– Раз ты угрожаешь моей карьере – хорошо, я докажу свою преданность. Я останусь потому, что люблю твоих сестер, и потому, что в ином случае моему отцу придется снова занять эту должность. Его преданность семье неизменна. Я никогда не говорила ему, что ты спал с его женой, и не надо мне говорить, что они уже были в разводе! – Она ткнула его пальцем в грудь, и Рамон прищурился, словно предупреждая, что она балансирует на грани. – В отличие от тебя мне не доставляет удовольствия заставлять людей страдать. А теперь извини, я должна организовать пресс-конференцию.

– Исидора, – обманчиво мягко сказал он, внимательно посмотрев в ее глаза. – Мне небезразличны мои сестры и твой отец. Вот почему я позволяю тебе и дальше работать с нами вместо того, чтобы поджарить тебя на сковороде за неподчинение. Последи за своими манерами, дорогая.

Пылая праведным гневом, Исидора выполнила свою работу, разослав уведомления о проведении пресс-конференции в зале совещаний штаб-квартиры «Совертер интернешнл» в Париже. Небоскреб в Мадриде был точной копией этого здания, построенный по тем же спецификациям. До сегодняшнего дня Рамон работал в испанском офисе, поэтому Исидора не просила перевести ее на родину, чтобы быть ближе к родителям.

Ей хотелось поскорее позвонить отцу и рассказать о том, что Рамон покидает профессиональные гонки. Ее отец был заядлым болельщиком еще до того, как сын его друга начал выходить в Гран-при всего в девятнадцать лет. В свое время Рамон потратил наследство своей бабушки на машину и команду, к огромному разочарованию покойного месье Совертера. В тот год Рамон выиграл гонку, а в последующие годы либо выигрывал, либо занимал призовые места.

Одними из самых теплых воспоминаний Исидоры были те, когда они с отцом сидели перед телевизором и напряженно следили за тем, как гоночные болиды рассекают по узким улочкам Монако.

Вначале она не столько болела сама, сколько разделяла страсть отца. Правда, к тому времени, как Исидоре исполнилось двенадцать, она стала большой поклонницей одного конкретного гонщика. Серия громких побед Рамона в сочетании с известной фамилией сделали его не просто популярным. Он стал кумиром миллионов. И он, без сомнения, ослепил юное сердечко Исидоры.

Но после того злополучного дня, когда она столкнулась с Рамоном, облаченным в мятую одежду, с утренней щетиной, выходящим из дома ее матери, она перестала смотреть гонки с отцом. Она говорила, что сильно загружена учебой, хотя сама украдкой продолжала смотреть заезды на ноутбуке, уединившись в университетской библиотеке.

Она всей душой ненавидела Рамона, и все же ей необходимо было знать, что он не пострадал в очередном заезде. Почему же она так разочарована его уходом из гонок? Ее отец будет расстроен еще больше, но, как бывший глава пиар-департамента «Совертер интернешнл», он поймет. Даже Исидора, еще до того, как заняла эту должность, понимала, что, как только дело доходит до публичности, Рамон оттягивает на себя львиную долю внимания прессы. Рамон всегда сам отвечал за утечки информации о себе, никогда не привлекая к этому Исидору.

Так что в каком-то смысле она была не слишком удивлена, когда Рамон заявил о своем уходе из гонок, чтобы отвлечь внимание от беременности Треллы. Просто Исидоре почему-то было… грустно. И все же она не понимала, почему Рамон был с ней так суров.

Она пригладила волосы, слегка подкрасила губы и написала Рамону смс, что будет ждать его около лифта, но его опередил Этьен. Он был протеже ее отца, и в прошлом году они несколько раз встречались, но вопреки ожиданиям Этьена их отношения не дошли до постели. Исидора уехала в Лондон, чтобы закончить учебу, и была счастлива, что их пути больше не пересекались. Когда ее отец ушел на пенсию, Анри надавил на все возможные кнопки, чтобы Исидора заняла его должность. Этьен считал, что позиция главы пиар-департамента уже у него в кармане, и был крайне недоволен назначением Исидоры.

– Так это правда? – почти воинственно спросил Этьен.

– О чем ты?

– Трелла беременна? Об этом будет пресс-конференция?

– Сегодняшняя конференция полностью посвящена другой теме. – Исидора сделала вид, что читает что-то в своем телефоне.

– Не хочешь сказать, что это за тема? – спросил он после небольшой паузы.

– Ты узнаешь об этом через пять минут из первых уст, Этьен.

Он пробормотал себе под нос что-то о фаворитизме, но Исидора ничего не ответила.

– Значит, ты не отрицаешь?

– Не отрицаю чего?

– Тебя наняли из-за твоего отца, – выпалил он то, что явно давно его терзало. – У тебя недостаточно квалификации, у тебя нет моего опыта!

– Да, мне дали шанс из-за него. Но если я наделаю ошибок, уверяю, меня уволят без всяких сомнений.

В конце коридора хлопнула дверь, и они замолчали, услышав размеренные шаги Рамона.

– Анри, – радостно поприветствовал его Этьен.

– Рамон, – поправил он, входя в лифт.

– Конечно, – смутился Этьен. Он последним вошел в лифт и нажал кнопку первого этажа. – В сообщении не было указано. – Он бросил злобный взгляд на Исидору. – Я не знал, что вы здесь. Полагаю, ваш брат еще в Испании…

– Бернардо никогда нас не путал, – перебил Рамон. – И Исидора тоже. Мы с братом высоко ценим это умение в людях, которые нас окружают. И никогда больше не сплетничай о моей семье. У меня нет никаких сомнений, что за это можно и уволить.

Ничего не получалось. После нескольких минут вспышек фотокамер и тихих перешептываний вопросы снова вернулись к Трелле.

– Когда ей рожать?

– Кто отец ребенка?

– Дамы и господа! Пожалуйста, ограничьтесь вопросами, касающимися непосредственно сегодняшней темы. – Исидора наклонилась к микрофону, и ее хорошо поставленный голос зазвучал в конференц-зале. – Рамон уходит из гонок, чтобы освободить время на реструктуризацию компании. Эта новость будет интересна не только финансистам, но и поклонникам спорта.

Уверенная, спокойная, как и ее отец, Исидора держала руку на пульсе. Но в одном Этьен был прав: ей не хватало опыта. У нее не было хорошо отработанного навыка Рамона манипулировать прессой – этому научил его Бернардо.

Пятнадцать лет назад Бернардо умолял девятилетнюю Анжелику помочь ему. Полиция считала, что общественная просьба о помощи поможет вернуть Треллу.

– Эмоции объединяют людей, – говорил тогда Бернардо. – Я не хочу причинять тебе еще больше боли. Я знаю, что тебе страшно, но я прошу тебя не скрывать своих слез, люди должны видеть, что ты чувствуешь.

Было жестоко просить испуганного ребенка выступать на камеру, но тогда у них просто не было иного выхода. Отец не мог смотреть, как его чувствительную, застенчивую дочь заставляют пройти через такое испытание. Анри встал рядом с камерой, чтобы Анжелика могла черпать в нем силы.

После того как Треллу вернули домой, семья попыталась вернуться к привычной жизни, но это было непросто. Все они стали мишенями для прессы, и каждый из них по-своему стал бороться с повышенным вниманием. Анри превращался в каменную стену, Анжелика просто игнорировала репортеров, Трелла научилась скрываться, и за последние несколько лет в прессе не появилось ни одной ее фотографии. А Рамон предпочитал игру по своим собственным правилам.

Ему было все равно, что о нем пишут. Но как же его веселили газетные утки, особенно если их автором был он сам. Один из его приятелей-гонщиков с радостью обменивался с Рамоном взаимными оскорблениями, чтобы отвлечь внимание от Циннии и ее тяжелой беременности.

А теперь еще один ребенок на подходе. Иногда ему хотелось придушить сестру, но это еще успеется. Сейчас его главной задачей является защита Треллы и ее будущего ребенка. Несмотря на прогресс, достигнутый в прошлом году, она все еще была очень хрупкой. Трелла с трудом пережила похищение, и репортеры, преследовавшие ее все эти годы, подливали масла в огонь.

– Правда ли, что Трелла присутствовала на гонках, выдавая себя за Анжелику?