– Издеваешься? – Девушка судорожно сглотнула и продолжила уже более уверенно: – Надо снять скафандр, узнать, от чего он погиб.

– Зачем? – Я попытался пожать плечами. Елки-палки, и что меня всё время тянет пожимать плечами в скафандрах? – Он мёртв. Не знаю, что с ним произошло: несчастный случай или преступление, но пусть разбираются соответствующие службы.

– Это какие? – фыркнула Даша. – Отдел поддержания правопорядка при Марсианской Директории? У них опыта только на разбушевавшихся шахтёров хватает, когда те после вахтовых дежурств отдыхают, так сказать. В барах.

– Зря ты так, – посетовал я. – Наверняка там есть профессионалы, просто не афишируются лишний раз. Да и в концернах имеются свои службы безопасности.

– Спрашивается, для чего?

– Не скажи. Влезать в собственные дрязги и разборки проще своим, хотя и объективности там поменьше. Зато и оперативность, как правило, на высоте. А это иногда важнее всего остального.

– Воспитывать надо, – буркнула Даша. – Тогда и охранники не понадобятся.

– Кто ж спорит, – согласился я. – Надо. Только я не охрану имел в виду. И к тому же, после трёхнедельных вахт в тяжелейших условиях, не стоит ждать, что народ побежит в библиотеку.

– Лучше дома терпимости открывать!

– Не знаю. Не лучше, наверное. Давай, переберёмся в более комфортное место. А тело оставим здесь.

Даша задумчиво посмотрела на меня, потом взглянула на безликую фигуру и кивнула.

– Хорошо. Только нужно как-то его привязать…

Грохнуло. Обшивку в пяти метрах от люка смяло внутрь и разорвало небольшими иззубренными дырами, куда со свистом тут же устремился воздух. Модуль не очень резко стало раскручивать вокруг оси и явно сносить в сторону. Скорее всего, к лежавшему внизу Марсу.

Грохнуло ещё раз. И снова несколько новых пробоин.

Ё-мое! Да в нас стреляют!

Я вцепился в Дашину руку и, не отрывая ног от палубы, коньковым способом, скользнул к борт-переборке, в рубку. Отпустил девушку и влез в кресло.

Добрая треть свето-сенсорной панели горела и мигала угрожающе багровым, оповещая о разгерметизации корпуса, нарушении системы жизнеобеспечения, потери курса и прочих радостях. А самое противное – что частично отключилась автоматика. Почему – непонятно.

Всё это, я только сейчас обратил внимание, сопровождалось громким воем сигнализатора. Ладно, главное, двигатель и м-аккумулятор в порядке. Пока.

Ткнув по ходу пальцем в значок отключения сирены, я подхватил луковицу ручного управления. Свистящий писк вырывавшегося воздуха тоже смолк – видимо, Даша закрыла борт-переборку и включила откачку воздуха.

Снова грохнуло – панель послушно показала новые отверстия в обшивке. Я дал усиленный выхлоп, отправляя МОУ вращающимся волчком сойти с пристрелянной орбиты, и, кажется, вовремя. Камеры панорамного обзора зафиксировали слабую вспышку внизу, и по энерговоду прикрывшего нас от поверхности КППм, пробежала искрящаяся дорожка, разбивая в клочья наросший лёд. Самому преобразователю они не повредили, да и едва ли бы смогли: такую махину и ракетой не свернёшь.

Я высветил над панелью голографическую карту лежащей внизу поверхности, отметил на ней расположение точки ведения огня и дал команду компьютеру на максимальное увеличение. К огромному моему сожалению, сгустившиеся сумерки не позволили ничего рассмотреть. Ещё одна вспышка, уже чуть в стороне от того места, которое я засёк. В нас, к счастью, не попали.

– Нас обстреливают! – Это Даша, усевшись в соседнее кресло, пыталась связаться с кем-нибудь по VVS. – Здесь Дарья Лайт, всем, кто меня слышит! МОУ ИКП-2 подвергся нападению в квадрате ZH7! Повторяю!..

– Как запустить зонд по координатам? – рявкнул я ей.

Она наклонилась и быстро набрала что-то на панели. Среди мигающих красных сигналов тревоги развернулось небольшое окошко со стилизованным значком зонда. Я быстро ввёл полученные цифры, молясь про себя, чтобы открылась горловина люка в искорёженной обшивке. Кажется, получилось. Взвыл негромкий ревун, потом ещё один и ещё. На внутренней камере я видел, как поднимается страховочная сеть эллинга и в открытый люк один за другим ныряют крутобокие бочонки старт-капсул атмосферных зондов. А на наружной – как вспыхивают дымно-алым их двигатели, и зонды с бешеной скоростью уносятся вниз, к планете.

Стрельба прекратилась. Выждав какое-то время, я осторожно выдвинул модуль из-под прикрытия преобразователя. Ничего. Осмелев, я отвёл МОУ от КППм, отключил все наружные лайт-сигналы и направил машину вниз. В наступившей темноте без специальной аппаратуры разглядеть наш модуль было непросто. Меня очень интересовало: кто же так не хочет, чтобы мы снимали покойника? И из чего вообще нас обстреливали? Не помню, чтобы на Марсе имелись зенитные установки стокилометровой дальнобойности.

– Ты что задумал? – поинтересовалась Даша, глядя на мои манипуляции с управлением. – Хочешь сесть?

– Да, – я кивнул. – Хочу посмотреть, кому это понадобилось нас расстреливать. И не уговаривай этого не делать. Связи до сих пор нет, а пока мы доберемся до властей, здесь все разбегутся.

– Я и не собиралась. Только хочу предупредить, чтобы ты не вздумал меня бросать на борту и в одиночку отправляться на разведку. Вместе пойдём!

Я промолчал, прикидывая, где лучше посадить МОУ – и недалеко, чтобы не тащиться неведомо сколько, и не близко, чтобы не заметили. Особенно меня тревожили предстоящие выхлопы посадочных двигателей. Хотя, конечно, если у нападающих есть радар или масс-детектор, нас и так засекут за милую душу.

– Что молчишь? – Даша повернулась вместе с креслом и смотрела на меня. Васильково-синие глаза потемнели до грозового неба, в них даже начали проскальзывать небольшие чёрные молнии.

– Хорошо. – Кажется, она удивилась. – Только одно условие: выполнять все мои команды. Без разговоров и вопросов.

– Почему?..

– Даша!

– Ладно-ладно, ты – босс. Думаешь, стреляли из-за находки?

– Из-за чего ещё? Чем вообще стреляли? Как ухитрились нас достать?

– Это как раз просто. Вакуум-пробойник для разработки штолен, этакое электромагнитное ружьё. Придаёт той же пирокартечи колоссальную начальную скорость, персонал управляет дистанционно, иначе дробящаяся порода покалечит. Видела я: один такой залп в базальте целый коридор пробивает.

– Ну, начальная скорость и дальность немного разные вещи.

Я легонько поглаживал луковку пульта, снижаясь к невидимой ночной поверхности не столько по приборам – собственно работал только указатель высоты, сколько на интуиции. Ни радар, ни интровизор не подавали признаков жизни. Зато сильно шумело за борт-переборкой: воздух со свистом заполнял разгерметизированный отсек.

– Иногда, в особо плотных породах стреляют обоймами… э-э…пирокартечью. Такие мини-ракеты с зарядом.

– Понятно, – проворчал я, не поверив, но спорить не стал.

Транслируемый обзорными камерами видеосигнал являл собой разрастающийся чёрный прямоугольник. Альтиметр показал двадцать метров до поверхности, когда я хоть что-то разглядел. Радости, правда, не принесло. Тёмная равнина и только.

Надеюсь, не ошибся!

Я нажал клавишу аварийной посадки.

Мгновенный вакуум-выброс погасил снижение многотонной махины МОУ, даже немного подбросил, и растворился в окружающей марпонике, взбив её поросли на несколько метров вокруг, насколько я разглядел. С глухим стуком закрылся люк вакуум-камеры. Модуль качнулся на выпавших по сторонам днища лапах-амортизаторах и застыл. Ненадолго. Три из пяти лап внезапно просели вниз, и МОУ заскользил куда-то вниз, постепенно заваливаясь на левый борт.

Даша ругнулась сквозь зубы и дёрнула меня за руку, отбирая пульт ручного управления и одновременно включая автомат посадочной стабилизации. Надсадно взвыл гидравлический привод амортизаторов, добавляя длины стойкам просевших лап. Какой-то миг казалось, что ничего не происходит и МОУ вот-вот опрокинется, но затем скольжение прекратилось. Модуль стоял в темноте, внутри отчётливо слышалось потрескивание – остывала раскалившаяся об атмосферу внешняя оболочка корпуса.