— До завтра, Елена, — произнес он, встав со своего места, отставив стул к стене и, последний раз глянув на неё, вышел из палаты, плотно закрыв дверь.
Губы Елены приоткрылись, судорожно ловя воздух, сердцебиение ускорилось, ладони вспотели. Она сильно зажмурилась, пытаясь прогнать его назойливый образ из головы, нарочно засевший в самых недрах сознания. Его голос продолжал звучать, с каждым разом становясь все отчетливее, будто он не ушел, а продолжает сидеть у её кровати и усмехаться, наблюдая её наивность. Прежде она была бы рада видеть его любого, с милой улыбкой или ехидной, но теперь, то прошедшее время ушло так далеко, что казалось, прошла целая вечность. Елена повернула голову к окну и сквозь него посмотрела на чистое голубое небо. Не зная Деймона, она бы подумала, что он играет, и через несколько дней её выпишут из больницы, и они никогда больше не увидятся. Но она знала, что этого не будет. От того и не знала, как ему можно рассказать обо всем наболевшем, не выставив себя еще более жалкой, чем она была до этого.
Вскоре начало темнеть, а вместе с тонущим днем тонула Елена. В её душе бушевал неугомонный шторм. Так много вариаций предстоящих дней и ни одного утешительного слова. В эти уплывающие сутки она поняла, что прежние демоны всегда будут тенью, даже в те редкие моменты, когда она о них забывала. Пламя больше не было, искры все потухли, и остался только пепел, который нужно было развеять.
========== Глава 3 ==========
На следующее утро Елена проснулась с таинственной легкостью, не чувствуя внутри себя разгорающуюся злость, не испытывая отвращения, будто бы никогда и вовсе не было той отчаянной ночи и давящего на грудь камня. Тогда она поняла, что это ощущение ей дарит свежий воздух, заполняющий комнату из приоткрытой двери балкона. Сквозь зеркально чистое стекло была видна ясность дня, лучи солнца заливали своим теплым светом больничную палату. Темноты, которая заполняла собой всё, больше не было. Временное спокойствие дарило ощущение защиты.
Елена захотела выйти на балкон, впустить в себя тот поток нескончаемого умиротворения. Она чувствовала, что место, в котором она находилась, жило в другом духе; атмосфера здесь была мягкой и приятной, а тот город, в котором она засыпала, веял холодом и отчужденностью. Приложив некоторые усилия, девушка поднялась на локтях, а затем села, свесив ноги с кровати. Кончики пальцев на ногах соприкоснулись с холодной плиткой, и это показалось приятным. Уже мертвая внутри, она все еще могла чувствовать физически. Иногда это пугало потому, что некоторые физические ощущение тянули за немногие давно разорвавшиеся ниточки, пробуждая забытое.
Она встала на ноги, легко вздохнув и оглянувшись вокруг. И сделала первый шаг в сторону балкона. По всему телу растеклась слабая боль, но эта боль не шла в сравнение с той, что она несла в себе, поэтому второй и третий шаг уже почти не чувствовались. Она с такой легкостью прошлась к двери, что ей показалось, будто она пролетела те несколько метров, отделявших её от простоты и раскованности. А то, что она увидела за дверью, ступив на открытую площадь балкона, вызвало у неё сильнейший восторг.
Прямо перед ней в горизонт уходило поблескивающее на солнце море, такое гладкое и тихое. Пустынный пляж, без намека на присутствие человека. Елена оказалась в окружении природы, поглощенная её прелестью и неотразимостью. Замерла от удивления, как замирало в этом месте время. Ей казалось что здесь, на побережье, время начало переливаться в вечность. Девушка положила руки на поручни и, закрыв глаза, глубоко вдохнула морской бриз. Вот, почему сегодня она проснулась с такой легкостью. Она больше не была пленницей знакомых стен, проулков старого района в грязном мегаполисе. Теперь она была пленницей свежести, прикованная к комнате неведомого здания. Но то, что расстилалось перед её взглядом сейчас, заслоняло собой то положение, в котором она оказалась.
— Нравится?
Сзади послышался ровный мужской голос, который она едва смогла вчера забыть. Обернулась к Деймону, посмотрела на него, облокотившегося на дверь, и к ней вновь вернулась неопределенность, а ненависть запылала где-то глубоко внутри.
— Весьма неплохо, — ответила она, отворачиваясь. — Где я?
— Израиль. Мне не понравился подход наших докторов, и мне показалось, что здесь процесс пойдет быстрее и продуктивнее. Ты не возражала.
— Я была не в сознании.
— Поэтому решения принимал я.
Елена усмехнулась, покачивая головой и думая, в чем состоит причина его порыва помочь ей. Что бы он не делал, какие бы доктора её не лечили, никто не сможет вернуть к жизни уже мертвого человека. Наука тому доказательство, так зачем же стараться… Она снова обернулась к нему, в попытке увидеть ответ в его взгляде, но он был пуст, ничего не выражал. Прикусила губу, опуская голову вниз, на свои босые ноги; понимала, что он возьмет что-то взамен за этот вид из окна. Между ними уже давно образовалось расстояние, неизмеримая пропасть, которую нельзя залатать. Все попытки потрачены, инструментов больше нет, желания тоже. Да и саму пустоту нельзя перекрыть, даже построив мост. Все равно она будет преобладать, а со временем и выстроенное утащит в себя, оставив абсолютное ничего.
— Я принес тебе одежду. Белый — не твой цвет.
— А какой тогда мой? — спросила она, мельком глянув на свою больничную пижаму.
— Черный. Ты ведь в нем утонула, разве нет?
— Я люблю бежевый.
— Темные принцессы не носят светлого. Вот, возьми и переоденься.
Мужчина покрутил пакетом с одеждой перед ней и качнул головой в сторону палаты, желая, чтобы девушка зашла внутрь. Но она не сдвинулась с места, продолжая стоять перед ним в расслабленной позе.
— Я хочу переодеться здесь, — проговорила она, снова прикусив губу.
— Как хочешь, — он ухмыльнулся, бросил пакет на кресло и вышел, не закрыв дверь, но прикрыв выход шторой.
В своей привычной манере все делать медленно, Елена все-таки переоделась в предоставленные ей спортивные штаны и облегающую черную майку. Теплую кофту, шедшую в комплекте со всем этим, она отбросила в сторону. Её грело солнце и здешний климат. И в конце всего она отбросила пакет куда-то в сторону, садясь в удобное мягкое кресло и откидываясь на спинку, подтягивая ноги к себе и закрывая глаза. Закрыть глаза и представить, что рядом ни души, лишь она — иногда это помогает избавиться от тяготящего, своеобразная медитация.
Услышала, как на балкон вошел Деймон. Почувствовала, как он сел в соседнем кресле и как уставился на неё. Знала, о чем он думает, понимала, что сейчас заговорит и задаст тот же вопрос, что и вчера. Боялась, потому что не хотела отвечать, не представляла, как. От этого становилось вдвойне хуже. Но пока он продолжал молчать, просто наблюдая за ней. Ей казалось, что, даря ей ощущение неловкости, он заставит её говорить. А на самом деле он просто пытался понять, смотря на её огрубевшие черты лица за весь прошедшие год, как из девушки-улыбки, которую он знал, она превратилась в одну из тех, кто хочет умереть.
— Поговори со мной, — прошептал он, надеясь на её благосклонность и податливость. Она умела быть разумной, умела быть открытой, и Деймон знал это. Но с тех пор что-то в ней сильно изменилось, будто одну программу сменили на другую, настроив на медленное самоуничтожение. Его просьба прошла сквозь неё, растворившись в морском воздухе.
— Мне казалось, ты заметил, что я не склонна к разговорам.
— А мне казалось, ты поняла, что у меня карт-бланш.
Елена резко повернулась к нему и одарила презрительным взглядом, всё пытаясь понять, в каком же месте оступилась. Не хватило одной таблетки или ошибка зародилась еще давно, когда она впервые посмотрела ему в лицо? Однако тот пылкий пренебрежительный взгляд вдруг сменился растерянным; её губы приоткрылись в недоумении. В его взгляде она увидела озабоченность, сам он сидел напряженным, но, видимо, не замечал этого. Это выглядело абсурдным. Люди, никогда не умевшие проявлять эмоций, не могли научиться делать этого в один момент. Но Елена знала, что сегодня не было пьес и выступлений, а лучший актер театра вышел из своего амплуа циника и самонадеянного эгоиста. Он отложил сценарий в сторону, предлагая ей самое ценное — себя невооруженного. Взамен просил о том же, отложить оружие и быть на равных.
