- Разумеется, я болен. А вот про "поверит" - еще вопрос.

      Наклз присел на подоконник. Сквозило безбожно, но задерживаться долго он не собирался.

      - Неужели? Вы сидите один-одинешенек в доме, полном выживших из ума стариков, где даже начальство верит в черную магию, и малюете на стенах пентаграммы. Ваши показания будут иметь огромный вес. Скорее всего, их напечатают в юмористической колонке какой-нибудь второсортной газетенки.

      - Вы заблуждаетесь, - Георг был совершенно спокоен. Он сплел пальцы, больше похожие на птичьи когти, и даже отчасти добродушно пояснил. - Мгла - хорошее место. Понимаю, вы мне не верите. Но посудите сами. Здесь - я просто шмоток мяса с гнильцой, которое вот-вот начнет разлагаться. Знаете, легочный туберкулез - это очень неприятно, но костный - это еще и очень больно. Вам, наверное, это безразлично, а вот мне пришлось очень хорошо выучить, что такое "ноль целых пять десятых процента социально неблагополучных элементов болеют туберкулезом". Причем, двадцать процентов из этих нуля целых пяти десятых имеют туберкулез костей и хрящей. Морщитесь? Правильно, это омерзительно. Иногда костный и легочный протекают параллельно. Очаровательно, не так ли? Последний год я не могу даже ходить. Коленная чашечка и все такое прочее. А мог быть и позвоночник, так что не жалуюсь. Так вот, Койанисс, Мгла - это единственное место, где все это не имеет никакого значения. Она, как бы это объяснить, сугубо демократична. Ей наплевать, рэдец ты или калладец, есть у тебя гражданство или нет. Она прекрасна.

      - Да. Мгла прекрасна. Заходишь в какой-нибудь дом, где пару лет назад делали подпольные аборты, стоишь и умиляешься красоте, - процедил Наклз. Лично его знакомство с Мглой началось именно в такой обстановке.

      - Вы узко мыслите, Койанисс. При всем вашем уме, который я не отрицаю. Вы даже не будете возмущаться, что я зову вас настоящим именем?

      - Ну вы же не на "ты" меня зовете, там я бы мог возмутиться, поскольку на брудершафт мы не пили. Называйте меня как хотите, это безразлично. Касаемо вашей оценки моих способностей - премного польщен. Итак, допустим, Мгла прекрасна. А еще вы перетряхнули много грязного белья, знаете, как меня зовут, кого я любил, кого я убил и еще кучу бесполезной вам информации. Денег вы у меня не просите. Галлюциногенов тоже не просите. Тогда к чему этот ваш чисто рэдский "индивидуальный террор" с зеркалами и призраками?

      - А вы на меня все-таки обиделись?

      - Вообще-то я пришел вас убить и убью. Но нет, я не обиделся.

      - Мне хотелось проверить мою теорию. Что вас на самом деле зовут Койанисс Крэссэ, что вы - бывший маг из Аэрдис, погибший при загадочных обстоятельствах, что...

      - Георг, заткнитесь. Давайте ограничимся тем, что вы угадали.

      - Я не угадал - я просчитал. Это, как вы изволили заметить, другое.

      - Можете предъявить ваши замечательные расчеты жандармам. Они будут ржать, как кони.

      - А Седьмое отделение тоже будет ржать?

      - Перед тем, как оттуда уволиться, я тоже перерыл много грязного белья. Так что папка с вашим открытием окажется где-нибудь очень далеко в архивах. А, может, сразу пойдет на растопку камина.

      - Ну а эта ваша героическая нордэна с картинки? Она обрадуется?

      - Она не читает доносы и вряд ли сделает исключение, даже если вы изложите мою биографию в стихах. Итак. Моя омерзительная двуличная сущность, ваша распрекрасная Мгла. К чему вы ведете?

      - Я веду к тому, что человек, который однажды не испугался и сумел в одиночку переломить ход вещей, сумеет сделать это снова. Я технически понимаю, как это можно сделать, но я слишком слаб. Нервы ни к бесу, физическое состояние - сами видите. Я не выйду из транса. Думаю, в вашем доме я совершил свою последнюю прогулку по Мгле. Но важно не это. Тут вопрос не в том, чего не могу я, а в том, что вы можете.

      - Я вас не понимаю, - совершенно честно сказал Наклз. Нет, печаль и страдания Георга он, в принципе, вообразить мог, но вот чего этот человек от него хотел - ни в малейшей степени. Наклз мог быть полезен ему шесть лет назад, а теперь Георгу вообще ничего не помогло бы, разве что свечку пойти поставить, если он окончательно умом тронулся.

      - Вы все понимаете. Наклз, я в вас верю, как в аэрдисовского Создателя не верил. Вы меня сдали, но я не сержусь. Наверное, у вас были причины. Все эти рэдские инсургенты - такая мелочь и чушь. По молодости я почитывал все их дурацкие листовки про равенство и братство, но равенство и братство возможно только во Мгле. Рэдцы, калладцы, имперцы, живые, мертвые...

      Если до этого у Наклза были какие-то сомнения в том, что он говорит с сумасшедшим, то при этих словах они развеялись окончательно.

      - Выпускаем Мглу в мир? Отлично. Дайте мне гарантию, что они не взаимоуничтожатся при соприкосновении. А то есть и такая теория.

      Георг дернул щекой.

      - Ладно. Неверие - это неизлечимо. Попробуем по-другому. Меня наняли нелегально, чтобы я слегка помог прочесть список. Все прочее - на совести Карвен. Ахаха, совести Карвэн, как я загнул-то...

      - Кто нанял?

      - Не знаю. Эйрани тоже не знает, уверяю. Платило подставное лицо, это точно. Но кому-то очень нужны некие загадочные цветочки.

      - Не понимаю, о каких цветах речь. Я не ботаник.

      - Не валяйте дурака. Вы же все видите, Наклз, не можете не видеть.

      - Что я, бесы дери, должен видеть?!

      - Будет буря. Я тоже от души посмеялся над списком калладских подонков, но это не так смешно. В Каллад и впрямь хватает подонков. Что такое "Зимняя роза"?

      - Не имею понятия.

      - Лжете. Ладно, лгите. Только я вам кое-что скажу. С вероятностью в девяносто процентов. Вы же любите цифры. Так вот, по моим оценкам, проект "Зимняя роза" обойдется Каллад очень дорого.

      Вся эта возня с порфириками, несомненно, дорого бы обошлась кошельку Дэмонры, а в крайнем случае - и ей самой, не никак не Каллад. Это были величины разного порядка.

      - Вы бредите, Георг.

      - Да нет, я умираю. Но мыслю пока ясно. И, кстати, ваши прошлые подвиги я оценил довольно точно, не находите? Мгла дает кое-какие возможности для оценки последствий, а уж в сочетании с нашей любимой и незыблемой Аксиомой... За цветочки и ту, что их сажает, придется заплатить. От восьми до тринадцати. Я сам считал.

      - Что?

      - От восьми до тринадцати миллионов. Это называется "вилка прогнозирования".

      - Марок? Если верить отчетам, у нас столько в казне нет.

      Виссэ неприятно засмеялся:

      - Смотрите на вещи шире.

      День лейтенанта Нордэнвейдэ начался даже более скверно, чем обычно. Сперва Маэрлинг, уставший после карточных подвигов и заявившийся в купе ближе к утру, изводил соседа молодецким храпом человека, совесть которого находится в состоянии первозданной чистоты. Потом, как только слух Эрвина несколько привык к руладам и лейтенант задремал, к ним стал ломиться Гребер. Денщик Дэмонры слезно просил спрятать самовар. Судя по тому, с какими умоляющими глазами он прижимал к груди эту посудину, внутри плескался отнюдь не кипяток. А Зондэр Мондум вышла на охоту. Скорее всего, Гребер расчитывал застать Маэрлинга, который, как сын графа, мог позволить себе "либеральничать". Эрвин тоже не видел проблемы в том, чтобы за закрытыми дверьми говорить с людьми, которые не окончили школы, по-человечески, но они все-таки не на даче сидели, и субординация требовала немедленно донести до Гребера его место в этом мире не самым интеллигентным способом. Если вообще существовал интеллигентный способ объяснить, что деление на людей и вещи происходит не по принципу наличия души, а по графе "происхождение" в метрике.