Горячий воздух, воняющий горелым металлом и пеплом, выл над высокой башней, как дух, страдающий от мучений. Ламиец стоял неподвижно, будто статуя, а его глаза таращились от страха – к нему приближался сам Нагаш. Вечный Царь протянул руку и положил ее некроманту на лицо, причем закрытый броней большой палец приблизился вплотную к глазу В’сорана. Нарочито медленно Нагаш провел кончиком пальца по щеке В’сорана, оставив на ней светящуюся зеленую линию.

– Отправляйся, – произнес Вечный Царь, – в людские владения, где имя Нагаша уже забыто.

Он выцарапал первую часть символа на щеке В’сорана, а затем начал вырисовывать ногтем второй знак по скуле некроманта.

Дрожь сотрясала В’сорана, когда Нагаш выцарапывал на его лице связующий знак. Вечный Царь ощущал муки некроманта и с удовольствием заметил, что В’соран питался этими страданиями, как его и учили. Когда ламиец только пришел в Нагашиззар, он обладал весьма поверхностными знаниями в некромантии и лишь после многих лет обучения стал сильным и полезным слугой. По сравнению с ним Архан обучался гораздо быстрее, возможно, потому, что его временное пребывание в стране мертвых одарило его способностью общаться с духами. Благодаря этой способности, а также учитывая его прошлое как военачальника, Нагаш собирался назначить Архана командующим войсками Вечного Царя. В’соран и дюжина варваров, которым он передал свое бессмертие, должны были стать его помощниками и руководить отдельными легионами. Архану понадобится каждый некромант, чтобы управлять огромной армией, созданной Нагашем. А некроманту придется потрудиться в полную меру своих сил и способностей.

– Отправляйся в великие города и уничтожь их, – продолжал Нагаш, сотворяя заклинание, которое свяжет В’сорана с его легионами. – Сровняй с землей дворцы горделивых царей. Разрушь храмы павших богов. Наполни каждый колодец пылью, а каждую дорогу – пеплом. Пусть ветер несет страдания этих людей в самые дальние уголки мира. – Нагаш убрал руку. Связующий знак пульсировал на серой коже В’сорана. – Во имя Нагаша Непобежденного, отправляйся па войну, мой верный слуга.

Некоторое время некромант вяло покачивался, затем склонил голову.

– Будет сделано, о великий, – сказал он глухим голосом. – Клянусь.

Нагаш отвернулся. Он подошел к парапету башни, оглядывая ряды своих войск, и ветер свистел в его покореженной броне.

Уже много дней солдаты выходили из глубин крепости, заполняя берега темного моря, и поток этот не прекратится еще несколько суток. Длинную береговую линию очистили от деревьев и кустарников на много лиг к северу и югу, где огромные корабли из костей ждали, когда соберется вся армия, чтобы отвезти ее в Неехару.

Береговая линия холодно сверкала под тусклым лунным светом, отражаясь от бесчисленных наконечников копий и грязных шлемов. Сотни отрядов копейщиков и лучников, орды кавалерии, колесницы и огромные грохочущие военные механизмы – во всем этом воплотилась его ненависть к живым, такая же необъятная и безжалостная, как пустынные пески.

Вечный Царь поднял дымящийся кулак к небесам.

– Да близится конец мира живых.

Глава двадцать пятая

Сдержать тьму

Кхемри, Город Живых, 110-й год Джафа Ужасного (–1163 год по имперскому летоисчислению)

Нагаш идет. Нагаш идет.

Это предупреждение Коллегия магии из Кхемри отправила во все края Неехары, в каждый из великих городов, а значит, и всем вассалам империи. Города немедленно огласились звуками горнов, призывая к войне всех боеспособных мужчин.

Стратегию разработали десятки лет назад в ожидании возвращения Узурпатора, и военный совет под руководством Алкадиззара постоянно совершенствовал ее. Армия каждого города играла в этом плане конкретную роль, а строгий график определял, когда и кто должен выполнить свои задачи. Все это имело много общего со сложными маневрами армии во время ламийской кампании почти сорок лет назад, но вместе с тем содержало массу нюансов.

В первые несколько месяцев после визита Офирии в Кхемри между дворцом и Коллегией непрерывно сновали гонцы с посланиями. Алкадиззар работал день и ночь в относительном одиночестве личной библиотеки, переписываясь со своими вассалами-царями и управляя подготовкой империи к войне. Уже через месяц после предупреждения от Офирии армии Разетры и Ка-Сабара собрались для похода и устремились на север, к назначенным местам, опережая силы Узурпатора. А тем временем в речных доках близ Кхемри к плаванию готовили все лодки городских торговцев, пока войска собирались к югу от города.

Ежедневно принимались сотни решений, важных и не очень. Алкадиззар быстро понял, что общаться с союзниками на больших расстояниях далеко не просто. При каждой возможности его забрасывали вопросами, просьбами, пояснениями и отчетами, и в конце концов он уже с трудом мог разобраться в этом потоке писем и понять, какие из них требуют внимания, а какие можно пропустить.

Ирония заключалась в том, что чем больше Алкадиззар знал, тем сильнее волновался о вещах, которых не знал. Где находились армии Нагаша? Сколько у него воинов? Как быстро они движутся? Он снова и снова обдумывал свои военные планы в поисках брешей, которыми могли воспользоваться враги.

Царь стоял перед большим деревянным столом в центре библиотеки, изучая подробную карту империи, когда услышал, как дверь тихонько открылась. Он вздохнул и потер глаза.

– Да? – спросил он, ожидая еще одну кипу сообщений от Коллегии.

– Инофр говорит, что ты несколько дней не покидал эту комнату. Что-то не так?

Алкадиззар удивленно оглянулся на голос Халиды. Его жена стояла в дверях библиотеки, осматривая заваленные бумагами столы со смесью научного интереса и едва заметной опаски. На ней была простая одежда, как и всегда вне царского зала: темное хлопковое платье и шелковые тапочки. Головной платок пустынных племен свободно лежал на заплетенных волосах Халиды.

Он подчеркивал морщины, пересекавшие ее лоб и таившиеся в уголках глаз.

Усталость и удивление мешали ему как следует думать, поэтому Алкадиззар покачал головой и сказал:

– Со вчерашнего дня мало что изменилось.

– Тогда почему ты все еще не спишь? Давно за полночь.

Алкадиззар понятия не имел, что уже так поздно. Библиотека была без окон, поскольку находилась в центре царских покоев, поэтому он не мог следить за временем. Царь провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть усталость.

– Изучаю отчеты, – мрачно ответил он. – Хочу убедиться, что ничего не пропустил.

Халида присоединилась к нему у стола с картой и приблизила свое лицо к его лицу.

– Ты выглядишь на десять лет старше, – прошептала она. Ее пальцы легонько коснулись его висков. – В твоих волосах появилась седина, которой не было месяц назад.

Царь выдавил вялую улыбку.

– Вот что получаешь, когда выходишь замуж за старика, – пошутил он.

Халида нахмурилась.

– Не смешно, – упрекнула она его. – Ты устал. Это видно по твоим глазам.

Улыбка мелькнула на лице Алкадиззара. Он посмотрел на карту, которая буквально впечаталась в его память за последние недели, и покачал головой.

– Слишком много навалилось на меня, – пожаловался царь. – Когда я пытаюсь заснуть, то могу думать лишь об этой проклятой карте.

– Я знаю, – ответила Халида. – Перед кампаниями ты всегда обо всем беспокоишься.

– Но не так, – сказал он, качая головой. – Это не налоги, не торговля, не расширение границ империи. Это вопрос жизни и смерти – или чего-то гораздо хуже, чем смерть. – Алкадиззар вздохнул. – Судьба империи зависит от моих усилий. Если меня постигнет неудача, пострадает каждый живой человек от Ливары до Зандри.

Руки Халиды скользнули по его плечам и притянули к себе. Это напомнило Алкадиззару, как она обняла его в первый раз, по пути до Кхемри вместе с племенами. Тогда он думал, что женщины пустыни тихие и послушные, хоть и знал Офирию. Халида показала ему, насколько сильно он ошибался.