В тот момент я даже хотел сказать ей, что чувствую на самом деле, что привело меня в этот парк сегодня. Ведь женщины нуждаются в признании в любви не меньше чем мы, мужчины. Но я не отважился. Почувствовал, будто все ниточки оборвались, будто город начал разваливается по буквам, собрать воедино которые слишком невозможно. Деми поцеловала меня в щеку.
- Я боюсь снова ошибиться. Не хочу больше жить по правилу «как положено». Мне… - она вздыхает, - извини, мне пора идти. Может, встретимся позже.
Деми встает и как можно быстрее идет в сторону выхода из парка. Там она ловит такси, садиться в него и диктует адрес нашего бюро. Как и сегодня утром, я остаюсь сидеть дальше, один. Теперь на месте, где она сидела, больше не остается ничего. Никаких уроненных записок, забытых ручек, ничего. Тогда я действительно для себя осознал, что это не тот случай, когда все зависит от моего слова. Впервые все зависило от неё. Мои чувства были у неё в руках, и, по-моему, она, даже не зная наверняка, обратила все в прах.
***
На прошлой неделе Анабель собрала все свои вещи и ушла. Я собирался, наконец, освободить свою квартиру от неё, от её слишком сладких духов, от высоких каблуков и большого количества розовой одежды, от рамочек с сердечком, где мы оба натянуто улыбались. Она ушла сама. По-настоящему влюбилась и решила строить отношения с тем, кого действительно любит и кто любит её. Сказала, что я могу все равно положиться на её имя, чтобы деньги по-прежнему приходили к ней. Она к ним не прикоснется, хочет найти работу. Стать такой же, как и все.
Делаю третий глоток бурбона в пустой квартире. В глаза бросается мебель, которую она покупала. В голову закрадывается мысль, как быстрее избавится от всех ненужных вещей. Думаю, что лучше было бы продать квартиру. Еще глоток. Даже состоя в свободных отношениях, мы иногда позволяли себе глупость. Теперь, смотря на все другими глазами, я не могу даже сесть на диван: мы были там вместе. И даже на том нежно-розовом комоде.
Глоток. Снимаю пиджак, расстегиваю первые две пуговицы рубашки. Мне становится душно в этой просторной квартире, меня душит пустота и одиночество.
Я беру телефон. Присаживаюсь на лестнице (одно из немногих мест в квартире, от которых меня не тошнило). Начинаю набирать её номер. Наверное, теперь я понимаю, почему она постоянно говорила «в последний раз» и все равно возвращалась. Последний раз провести время вместе, попрощаться по-настоящему, чтобы больше не видеться. А потом еще, еще, и еще…
Нажимаю на вызов. И жду целую вечность лишь для того, чтобы услышать всего несколько слов: «Данного номера не существует. Пожалуйста, наберите по-другому». Следом идут гудки. Пробую снова, и все повторяется. Я знаю её номер на память.
Попрощались.
Я делаю последний большой глоток и ставлю стакан рядом. На журнальном столике стоит бутылка Джим Бин, возле неё ноутбук, с которого я писал ей сообщения. Прежде, чем я смогу позволить себе выпить весь бурбон, с телефона захожу в сеть. Хочу написать ей сообщение, сказать хоть что-то напоследок. Но её аккаунта больше не существует. Надеется увидеть её на работе слишком странно, очевидно, что её уже не будет. Оборвала все связи, исчезла…
Встаю, бросаю телефон на диван и только беру в руки бутылку, как квартиру прорезает слишком громкий звон. Еще одна побрякушка Анабель.
За темной дверью на пороге стояла Деми, переступая с ноги на ногу. Наверное, я должен был испытать радость и ликование, но вместо этого появилось раздражение. Я был раздражен, потому что успел поверить в её решение, поверил, что больше не увижу и что бутылка сегодня будет опустошена. Но она стояла передо мной. Настоящая. Город остался, она не рассыпалась по словам и буквам.
- Ты сказал, что я все время возвращаюсь. Пока собирала сумки, думала об этом и пыталась понять, почему. А потом вспомнила. Это была наша первая ночь вместе, в моей квартире. Ты почти спал, а я говорила о вечности, сказала, что её не существует для людей, на неё нельзя даже посмотреть. Помнишь, что ты ответил? «Посмотри на небо. Видишь? На вечность можно смотреть». А потом сказал, что у людей она своя, небольшая, но реальная… Поэтому и возвращаюсь.
Она переступает порог, заходит в квартиру и отталкивает меня от двери. Смотря на неё, раздраженный и довольный, отступаю назад, шатаясь. Дыхание сбивается. Чувствую подступивший у горлу адреналин, потому что знаю, что будет, знаю, что этот адреналин предшественник радости, а радость порождает счастье.
- И я хочу, чтобы эту вечность подарил мне ты. Может, я ошибаюсь. Может, вечность будет еще меньше. Но я хочу, чтобы она была.
Деми с силой толкает дверь и та с громким гулом закрывается. Теперь на лестничной площадке остаются все недомолвки, несбывшиеся реалии, проигрыши, все то, что пугало и отталкивало. Теперь есть сейчас и завтра, есть эта ночь и все, что последуют за ней. Я был уверен, что все это было игрой нашего подсознания, конец должен был быть очевиден. Но мы не позволили развалиться рожденному городу, он не позволил себя разрушить, он не позволил разрушиться нам.
Деметрия: Можно закрыть глаза и снова ткнуть пальцем в неизвестность.
Джозеф: Карта под бурбоном.
