привел меня сюда. Это фотография места, на котором мы сейчас находимся, но вместо пустого поля на ней изображены множество подсолнухов. Разные оттенки желтого цвета в сочетании с ярко-синим небом Колорадо очаровывают меня. Это одна из самых великолепных картин, которые я видела.

— Ты как это поле, Дейзи, — продолжает шептать мне на ухо. — В ожидании роста и цветения, — поцеловав в макушку, он говорит: — Не позволяй никому остановить тебя от достижения желаемого. Поняла?

Я смотрю на него, кивая:

— Поняла.

Он вздыхает, оглядывая поле.

— Ты особенная, Дейзи. В тебе так много потенциала. Надеюсь, ты это знаешь.

Если бы он тоже верил в свой потенциал.

Холлин

Я слышу объявления о прибывающих и вылетающих рейсах в аэропорту, пока спускаюсь к месту посадки пассажиров. Вокруг меня мир, где семьи и друзья радуются и воссоединяются, родители ругают своих детей, пока те бегают вокруг, но я не обращаю внимания. Я ищу Джейса.

До сих пор помню его болезненный, но все еще злой голос. Как только я оказываюсь у дверей, ведущих на улицу, замечаю его.

Он стоит, опираясь своим большим телом на одну ногу, прислонившись к стене рядом с лифтом и низко опустив на голову капюшон толстовки. Склонив плечи, он смотрит вниз, и крутит в руке телефон, пока не поднимает голову, мгновенно встречаясь взглядом со мной, будто зная, что я рядом.

Он отходит от стены, кладет в карман свой телефон и подходит ко мне. Светлые пряди его волос падают ему на лоб, а его голубые глаза смотрят прямо на меня.

Я взяла с собой небольшую сумку, и когда Джейс подходит ко мне, он забирает ее и соединяет наши руки. Мы молча идем на стоянку. Он открывает черный «Рэндж Ровер», кладет сумку в багажник и ведет в сторону пассажирского места, помогая сесть, но потом разворачивает меня, чтобы я стояла перед ним. Вздохнув, он прижимается лицом к моей шее, будто наконец-то обрел покой. Что случилось с того времени, как мы виделись в последний раз?