Кстати про плаванье. Ниже по течению уже вовсю работали водолазы, вылавливая дохлых монстров из реки и прибрежных кустов. Саму же реку перегородили мелкоячеистой сетью и регулярно проверяли улов. Глядя на такую оперативность, я только качал головой и все больше убеждался в своих подозрениях. Конечно, тут все ребята опытные, и толк в службе знают, но все равно подобная расторопность и предусмотрительность поражала.

Люди, вышедшие из домов ближе к вечеру, с ужасом смотрели на разрушенный город, залитые кровью и телами тварей улицы, обрушенные два моста и искореженные остовы танков. Про то самое поле, где принял свой последний бой доблестный пехотный батальон и говорить нечего. Сам вспоминаю с содроганием.

Не знаю, что будет потом со свидетелями. Массовая зачистка памяти, или быть может куча подписок о неразглашении. Хотя последнее вряд ли. Спасенных набралось целых пятьсот два человека, поэтому полагаться на такое массовое хранение тайны было бы глупо. Впрочем, это уже проблемы командования, а не наши. Мы свое дело сделали, люди живы и это было главное.

Я шел, утопая почти по колено в снегу. Старенький автомобиль, производства немецких мастеров, занял свое любимое место на стоянке, и уже вкушал сладкий зимний сон, а мне оставалось только пробираться через сугробы, щедро оставленные рукой местных дворников на радость детворе.

Был уже поздний вечер и окно домов радостно светились желтыми огоньками, даря тепло и уют своим владельцам, и маня своим светом тех, кто еще не успел попасть домой. Атмосфера Нового года так явственно витала в воздухе, что улыбка сама собой расползалась на лице, а душа замирала в ожидании чуда и волшебного праздника. Наконец-то дома…

Все казалось таким необычным и нереальным, как будто я отсутствовал здесь не всего четыре дня, а целый год.

Зайдя в теплый подъезд, я нажал кнопку лифта и спустя пару минут вышел на площадку своего этажа. Лампочки как обычно не было. Она вообще у нас тут долго не жила, регулярно становясь жертвой то малолетних хулиганов с рогаткой, то предприимчивых бомжей. То же самое дело обстояло и с двумя этажами ниже. Тусклый свет, едва проникающий сквозь отмытое какой-то доброй душой боковое окошко, выхватывал из темноты редкие силуэты дверей.

Домой идти почему-то расхотелось. Остаточный синдром? Вполне возможно. Но думать об это было уже лень. Опустившись на бетонный пол возле такого уютного окошка, с завораживающим видом на реку внизу и сияющий огнями города на другой ее стороне, я достал из кармана телефон. Тихо щелкнули несуществующие на сенсоре кнопки, запуская плеер, и в ушах заиграла знакомая мелодия.

За окном медленно падал снег. Кто-то торопился домой. Кто-то ехал с работы или забегал в бар, чтобы немного согреться. Люди спешили куда-то, по ведомым только им одним делам и желаниям. А я все сидел и сидел на полу, заворожено любуясь огнями… и жизнью, которая бурлила вокруг них.

Тихо щелкнул замок входной двери и темный подъезд расцвел полоской света.

— Дима? — удивленно и одновременно радостно раздалось из квартиры, — Ты почему здесь сидишь?! Вставай скорее!

Она выбежала на площадку босиком, но я уже поднимался на ноги. Как все-таки приятно, когда где-то тебя ждут и так искренне рады видеть.

Сгребая в охапку это радостно пищащее создание, я только сейчас осознал, в каком диком напряжении был все это время. Она что-то говорила, спрашивала, рассказывала… а я все стоял у порога и молчал, утонув в этих красно-карих глазах… За эти дни я многое переосмыслил. Многое понял…

Прав был тогда старый священник, во время своей очередной лекции. Жизнь постоянно меняет нас, но только мы вправе решать в какую сторону. Удел человека творить свою судьбу, но не наоборот.

Время, казалось бы, застыло, давая возможность насладиться моментом и сохраняя незримое очарование, а в ушах все играли слова песни…

— Сэр, — в комнату зашел серьезный мужчина лет сорока с военной выправкой, — у нас все готово. Цели определены и находятся в пределах заданного квадрата. Наблюдение не прекращается ни на минуту. Оптимальное время для штурма — через два часа.

— Расположение? — лежащий на кровати молодой человек закинул руки за голову и с интересом посмотрел на вошедшего.

— Две точки за городом, в пригороде и двух часах пути от него в лесу. Центр города, здание ФСБ. Одна точка в спальном районе, Медицинский переулок, и еще две на улице Калинина и Крала Маркса.

— Это все?

— Да.

— Возможные осложнения?

— Только со зданием ФСБ. Цель из него не выезжает уже почти целый месяц. Лишнее внимание нам ни к чему, но по-другому, увы, не выйдет. Если только не перенести операцию на другое время.

— У нас его нет, — покачал головой парень, вставая с кровати, — собирай своих людей. Пусть выдвигаются на позиции.

— Время начала?

— Через два часа, в этом ты совершенно прав. Мои люди пойдут с тобой.

— С какой группой предпочитаете быть Вы?

— Я пойду с четвертой, — слегка помедли, наконец, ответил он, — очень уж меня заинтересовал тот необычный и талантливый паренек. Нам такой может пригодиться.

Аня стояла на маленькой кухне и готовила ужин. Было уже почти восемь вечера. Муж только недавно пришел с работы и сейчас смотрел телевизор, лежа на диване. Дети играли в той же комнате. Но, несмотря на громкие радостные крики и возню, Сергей спокойно слушал новости, и лишь изредка, с улыбкой поглядывал на детей. Он отдыхал. Аня всегда поражалась его выдержке. Как можно было спокойно что-то делать, когда у тебя под боком шумят эти два проказника? Как у него вообще хватает на все терпения?

На ее памяти муж не выходил из себя ни разу. Уму непостижимо, но она его даже злым не видела! Недовольным, слегка расстроенным да, бывало, но он никогда не повышал голоса и уж тем более не позволял себе ругаться. Всегда спокойный, полностью уверенный в себе человек. Его грубый и размеренный голос удивительно легко умел возвращать ее в свою колею, когда она сердилась или же были какие-то неприятности на работе. Он никогда не злился, когда она на него кричала. Подойдет, обнимет, и с легкой улыбкой спросит что случилось. У нее никогда не получалось долго на него обижаться. И дело тут даже не в том, что он почти не давал для этого поводов, просто не могла и все тут.

Она улыбнулась, вспомнив, как они впервые познакомились. Это было летом, во время байкерского фестиваля. Она, тогда еще совсем молоденькая и глупая девчонка, даже вспоминать смешно, как она тогда себя вела, пришла туда посмотреть на мощные мотоциклы и не менее мощных суровых мужиков, затянутых в черную кожу и сталь. Ничего не поделаешь, это была ее слабость. Ей всегда нравились именно такие люди. В них было что-то настоящее, лишенное фальши. Какой-то едва уловимый шарм исходил от них. И было это связано вовсе не с внешним видом, а скорее с образом жизни, с искренним увлечением дорогой и душой, открытой навстречу ветру.