- Навьи выродки! - закричал Славомир. Он вжал в затылок мальчика автомат, но тут бетонное поле под ним содрогнулось. Небо окрасилось алым заревом, как в самую жуткую Воробьиную ночь - в глубине кладбища детонировали бочки с опасным горючим. Дневной свет раскололся, низкие тучи стали красными от пожара. Когда дружинник сумел восстановить равновесие, Навь уже была рядом. Нож Влады вонзился в бок Славомира, а ловкий удар кулака обезоружил дружинника. Он очень близко увидел заточенные зубы и безжалостные голубе глаза.
Егорка вырвался из ненадёжно державшей руки, когда Славомир упал на колени.
- Помилуй, не убивай! Не по своей воле я на злое дело пошёл, меня силой послали за христианами, сам бы ни за что не согласился: боялся за дочь, угрожают ей, смилуйся!
Влада не спеша обходила жертву, готовясь к очередному убийству. Она заметила, что на левой кисти мужчины не хватает трёх пальцев - вот почему Егорке удалось вырваться и убежать. Бойкий мальчишка в жизни не пропадёт, а вот в Славомире она видела только покойника. Учуяв близкую смерть за спиной, дружинник быстро заговорил.
- Вы верите христианам, но что они вам рассказали? Как вообще смогли убедить взять себя под охрану?!
Нож Влады остановился, она вопросительно посмотрела на брата. Серко еле сдерживался: плач Веры над раненным братом рвал охотнику душу. Дуло "Смаги" поднялось к лицу Славомира.
- Говори всё, что знаешь. Иначе я тебе пулю всажу, даже глазом моргнуть не успеешь...
Дружинник горько поморщился, но молчком умирать не хотел.
- Христианская вера сейчас многим дороже золота стала: по всей земле славят старого Бога. Даже до глухих деревень добирались, людей там морочат. Но есть у христиан и большая община, где они живут в полном достатке. Обитель стоит дальше на западе - Монастырём её кличут. Больше двух сотен дворов прячется за частоколом, а сам Монастырь крепостной стеной обнесён. Такого Тепла я даже в родном Поднебесье не видел...
Серко указал стволом карабина на металлическую эмблему пришитую к шапке дружинника.
- Ты из западных городов. Вы же многобожцы, зачем вам сдались крестианцы с обителью?
- В двух словах не расскажешь, - ухмыльнулся на вопрос Славомир, но тут же у горла оказался нож Влады.
- А ты попробуй! Попутчиков мы более с собой не возьмём, так что жизнь твоя на острие клинка держится. Выкладывай всё, что знаешь!
- Хорошо, дайте срок я всё расскажу! - одним духом выпалил пленник. - Городов на западе всегда было шесть. Одно время мы даже объединились: двадцать Зим назад на перевале у Пояса всем миром громили орду Серого Повелителя. Великая тогда случилась победа...
- Поражение, - поправил Серко. Лицо Славомира сразу вытянулось от удивления.
- Откуда ты знаешь? - но он тут же сам догадался. - Значит верно я понял: вы дети той девки с голубыми глазами. Она пришла со скитальцами, только несущие слово знали всю правду. Историю нынче пишут те, кто пережил Эпоху мора. Серый Повелитель до нас не дошёл, зато другие беды свалились. Мор выкосил наши общины более чем наполовину. Поганые Тавриты лучше всех продержались. Как только Край начал отогреваться, скотоводы явились с войной в Дом и Аруч. Уже десять Зим прошло с тех пор, как Тавриты нас захватили. Некому было сопротивляться: города от морозов ослабли. Чудь, Крода и Китеж успели новый союз меж собой заключить, не склонились перед Иваном Тавритским и все последние годы в Поднебесье полыхает война. Уже много крови пролилось, но верх никто взять не может. А тут христиане голову подымать начали; пока сильные мира дрались - богомольцы старую веру по всем углам разносили. И теперь так выходит, что путь к победе лежит через Монастырские стены...
Сказав это, Славомир кивнул в сторону плачущей семьи. Вера склонилась над Михаилом и сбивчиво причитала сквозь слёзы. Егорка крепко держал брата за руку, словно стараясь быть к нему ближе. Мальчик просил его не умирать, обещал быть послушным...
Но их горе не тронуло Владу. Она сомневалась в словах пленника и переспросила.
- Да какой может быть толк от этих "рабов" богомольных?
- Они везде! - выпалил Славомир. - Христианских селений стало так много, что уже и не счесть; и в наших землях, и в Китежских. Никто старой веры до поры замечать не хотел: мало ли, чем Зимой в Тепле люди маются? О добрых небесах всем толкуют, бывает, что этими сказками к себе некоторых обратят, но большинство всё равно Родных Богов почитает. Бывало, что и грабили христиан, целыми семьями вырезали - народ везде разный. Но пока Монастырь стоит - старая вера не сгинет! В ней теперь страшная сила. Можно было войной на общину пойти, но Красный Иван придумал хитрее: велел позабыть наших старых Богов. Волхвов, которые с первых Зим в городах проповедовали тут же изгнал; идолов по рекам сплавил и окрестил Дом, Тавриту и Аруч.
- Чего?! - нахмурилась Влада и даже чуть отступила от Славомира.
- Того! Сказал, что нам от этого только пользы прибудет! А Китеж, Крода и Чудь среди многобожцев остались. Иван решил, что если окрестимся, тогда борьба против них подымет всех христиан и сможем нанести по Китежу такой удар, которого город на озере точно не выдержит. Мы со старым Настоятелем Монастыря пытались миром договориться, но дед упёрся. Вначале желание креститься воспринял за благо - крестил безбоязненно. А потом, как Иван начал его к войне подводить, так сразу всё понял. Хитрый был старикан: втихушку дела крутить начал. Вот Иван и разозлился. А что делать? Воевать мы с ними теперь не могли: какое же это принятие веры, если придётся единоверцев опять убивать? Давить начали по-другому. Настоятеля старого угомонили, а когда деда не стало, с новым стали сговариваться. Чтобы этот не своевольничал, мы к себе в города начали христианские семьи переселять, как заложников. Ну а сами-то мы теперь... - Вместо слов, Славомир показал на шее шнурок с маленьким крестиком. - Теперь не просто война между общинами, а бойня за праведную веру начнётся. Против "язычников" боремся - всякий христианин нам в этом должен помощником стать. Только одного Ивану не хватило для полного счастья - дочь старого Настоятеля захотел себе в жёны, чтобы союз с Монастырем ещё и браком скрепился. Да только не выгорело ему. Как родители у девки умерли, она с братцем сбежала. Да и новый Настоятель не таким уж покладистым оказался. Начал, гнида такая, дозоры кругом рассылать: думал новую общину устроить. Людей своих от войны сберегал!
Наклонившись к уху мужчины, Серко тихо спросил.
- Это вы дозор у старого дома в лесу перестреляли?
- Может и так... Мы вас по карте выследили, которую у мёртвого дозорного отыскали. Христиане всё больше из-под рук выбиваются. Сами воевать не хотят, но видят, как Иван их на кровавую бойню тащит. Вот и молодёжь решилась сбежать, хотя за ними следили. Вера и есть та самая дочка старого Настоятеля. От беды себя спасала, всю их семью хотели прямо к Ивану доставить. По чести сказать, даже жалко её. Доброй жизни с Иваном точно не сладится: он же христиан презирает! Все намеренья его к Монастырю были только из корысти. Хотя Вера ему очень нравится, аж слюной истекает, развратник, когда в её сторону смотрит. Чёрт всегда к безгрешному тянется, осквернить своей похотью хочет. Сам Иван уже на шестой десяток пошёл, весь болезнью изъеденный, но как был блудником, так и остался...
Славомир замолчал. По его взгляду Серко понял, что старый воин рассказал всё что знает. Но Влада и не думала отпускать человека, который устроил для них западню. Волчица приблизилась к дружиннику со спины, готовя нож для расправы. Славомир опустил седую голову и вдруг затрясся в сдавленном смехе.
- Не отпустите, знаю... Вы же резать людей привыкли с младенчества. Навье племя - хуже чумы. Как только норы ваши возле общин появляются, люди в ужасе Тепло бросить готовы. И зачем вы живёте? Зачем нападаете, грабите, волочите во тьму невиновных?
- Ради рода, - коротко ответила Влада и нож потянулся к горлу врага.
