– Чарлз, я никак не могу понять, почему люди считают тебя образцом вежливости.

– Любой, кто знает тебя, наверняка простит мне недостаток хорошего воспитания.

Она засмеялась.

– Боюсь, как ни печально, но это правда. Я ужасно любопытна и хочу познакомиться с мисс Драйден до бала. Ты же знаешь, что на приемах леди Баррингтон всегда толпа. У меня не будет ни малейшей надежды поговорить там с девушкой в стороне от чужих ушей.

– Поверь, ты очень быстро об этом пожалеешь. Поведение Джиллиан и святого приведет в бешенство. – Он повел сестру вверх по ступеням дома на Брук-стрит и несколько раз стукнул в дверь молотком.

– Джиллиан, вот как? Я и не знала, что вы с ней в таких близких отношениях.

– Элизабет, ты очень ошибаешься, если…

Дверь распахнулась, оборвав его.

Элизабет ласково пожала руку брата, проходя мимо дворецкого в холл.

– Я просто дразню тебя, дорогой братец. Думаю, это чудесно, что ты пытаешься им помочь.

Он уныло усмехнулся.

– Посмотрим, насколько чудесно, после сегодняшнего приема. Наши шансы на успех не выше пятидесяти из ста.

– Тебя следует похвалить уже за попытку, – произнесла леди Элизабет. – Мало кто стал бы так утруждаться.

Похвала сестры, как всегда, согрела ему душу. В их семье тепла катастрофически не хватало, в основном из-за нелюбви отца к отвратительно сентиментальным проявлениям родственной приязни. Чарлза и его старшую сестру Евгению вышколили, научив держаться со сдержанным достоинством. Хотя их мать была не столь сурова, как отец, все же и она ожидала, что старшие дети будут вести себя благопристойно, как подобает настоящим Пенли.

Элизабет же всегда отличалась от старших. Она росла счастливым ребенком, открытым и обаятельным, заставляя сойти с пьедестала даже отца. Затем превратилась в красивую девушку, потом – в прелестную женщину.

Элизабет всегда была душой их семьи – строила мосты и рушила стены. Это была изнуряющая работа, учитывая тупое упрямство старших, но она не жалела усилий. Однако даже Элизабет не удалось перебросить мостик через ту последнюю, фатальную пропасть между Чарлзом и отцом.

– А твой муж присоединится к нам на балу? – поинтересовался Чарлз, пока они шли вслед за дворецким в гостиную.

– Ты же знаешь, как он ненавидит толпы. Он с радостью остался дома с детьми. – Она грустно вздохнула. – Предпочитает общество малышей компании разумных взрослых. Просто не знаю, что с ним делать.

Элизабет обожала своего мужа, добродушного человека, предпочитающего спокойную жизнь в деревне водовороту светских развлечений. Но он любил жену, поэтому послушно привозил ее в город на сезон. В Лондоне он исполнял свои обязанности в парламенте, оставляя светскую жизнь своей супруге.

– Сомневаюсь, что на балу у леди Баррингтон будет много разумных взрослых, – сказал Чарлз. – У этой женщины мозгов как у птички, если они вообще есть, и у большинства ее гостей тоже. Вряд ли я смогу вести там умные разговоры.

– Боже мой! Я не привыкла к таким откровенным речам от Безупречного Пенли. Неужели эта освежающая перемена твоей личности произошла благодаря влиянию мисс Драйден?

– Элизабет, не дерзи. Тебе это не идет.

Она восторженно засмеялась.

– Вот теперь узнаю брата, которого знаю и люблю.

Он не стал глотать наживку и не признался, что она попала в точку. Правда заключалась в том, что Джиллиан стала для него испытанием. Быстрая, обладающая хлестким умом, она тоже была упрямой. Каждый урок неизбежно скатывался к расхождению во мнениях. Она ставила под сомнение светские правила, принимавшиеся как должное десятилетиями, если не веками.

В своем стремлении к справедливости он время от времени признавал, что в ее словах есть некая правда. Однако Джиллиан была последним человеком, которому следовало подвергать испытаниям внешние границы светского этикета, и именно этот урок он пытался вдолбить ей последние десять дней.

Когда дворецкий негромко доложил об их появлении, тетя Люси, одетая в элегантное темно-зеленое платье с золотой вышивкой, поднялась и приветливо улыбнулась.

– Добрый вечер, Чарлз. А это, должно быть, твоя сестра леди Филби. До чего прелестная молодая женщина! Я просто в восторге от знакомства с вами.

Элизабет присела в изящном реверансе.

– Знакомство с вами – честь для меня, миледи.

Пожилая женщина взяла ее за руку.

– Совсем ни к чему все эти церемонии, милое дитя. Вы член семьи, и так великодушно пришли на помощь в трудную минуту. Не могу выразить, как я вам благодарна.

– Не нужно никаких благодарностей, мэм. Брат рассказал мне о вашей внучке все. Должна признаться, что я просто умираю от желания познакомиться с ней. Похоже, она просто очаровательна.

– Можно сказать и так, – сухо произнес Чарлз.

Элизабет покачала головой.

– Право же, Чарлз, что леди Марбери подумает о подобных шутках?

– Я с ним согласна. Вот почему я так рада, что могу поговорить с вами до того, как спустится Джиллиан. – Леди Марбери опустилась в свое кресло и показала Элизабет на стоявшую напротив софу. – Пожалуйста, называйте меня «тетя Люси», как ваш брат.

Элизабет, явно изумленная, метнула на брата взгляд. Чарлз пожал плечами.

– Хорошо. Но тогда вы должны называть меня Элизабет, – ответила она после секундного замешательства.

– Буду счастлива, – отозвалась тетя Люси.

Чарлз давно понял, что графиня Марбери – потрясающий стратег. Чем больше союзников она привлекала на свою сторону, тем легче становился путь для Джиллиан. Это, думал он, одна из причин, по которым тетушка так старательно укрепляет семейные узы. Элизабет станет очередным пером в шляпке пожилой дамы. Его сестра весьма популярная и очень уважаемая молодая матрона в светском обществе Лондона. Получить поддержку и от герцога Левертона, и от графини Филби – очень удачный ход для семьи Марбери и для Джиллиан в частности.

– Будем ждать, когда к нам присоединится контесса Патерини, прежде чем начнем готовить заговор с целью помочь Джиллиан завоевать общество? – спросил Чарлз.

Тетя Люси едва слышно рассмеялась.

– Моя дочь сегодня вечером не очень хорошо себя чувствует. Боюсь, толпа у леди Баррингтон будет для нее слишком тяжелым испытанием.

Скорее всего леди Джулии просто не хочется выслушивать сплетни и наблюдать не вполне светское поведение дочери. В стрессовых ситуациях мать Джиллиан склонна терять присутствие духа. Чарлз не мог ее за это винить, хотя и надеялся, что она найдет в себе силы поддержать первый большой выход дочери в свет.

– Мне очень жаль, – сказала Элизабет. – Так хотелось познакомиться с ней.

– Да, очень неудачно, что она не сможет вместе с нами оказать поддержку Джиллиан на ее первом балу, – отозвалась тетя Люси. – И очень жаль, что Гриффин и Джастин тоже не смогут к нам присоединиться. Присутствие Гриффина всегда придает Джиллиан уверенности. Он очень ее оберегает.

Чарлз мысленно поморщился. Его раздражало, что Джиллиан так непринужденно чувствует себя рядом со сводным братом. С точки зрения Чарлза, Стил способствовал проявлению худших качеств в девушке. Он презирал общество еще сильнее, чем Джиллиан.

– Появление незаконных отпрысков герцога Камберленда на одном балу наверняка вызовет именно те сплетни, которых мы так стараемся избежать, – произнес он. – Кроме того, представление Стила о защите обычно сводится к избиению кого-нибудь до потери сознания или вовсе к втыканию ножа меж ребер.

– Джастин сказала то же самое, – заметила тетя Люси.

– Миссис Стил весьма разумная женщина, – кивнул Чарлз.

Как Гриффину Стилу удалось найти себе в жены этот образец совершенства, герцог постичь не мог. Джастин умна, красива и исключительно добра, а кроме того, обожает своего мужа.

– Судя по рассказам, Джастин Стил очень необычная женщина, – сказала Элизабет. – Мне бы очень хотелось с ней познакомиться.

– Ни в коем случае, – отрезал Чарлз.

– Вредина и зануда, – пробормотала она брату.