Лоренцо тихонько засмеялся, и его смех погладил Рэя легким, невесомым мехом.

— Я буду счастлив оказать тебе эту услугу. Сковородка подойдет? — невинно поинтересовался он.

Ну вот что за существо. Рэй с ним серьезно, а этот древний монстр все превращает в фарс.

Они шли по тропе между цветущими яблонями, под ярким солнцем, и это было правильно. Правильно и… замечательно.

— Где мы? — спросил Рэй.

— Это твой сон, миа анима, — грациозно пожал плечами вампир. — И в этом сне ты идешь со мной рука об руку. Мы вдвоем, и никакие волки не путаются у меня под ногами. Значит ли это, мой дорогой Лис, что ты сменил гнев на милость?

Рэй задумался, прежде чем ответить. Лоренцо притягивал, притягивал с их первой встречи, манил, как яркий огонь манит глупенького мотылька. Но нужно ли ему пламя, способное сжечь дотла, выжечь душу, опустошить?

— Я люблю Мэтью, — честно ответил он. И плевать что о нем будут думать другие.

— И разве в твоем сердце нет места для одного древнего монстра, влюбленного в тебя, Рэй? — Лоренцо провел длинными чувственными пальцами по линиям на ладони, поднес ее к губам и, глядя в глаза Рэю, поцеловал. — Разве я совсем тебе безразличен, моя душа?

— Нет, — шепнул Рэй, чувствуя как краснеет. Он попытался выдернуть ладонь из цепких пальцев вампира, но не преуспел. — Ты мне небезразличен. Но это ничего не меняет, Лоренцо.

— Но ты дашь мне шанс? — лукаво склонил голову вампир. — И, быть может, ты сможешь простить меня.

— Я давно простил тебя, — признался Рэй. — Но… я не забыл.

— Какой ты у нас злопамятный, — мелодично рассмеялся вампир, и его смех укутал мягким теплым одеялом. — Но давай попробуем еще раз, мой упрямый репортер. Скажи "да".

— Это поможет мне сбежать?

— Это поможет тебе простить меня, маленький упрямец.

— Ладно, — буркнул Рэй, стесняясь своей слабости. — Я согласен.

Лоренцо не стал ждать, он обхватил его лицо ладонями и поднял навстречу. Его глаза мерцали серебристыми искрами. Голубоватый свет струился из них, вливаясь в глаза Рэя, и когда вампир, склонившись к парню, нежно поцеловал его, Рэй обнял его за плечи и потянулся навстречу. Они целовались под цветущими яблонями: страстно, упоительно, бесконечно долго, и Рэю не хотелось отрываться от нежных и упрямых губ, не хотелось размыкать объятия, не хотелось опять терять его…

Наваждение.

Это же просто сон, и ничего больше. И все равно сердце кольнуло от осознания предательства. Он предает Мэтью, обманывает его с вечным соперником Лоренцо… Так нельзя. Это неправильно.

— Маленький глупый человечек, — прошептал голос Лоренцо в его голове. — Неужели ты до сих пор не понял, что наш тройственный союз уже давно предопределен? Мой верный волк это понял раньше меня. Понял и принял. Прими и ты, моя Тень. Мы неразлучны, и это сделает нас сильнее. Намного сильнее…

Рэй уперся руками ему в плечи и оттолкнул от себя.

— Я согласен быть твоей Тенью, мастер, — тяжело дыша, произнес он, все еще чувствуя его губы, его дыхание, его объятия. — Но это ничего не изменит в наших отношениях.

— Как скажешь, любовь моя, — поклонился Лоренцо и растаял. Лишь тихий смех еще звенел в голове, когда Рэй открыл глаза.

Теперь он знал, что делать.

Встал, стараясь не звенеть цепью, подошел к шкафу, открыл его и вытащил банку с мазью. Оглянулся по сторонам в поисках чего-нибудь тяжелого. Лампа с красивой малахитовой подставкой. Рэй положил банку на тумбу и осторожно стукнул по ней тяжелой лампой, моля всех богов, чтобы это оказалось простое стекло, а не зачарованное. Судя по тому, как оно треснуло, раскалываясь на несколько больших острых осколков, банку Лилу принесла из дома. Да и навряд ли сидхе заботился о здоровье своих игрушек при помощи человеческих снадобий. Рэй выбрал два самых длинных осколка. Тщательно вытер их простыней и спрятал под подушку.

Осталось лишь дождаться подходящего момента.

Он гнал от себя мысль, что придется еще раз умереть… Но пока другого способа не видел. Ведь смерть призовет Деймона? О, боги. Рэй сел на кровать. Дурак. Какой же он дурак. Он ведь не житель Холмов. Ведь Деймон не смог прийти за ним, когда он умер в этой комнате. Его проводил Видальдас, а значит…

— Вижу, ты чувствуешь себе достаточно хорошо, чтобы посетить конкурс питомцев.

В двери стоял Фрелен в белоснежном наряде, который носят высшие сидхе в особо торжественных случаях. Длиннополое одеяние, расшитое золотыми цветами. Красивый, надменный, жестокий. Лишь один изъян заметил в нем Рэй. Шесть пальцев на левой руке. Он сунул руку под подушку и сжал в ладони осколок стекла.

"Ну же, подойди ближе, мерзавец"

— А ты не принадлежишь высшим домам фэйри, палач, — издевательски пропел Рэй. — Не приняли из-за лишнего пальчика? Ай-ай-ай, — поцокал он языком. — Наверное, это неприятно — чувствовать себя уродом рядом с красавцем принцем?

— Ты изменился, — в руке сидхе материализовался короткий кнут, даже на вид опасный и страшный. — В глазах появился огонь, ты стал дерзить. Мой принц велел привести тебя, но не велел, чтобы ты был цел, звереныш.

— А что ты мне сделаешь, урод? — Рэй гордо выпрямился, пряча руку за спиной и глядя сидхе в глаза. — Убить меня ты не можешь. Потому что Видальдас тебе этого не простит. Приказывать ошейнику ты не можешь, ибо не ты мой хозяин. Все, что ты можешь, — это гавкать издали, шавка, да избивать беззащитного. А может, ты просто ревнуешь меня к принцу? — догадался он. — Ты влюблен в Видальдаса? — Рэй расхохотался. — Ты влюблен в красавца принца, а он предпочел человеческого парня.

Он добился своего — разозлил сидхе, довел его до бешенства.

Невидимая сила подхватила Рэя и швырнула к Х-образному кресту.

— Ты прав, звереныш, — прошипел палач, и первый тяжелый удар кнута ожег плечи, рассекая кожу и вызывая сумасшедшую боль. Рэй закричал, сильнее сжимая в кулаке осколок и моля всех богов, чтобы сидхе подошел ближе. — Я ревную принца. Но не к тебе, ничтожество, а к твоему учителю. Истязая тебя, я доставлю боль ему. — Фрелен ударил еще раз и, неслышно подойдя, обхватил Рэя сзади за шею, прижимаясь телом к окровавленной спине. Горячее дыхание коснулось уха:

— Если я изуродую твое личико, это ведь не помешает тебе открывать путь на исподнюю сторону, звереныш?

— Деймон не мой учитель, урод, — простонал Рэй и резко обернулся.

Фрелен замахнулся. Его движения были быстры и почти незаметны человеческому взгляду, но Рэй больше не был человеком. Две метки Лоренцо, приятные добровольно, дали ему силу и реакцию. Он пропустил удар по лицу, но не упал, как ожидал сидхе, а вцепившись в него левой рукой, правой изо всех новоприобретенных сил загнал осколок стекла в красивый глаз и тут же, разрезая руку, вытащил его и ударил в сердце.

Палач вскрикнул, хватаясь за глаз. Такие раны не убили его на месте, но, если не начать исцеление немедленно, смерть постучит в спину. И она постучала…

За его спиной задрожал воздух, но Фрелен успел оторвать Рэя от себя, поднять и швырнуть в шкаф, прежде чем на залитый кровью ковер из открывшегося разрыва вышел огромный страшный пес с двумя головами. Из раскрытых пастей на пол капала слюна, и там, куда она попадала, образовывались прожженные пятна.

— Лунный пес, — с ужасом и восторгом прохрипел сидхе и швырнул в Рэя темный сгусток.

Пес прыгнул на него, легко перекусил шею и утащил бездыханный труп в темный зев прохода, развернувшийся на месте фальшивого окна.

В комнату стремительно вошел Видальдас, и на него сразу же прыгнул Деймон в человеческом облике, стремительный и страшный в своей ярости.

Рэй сполз вдоль треснувшей дверцы шкафа и словно в перевернутый калейдоскоп смотрел, как к нему медленно летит черный, жуткий даже на вид сгусток чужой магии.

"Интересно, — отстраненно подумал он, — две метки помогут от злого волшебства?"

Он почти узнал ответ на свой вопрос. Но когда Рэй почувствовал леденящее дыхание смерти — демоны знают, которой по счету за эти проклятые дни, — между ним и тьмой возникла чья-то изящная спина в белоснежной рубашке. Что-то вспыхнуло, затрещало, злобно выругалось, а Рэй, кажется, потерял сознание.