После этого разговора прошло несколько дней. Я не встречал больше Кори Ишкамбу, да и не стремился встретить, выкинув

из головы мысль о том, чтобы познакомиться с ним и попросить худжру. Я счёл за лучшее держаться от этого человека подальше.

Как-то сидел я, задумавшись, на плоской крыше лавчонки торговца солью на площади перед медресе Кукалташ. Вдруг около меня на землю легла чья-то тень. Поглощённый своими мыслями, я даже не поднял головы.

– Ас-салам алейкум! – прозвучало надо мной так, как обычно произносят чтецы Корана*.

* «Как обычно произносят чтецы Корана» – то есть гортанно. В арабском языке, на котором написан Коран, буква «айн» означает гортанный звук. «Ассалам алейкум» по-арабски «мир вам» – приветствие, и чтецы Корана соблюдали правила произношения.

Можете представить моё удивление: со мной здоровался, оказывается, сам Кори Ишкамба! Ковыряя в зубах деревянной зубочисткой, он вытаскивал остатки застрявшей между зубами пищи, разглядывал их и снова отправлял в рот.

Обиженный на него за не основательные и оскорбительные подозрения, я нехотя ответил на приветствие и снова погрузился в свои думы.

– Прекрасный воздух на площади перед медресе Кукалташ! – сказал он, присаживаясь рядом со мной.

Я промолчал.

– Братец, может быть, у вас есть какое-нибудь дело, не зря же добрых два дня вы ходили за мной по пятам? – спросил он вкрадчиво.

– Конечно! – ответил я резко. – Мне хотелось узнать, сколько у вас денег и куда вы их прячете, чтобы сообщить это гиждуванским ворам и вас ограбить!

– Согласитесь, что, если незнакомец вас преследует, это, естественно, вызывает подозрение. Вы зря обижаетесь. Расспросив кое-кого и убедившись, что вы человек честный и порядочный, я хотел извиниться перед вами, потому и подошёл, увидев вас здесь, и присел рядом с вами. Я хотел бы, чтобы вы простили меня! – сказал он, и голос его звучал искренне.

Я промолчал, но он по выражению моего лица понял: извинение принято и я больше не сержусь. Тогда он добавил серьёзно:

– А всё же, думаю, стоит рассказать вам немного о себе. Люди счита-ют меня денежным человеком. Это не верно. Если я и зарабатываю дветри тенги для своей семьи, так и те отдаю на сохранение в верные руки, а потом трачу их по мере надобности.

Из этих слов явствовало, что у него ещё остались сомнения на мой счёт. Однако я понял, что нет смысла разуверять его: в этом человеке подозрительность укоренилась, видимо, как застарелая хроническая болезнь. Всё же, желая хоть немного рассеять его опасения, я сказал:

– Мне нужна худжра. Один из моих друзей сказал, что у вас есть соб-ственные худжры. Поэтому я и стал искать случая поговорить с вами, попросить сдать мне временно одну из них. Однако, узнав, что моя попытка познакомиться вызвала у вас нехорошие подозрения, я решил «вернуть вам ваш дар обратно», – закончил я шутливо.

– Самому мне никогда не доводилось покупать худжры, – объяснил он. – У меня отроду не было и нет наличных денег. Но у меня есть две-три худжры, которые достались мне в наследство от покойного отца.

Подчеркнув таким образом ещё раз, что у него нет наличных денег, Кори Ишкамба, немного помолчав, спросил:

– Что же, нашли вы себе худжру или до сих пор всё без пристанища? – Нет, ещё не нашёл!

– А если найдёте, то будете там каждый день варить плов? – снова спросил он.

У меня промелькнула мысль, что Кори спрашивает об этом потому, что может предложить мне лишь худжру без очага и дымохода. Поэтому я ответил так:

– Меня устроило бы жильё не только без дымохода, но и без очага, потому что я могу вообще обходиться без плова.

– А в моей худжре как раз есть очаг, который требует, чтобы на нем ежедневно готовился хороший жирный плов с мясом на двоих, – сказал он шутливо, но тут же серьёзно добавил: – У меня есть две худжры, которые я сдавал ученикам медресе при условии, что каждый из них раз в день будет готовить плов на двоих: один варит утром, часов в одиннадцать, а другой – к вечеру, перед второй молитвой, и я ежедневно хожу к ним есть…

– Как! Вы можете есть плов два раза в день? – прервал я его вопро-сом.

– О, была бы только возможность, я и четыре и пять раз в день могу поесть плов! – Глаза Кори Ишкамбы загорелись алчным огоньком. – Один из учеников, как мы договорились, добросовестно, каждый день точно в положенное время готовит плов, а другой хитрит: случается, убегает, скрывается от меня. А на второй день, когда я припру его к стенке, находит объяснения: то денег не оказалось, то в гостях был. Но ведь в делах подобные объяснения медного гроша не стоят! В прошлом году он под такими предлогами четыре раза не приготовил плова!

Замолчав, Кори Ишкамба снова стал ковырять в зубах своей острой зубочисткой, но между зубами остатков пищи уже не было, и он вытащил зубочистку окровавленной.

– Сейчас я как раз ел плов у этого «обманщика», – сказал Кори Иш-камба, – вчера он сбежал, а сегодня приготовил плов, но мяса и сала было в нём маловато. Я его предупредил: если и дальше будет поступать так, я выгоню его из худжры… Возьмётесь угощать меня каждый день пловом? Тогда я отберу эту худжру у этого ученика, хоть он и старый мой знакомый. Ну, что скажете?

Я счёл для себя унизительным объяснять этому скряге, что я беден и деньги у меня появляются не часто, ведь известно, что в глазах богачей бедняки являются самыми ничтожными и презренными людьми. Поэтому, не желая раскрывать своего истинного положения, я придумал отговорку:

– Вчера один человек обещал даром уступить мне на время свою худжру. Если он не сможет этого сделать, тогда, возможно, сниму вашу. Каждый день варить плов и угощать одного человека не трудно, но ещё лучше, если найдётся худжра, за которую не надо платить.

– Разумеется, каждый прежде всего думает о своей выгоде, – согла-сился Кори Ишкамба и добавил: – Хорошо, если вам или кому-нибудь из ваших знакомых понадобится келья, я всегда могу предоставить её на условиях, о которых уже говорил. Тому, кто будет честно соблюдать уговор, не только келью сдам, молиться за того буду. Я человек бедный, и приходится добывать себе еду таким вот образом. Да, да, я не богач, как думают обо мне люди!

С этой беседы началось моё знакомство с Кори Ишкамбой. С той поры каждый раз, как мы встречались на улице, он спрашивал меня, нашёл ли я жильё. Узнав, что себе я уже раздобыл худжру, он спрашивал, не нужна ли худжра кому-нибудь из моих друзей.

Я отвечал отрицательно, и на этом наш разговор кончался. Но сколько бы раз на день ни повстречались мы с ним, его вопросы и мои ответы неизменно повторялись. Кори Ишкамба, видимо, не терял надежды найти через меня квартиранта, добросовестного и аккуратного, который ежедневно в условленное время честно «будет готовить для него плов».

По существовавшему в Бухаре обычаю, в начале солнечного года в месяце хамал* устраивались новогодние гуляния в эмирском саду, известном под названием Ширбадан. Помимо обычных харчевен, в которых для гуляющих продавались всевозможные готовые кушанья, открывались ещё и такие, где можно было приготовить плов самим, получив за плату котёл, блюдо и всё необходимое.

* Хамал – первый месяц года по солнечному календарю, с 22 марта по 22 апреля.

Хозяева таких харчевен расставляли легкие шатры, устанавливали перед ними ряд очагов, и за определенную плату предоставляли желающим сварить плов котлы, блюда, припасали дров, а те приносили все необходимые продукты и готовили кушанье по своему вкусу.