Вампиры… Охотники… Люди…
Почему они не могут жить в мире? Вернее, почему мы не можем жить в мире? Этот вопрос грыз и мучил его, не давая покоя ни днём, ни ночью. Он уже давно отошел от дел и вложил все свои сбережения в частную закрытую школу, всё же от детей нет стольких проблем, как от взрослых. Даже подростки и то честнее и искреннее, они ещё не так мастерски лгут, а если и приходится лгать, то они абсолютно искренне испытывают стыд, то самое чувство, которое искоренили в себе многие взрослые. Так что он надёжно укрылся от своих бывших друзей за высокими стенами, спрятался среди детей, да так, что многие годы к нему не было ни единого вопроса у гильдии.
Это потом, когда в его жизни появилась Юки, опеку над которой ему пришлось взять на себя, а чуть позже и Зеру, его давняя мечта о разрушении вечных границ между людьми и вампирами, начала обретать более чёткие очертания. Вот тогда-то и появилась его идея о создании ночного класса.
Собственно, единственная цель, которую преследовал он — научить молодых вампиров уважать людей, сблизить их, ну и, конечно, Юки и Зеру. Их тоже надо было постепенно подготовить к тому, что им предстоит жить в двух мирах. И вот тогда-то у гильдии и появились к нему вопросы, много вопросов, а вместе с ними и предложения.
Надо ли говорить, что Канаме Куран был первым, кто записался в этот класс, а остальные уже подтянулись вслед за ним. Всё же силу и могущество чистокровных, даже столь молодых чистокровных как он, нельзя было переоценить.
Кайен посильнее запахнул шаль и взял в руку чашку чая с мелиссой и чабрецом и отхлебнул. Эх, Канаме, Канаме, ту ли игру ты затеял? И стоит ли эта игра свеч?
========== Чистокровная ==========
Мияко ненавидела утро, впрочем, если подумать, и день тоже. Она вообще мало что любила. Она предпочитала тихое уединение, вечера, проведённые за чтением книг, иногда прогулки под луной в полном одиночестве, когда никто и ничего не мешает размышлять. Этакий хронический социопат с приступами острой мизантропии, в такие дни она буквально ненавидела всех и вся, того, кто сломал ей жизнь буквально с самых первых дней её появления на свет, тех, кто помог ему в этом, ну и тех, кто с этим просто смирился, то есть её родителей. Может быть, она бы и попыталась их понять, всё-таки её дядя Ридо Куран был далёк от эталона человечности и сострадания, он действительно был опасным психом, но её родители… Ведь смогли же они спасти ту, другую свою дочь. Юки. Юки Куран.
Её она тоже ненавидела, уже за то, что она заменила в их жизни её саму, тогда, как Мияко содержали практически как животное, не давая выходить за пределы одно-единственной своей комнаты, Юки наслаждалась всем тем, чего не было у неё — детством.
Кросс Кайен говорил, что она когда-нибудь полюбит Юки, что та очень добрая и сострадательная девушка, очень похожая на свою кроткую и добросердечную мать, но ей-то от этого не легче. Она знать ничего не хотела о них, о брате и сестре. Ей хватало уже того, что она смогла вырваться из этого ада, в который её поместил её дядюшка, будь он неладен. Ну как — вырвалась?
Если бы не Кайен, то так бы она там и сидела, в той ненавистной комнате, раз в месяц убивала бы очередную жертву, которую притаскивали к ней, практически без сознания, на всякий случай, чтобы не вздумала сопротивляться, теряла бы последние крохи разума и чувств.
Он единственный нашел её и помог, он же научил её всему, что она сейчас умеет, он принёс ей первые книги. И наверное, он был единственным, чьё присутствие не раздражало её, с ним было легко, он выслушивал все её жалобы, молча вздыхал, гладил по волосам, а потом начинал нести какую-нибудь откровенную ерунду, вроде того, как он однажды вдруг начал рассказывать о людской традиции встречать Новый год, хотя что его встречать? Можно подумать, что без этого он бы не наступил.
Но и этого ему было мало, на следующий день он приволок к ней в дом еловые ветки, остро пахнущие лесом и хвоей, разноцветную гирлянду, яркие, блестящие шарики и переливающуюся мишуру. А потом они вдвоём чертыхаясь и ссорясь из-за мелочей, развешивали всё это по комнате и пили чай, глядя на цветные огоньки гирлянды.
Это вообще было вполне в его вкусе — прийти, перевернуть всё с ног на уши и когда кажется, что вот уже настал край её терпению, напроситься на чашечку чая, а потом сидеть, болтая об ерунде и смеяться, глядя, как она морщится, слушая его рассказы из жизни людей.
Реже он рассказывал новости о её брате и сестре. Она бы слукавила, если бы сказала, что ей это неинтересно. Где-то глубоко-глубоко внутри, она хотела бы увидеть их, хоть один раз посмотреть на них. Однажды она даже попросила его принести их фотографии и потом долго разглядывала их лица. Подходила к зеркалу и сравнивала себя с ними, получалось, что они оба походили на неё… В общем-то, это было логично, они же были её братом и сестрой, но почему тогда так больно?
Мияко отложила в сторону книгу. Кайен не приходил уже давно, это было странно, с тех пор, как она тут поселилась, невдалеке от этой его школы, он приходил не реже, чем раз в неделю, иногда забегал на чашечку чая, просто когда бывал тут в городе, но вот уже почти три недели, как она его не видела. Уж лучше бы пришел и опять рассказывал свои глупости о том, кто из его преподавателей просит повышения зарплаты, что в этот раз отмочил его ночной класс. Это ему ещё повезло, что там затесался Канаме — чистокровный вампир, которому под силу контролировать остальных и стоящий на его стороне, а то тяжело бы ему пришлось с ними, с этим его ночным классом. Но что же в конце-концов с ним случилось?
Девушка прошлась до окна и обратно. Если постараться, то в окно можно было рассмотреть крыши академии Кросс, которая расположилась на самой окраине города, почти даже уже и не в городе. Сейчас она всматривалась, сама не понимая, что там ей надо. Что-то гложило её сердце, тревожило, может это и дурость, но сейчас она была уверенна, что происходит что-то ненормальное и страшное, хотя, а с ним бывало что-то иное?
Кайен вечно умудрялся вляпаться в самые оригинальные ситуации, иногда ей казалось, что он делает это специально, чтобы не заскучать, этакий адреналиновый наркоман, не способный жить без очередной дозы омтрых ощущений.
Девушка прошла обратно к окну, посмотрела на одинокую ворону, раскачивающуюся на ветке дерева, но взгляд снова и снова возвращался туда, где виднелась академия.
— Ну подумаешь, не пришел, не муж вроде как и даже не любовник, — произнесла она вслух, видимо пытаясь убедить сама себя, — он же вполне взрослый, даже более чем взрослый и вполне самостоятельный, не хочет и не надо.
Но длинные когти беспокойства уже успели сжаться на её горле, не давая нормально дышать и не ослабевая ни на минуту.
Она снова посмотрела в окно, пытаясь ещё раз убедиться, что там всё хорошо… и замерла.
Одна из башен академии накренилась и рухнула, в воздух взлетели тучи пыли, на пару минут заслонив неяркое вечернее солнце и быстро унесённое порывом ветра.
— Да что же там такое?! Что за дела?
Мияко метнулась к своему комоду, в выдвижном ящике которого, среди нужного и не очень тряпья, лежал длинный обоюдоострый меч, когда-то и его тоже подарил ей Кросс Кайен, он же и научил им пользоваться, считая, что когда-нибудь это может ей пригодиться.
— Нет, самостоятельный-то он, конечно, самостоятельный, но с его талантом вляпываться во всё подряд, помощь ему может очень даже пригодиться, тем более, что у меня перед ним должок. — пробормотала она, цепляя к поясу тяжелые ножны, сами по себе вполне способные выполнять если не роль оружия, то средства защиты уж точно.
Выбежав на улицу, она напрочь позабыла про дверь. Так и убежала, оставив ту открытой. Город встретил ей гулом растревоженного улья, не она одна увидела, что случилось с башней академии. Люди сбивались в кучки и пытались расспрашивать друг у друга, что там такое случилось, хотя ни один не испытывал никакого желания пойти туда и посмотреть, вдруг кому-то там нужна их помощь? Да куда уж им! Трусы. Только и способны, что задавать в сотый раз один и тот же вопрос «а вы не знаете, что там такое случилось?», нет, откуда же им знать, если они стоят тут рядом с вами?
