"Бывают одноразовые люди".
Тут с Графом было не поспорить. Аня, скорее всего, тоже была такой "одноразовой" с точки зрения Герды, вот больше и не работала в Харриэт. Да, бывали люди, которых можно было использовать только один раз до того, как они взбрыкнут. Но зато выжать по полной программе, потому как энтузиазма в них хватало на пяток "многоразовых". А потом отправить в отбраковку. Любым способом. Гавриил Войцеховский - двадцатитрехлетний выпускник Технического университета им. Баумана по направлению информационной безопасности - был аккурат таким разовым вложением в великое дело. Поехал в Сибирь эдакий веселый щенок - Граф так и написал "лопоухий щенок с зелеными волосами" - потявкал, куда сказали, порадовался, что дело делает, а не штаны в офисе протирает, а потом взял планшет в зубы и полез, куда послали. Со сломанным счетчиком Гейгера. Потому как иначе щенок мог и не полезть. Удивительно, как назад вылез и то, за чем послали, принес. Потом, наверное, что-то понял. Потявкал на командира - Граф клялся, что это был не он, потому что в те годы он сам еще щенком лопоухим ходил, и вообще дело было не в его звене, просто пересеклись - получил по зубам и обратный билет. Как-никак мать-одиночка ждала его в Москве, никому лишнего шума не нужно было, что парень пропал где-то в районе Урала. Убрать лишнее можно было уже по ту сторону гор. Черт его знал, как он до Москвы добрался, а не откинулся по дороге где-нибудь под елкой или в автокатастрофу "случайно" не попал. И в Москве, крепко обидевшись, не так поговорил не с теми людьми. В общем, Войцеховский был "одноразовый" и уже использованный, смысл был с таким возиться? Могло плохо сказаться на притоке энтузиастов. Дальше Граф не знал. Вроде бы парня припугнули и припугнули так хорошо, что он замолчал. То ли надолго, то ли вообще. А сам Граф еще тогда все понял, что ему следовало понять о "великой миссии", но не ушел, потому что все-таки служил делу, а не сволочам, которые узурпировали права на него. Да и там не только сволочи были. Кто-то и вправду заботился о том, чтобы, когда начнется война, китайцы получили массу сюрпризов. Кто-то о том, чтобы выгребли не все недра, на случай, если войны каким-то чудом удастся избежать. Кто-то - чтобы выбить у Китая как можно больше преференций сейчас, подлавливая его на нарушении условий соглашения. Ну а кто-то и карманы набивал на чужой крови. Просто уж как повезет. Верить все равно никому, кроме собственной винтовки и ребят, с которыми из одного котелка ешь, не стоило. Собственно, это и был завет, который он оставил Ане в постскриптуме.
Никаких просьб, никаких пожеланий. Только "Влад" в конце. Все. Глядя на корявые буквы, Аня вдруг поняла, что сдохнет, а отомстит. Чтоб каждая тварь знала, что там за таблеточки производят, и как в Сибири стреляют, и как потом лучшие элементы их будущего - вот если бы выживали не такие, как она, а такие, как Граф - оказываются из будущего выброшены. И тем самым многовариантное прекрасное строение разрушается, превращаясь в унылую бетонную стенку, которую не обойти не перепрыгнуть. В тупик.
- Гриша!
Андроид, до этого сидевший в комнате Тимура - они с подростком сдружились, рано или поздно это было неизбежно - показался на пороге.
- Поехали. Мы сейчас навестим одну женщину, а потом ты придумаешь, как нам воевать со всем миром. Потому что эта "Панацея" действительно убивает людей. Но только имплантированных. "Дети Чистоты", Ватикан и прочие приматы будут прыгать от счастья. Сперва запретят биодобавки, потом импланты, потом андроидов, а потом выяснится, что Земля - хрустальный шар и объекты тяжелее воздуха летать не могут. В конце жизни я планировала увидеть, как человечество колонизирует соседние звездные системы. А не как мы будем жарить кошек по пещерам.
Гриша пожал плечами:
- Поехали.
Матери Гавриила Войцеховского уже полгода в живых не было, зато в ее квартире жила дочь, приходившаяся тому сводной сестрой. Девушка была совсем на него не похожа - кругленькая, темноволосая, с карими глазами и ласковой улыбкой - и визиту неожиданных гостей не удивилась. Разве что украдкой косилась на Гришу, словно на дивную диковинку: как-никак в Твери, где она проживала, в данный момент зубря микроэлектронику в техникуме, такое чудо прогресса еще было в новинку. Видя, что той ну просто неймется его потрогать, как девчонке симпатичную зверюшку в зоопарке, Аня решила оставить этот вопрос на усмотрение Гриши, а сама попросила разрешения проглядеть фотоальбомы ее матери. Вообще Аня представилась однокурсницей Гавриила, но Марте жизнь пока явно горьких уроков не преподала, и та даже не задала никаких уточняющих вопросов. Ей было восемнадцать, брата своего она видела в глубоком детстве и совершенно его не помнила, помнила только, что он был добрый и у него были бумажные книги с картинками всяких блок-схем. Негусто. И еще тогда они жили в Москве, а потом переехали в Тверь, а мама не любила это обсуждать.
Когда Аня, краснея, спросила, помнит ли Марта похороны Гавриила, та впервые за разговор несколько растеряла свое дружелюбие и ответила, что Гавриил бы никогда их не бросил и, конечно, он жив-здоров, просто далеко.
Квартира выглядела совсем не бедно. Нет, кричащей роскоши там тоже не было, но за такой очень добротный средний класс сошло бы. Явно не на стипендию студентки техникума или полторы тысячи ренты все делалось. А еще, помимо того, что комфортно, там было очень уютно. Вышитая скатерть, фотографии в рамочках, цветы в горшках. Кошка, на которую Аня немедленно расчихалась, и которую по этой причине временно отправили принимать солнечные ванны на балконе, откуда она отчаянно орала, протестуя против такой несправедливости.
- Ладно, на самом деле, никакая я ему не однокурсница.
- Да я поняла, что ты его девушка, - пожала плечами Марта. - Хотя странно, он никогда никого к нам не присылал. Только...
- ... подарки на новый год. Конечно. - С версией Марты Аня решила не спорить. Какая, в сущности, Гавриилу была разница, представилась бы она, его убившая, девушкой или коллегой по работе. - Собственно, я здесь за тем, чтобы убедиться, что подарки еще приходят.
- Приходят, - беззаботно кивнула Марта. - Точно чаю не навести? - она все косилась на Гришу, видимо, думая, можно ли предложить кружечку такому вот высокотехнологичному экземпляру. - А вы с Гавриилом здорово похожи, если верить фотографиям, - подметила она, еще раз окинув Аню взглядом. Та механически кивнула.
Ну, Гавриил был парень умный. Видимо, что-то отложил на счет и выплаты семье продолжали поступать после его смерти. Во всяком случае, какое-то время.
- Да. Слушай, я тебе контакт оставлю, напиши, если вдруг что-то изменится с подарками. Разрешишь снять копию с одной его фотографии?
- А почему ты не можешь сфотографировать его сейчас? - удивилась Марта.
- Ну, во-первых, он жутко этого не любит.
- Да, мама говорила.
- И мы поссорились. Хочу помириться. Это долго объяснять.
Марта, видимо, колебалась. Ситуацию, как ни странно, спас Гриша.
- Какой симпатичный робопес. Я не думал, что таких еще выпускают, - он кивнул на конструкцию, которую Аня вначале приняла просто за какую-то скульптуру, состоящую из кучи шарниров и несколько диссонирующую с остальным интерьером. А это и вправду был древний робот-игрушка. Не ровесник, конечно, молодящегося Васи, но вряд ли сильно юнее.
Марта тут же охотно пояснила, что это еще Гаврилова собака, мама ее не выкидывала, хотя много раз вспоминала, как выложила за нее свою месячную зарплату - это было как раз после распада Красной империи, рента приходила, но еще не вполне регулярно, в общем, жизнь была сложнее. И она, Марта, кстати, выучится и будет собирать примерно такие, только более современные, конечно. И, покраснев, стала аккуратно выспрашивать у Гриши какие-то технические вещи о его функционировании, разумеется, триста раз перед этим сказав, что прекрасно осознает разницу между такой вот сложной, интересной и красивой моделью, как он, и примитивной игрушкой.
