- Не знаю. Она была у меня… - видимо в спальне осталась Дженни, подумала Санса. - Я слышала шорох на лестнице. Может быть она спустилась вниз узнать, что происходит?

- Глупая Мэри! Такая любопытная! - всплеснула руками оставшаяся прислужка. Уолда схватила Сансу за руку.

- Останься со мной. Мне немного не по себе. Ты слышала этот крик?

Каприз беременной вызвал у леди Старк легкое негодование, однако девушка все же согласилась. Подле этого беременного кролика она чувствовала определенное обязательство быть смелой. Да и разве не была она ею, будучи некогда невестой Джоффри Баратеона да женой Рамси Болтона?

- Надеюсь… Все скоро закончится.

***

Острое чувство погони заглушало в нем голос рассудка. Он очень надеялся уйти незамеченным, однако, к его сожалению, солдаты очень скоро подняли тревогу, заметив его исчезновение. Железнорожденный жаждал свободы и мести, отчего даже и подумать не мог о том, что его же освободитель нарочно выдал факт его побега.

Мимо прошли какие-то мужчины. Они громко разговаривали и смеялись, пребывая в самом радостном и хмельном расположении духа. Они заметили, как неизвестный человек попытался скрыться за дровницей. Веселые и счастливые они окликнули его, ожидая встретить одного из своих товарищей, и именно тогда по всему Темнолесью прошел шепот - «пленник бежал»! Не услышав от неизвестного ответа, они принялись звать солдат, указывая на своего врага, и совсем не ожидали того, что беглец окажется вооружен. Павшие от его руки они даже не сразу осознали свою скорую кончину.

Выбежав на задний двор, железнорожденный увидел открытые ворота, ведущие на небольшую дорогу в сторону мрачного от ночи Волчьего леса.

- Ворота! - крикнул один из лучников, прибежавший на северную сторону стены первым. - Черт!

- Не дайте ему уйти! - крикнул более старший по званию, доставая из колчана стрелу с пестрым оперением.

Северный вход в Темнолесье, через который обычно доставляли дрова да продовольствие, всегда закрывался с наступлением темноты, впрочем как и остальные входы в замок. Видимо отъезд хозяина моментально послужил распущенности слуг и солдат, раз они забыли о простых правилах собственной безопасности. Какая оказия для беглеца! Словно сами боги стали соучастниками его побега.

Освобожденный кинулся на волю, когда со стены Темнолесья в него полетели стрелы. Лучники дома Гловеров были одни из самых лучших, однако ночь ослепляла их, не позволяя точно прицелиться по беглецу. Только это и спасло несчастного, позволив ему и вовсе скрыться от преследователей на время. Не надолго. В тени деревянных стен Темнолесья его очень скоро обнаружил какой-то молодой солдатик, толком не умевший держать меча. Бой он проиграл быстро, да вот его истошный предсмертный крик выдал беглеца с потрохами, и к месту смерти юнца уже бежал небольшой отряд мечников Винтерфелла.

- Он здесь. Не дайте ему сбежать! - в руках солдат горели факелы, и за несчастным беглецом началась самая настоящая погоня.

- Поймать его! Живым или мертвым. Иначе Болтон с вас шкуру спустит, а потом и с меня заодно…

Железнорожденный огляделся. Перед ним, обнажая мечи, стояли враги, отделявшие его от северных ворот замка. Бежать в главный двор не имело смысла, а позади возвышалась и сама деревянная цитадель Гловеров. Не имевший ни малейшего представления об его расположении, входах и выходах, пленник не рискнул сунуться в недра деревянного исполина. Оставалось одно - сражаться. Сражаться, чтобы выжить!

Его окружили пятеро. В их действиях, к счастью пленника, не было слаженности, и загнанный в угол зверь, почуяв это, отбивался как мог. Острое желание жизни придавало ему сил. Факелы на мгновение осветили беглеца, и, прицелившись, лучник со стены выпустил в него стрелу - промазал. Стрела угодила в ногу подвернувшегося винтерфелльского мечника. Меч пленника мгновенно пронзил замешкавшегося раненного. С земли на стену был отдан четкий приказ - не стрелять!

В замке поднялась паника. На северную сторону спешно сбегались оставшиеся солдаты Темнолесья и Винтерфелла. Слуги закрылись в замке и теперь боязливо наблюдали за происходящим. Казалось, участь пленника была предрешена, но он из последних сил вырывал свою жизнь из удушающих лап смерти. От его руки пал еще один воин. Двое были ранены. Оставшиеся не рисковали нападать, ожидая подкрепления, и, воспользовавшись их замешательством, пленник ринулся к так и незакрытым воротам.

К нему бежал целый отряд, озарявший факелами ночную мглу. Дорогу ему перегородил какой-то храбрец. Железнорожденный увернулся от его меча, принял очередной удар, и, оттолкнув противника на землю, вонзил острие прямо в сердце. Свобода была так близко, и он, пожалуй, смог бы убежать, если бы не лучник, который все это время выжидал лишь момента.

Факелы дали достаточно света. Дернулась тетива - раздался свист. Железнорожденный зарычал от боли. Стрела с легкостью вошла в тело, неприкрытое доспехом, но пленник, прихрамывая, все равно бежал вперед.

Вновь безжалостно зазвенела тетива, послав за смертью двух своих вестниц. Пленник закусил губу, выругался, почувствовав как по его ноге побежала струйка крови. Железнорожденный ощутил резкую боль в плече и, кряхтя, сплюнул кровью. Вновь зазвенела тетива, и что-то остро прожгло кожу под лопаткой, отчего беглец осел на землю. Он пытался собраться с силами, чтобы вновь подняться, ведь он дал зарок всем богам, которых знал - зарок о мести… Но тетива звенела вновь и вновь, беспощадно и безжалостно. Из него торчали многочисленные стрелы, ран от которых он уже не чувствовал.

Раненный кракен напоследок протянул щупальца, но северные ворота, сулившие пленнику свободу, наконец-то закрылись. Закрылись и его глаза навеки, и последнее что он видел - безумную улыбку болтоновского бастарда, которой издевательски улыбнулась ему его судьба.

- Он мертв.

- Да, как и те. - зло проговорил солдат, оставшийся в замке за главного. Какой-то пленник доставил им столько неприятностей. И какого черта бастард не расправился с ним раньше?

- Сволочь отрубил мне пальцы! - пробурчал раненный воин, крепко хватаясь за кисть руки, и подошедший к нему командир с размаху ударил его кулаком.

- Лучше б он тебе голову отрубил. Все равно не пользуешься! Кто не закрыл ворота? Я отдавал приказ проверить все входы и выходы замка!… Идиоты! - добавил сплюнувший от всеобщего молчания командир, и солдаты еще долго переносили трупы их товарищей и тело храброго противника, сражавшегося за свободу до последнего вздоха.

Долго… достаточно долго. Внимание караула было приковано к северному двору замка. Слуги решили не высовываться из своих укрытий, до тех пор пока не вернутся лорды с армией, и Вонючка, следовавший указаниям своего хозяина, скрылся тенью в недрах Темнолесья.

***

- Побыстрее бы они вернулись! - вновь заныла Уолда и вторая служанка принялась ее успокаивать, говоря о вредности лишних волнений для беременных. Санса наблюдала эту картину уже более получаса. Нервы у нее не выдержали, и она встала.

- Схожу за своим вышиванием. - спокойно сказала леди Старк на удивленные взгляды женщин. - Когда ты занят работой, можешь отвлечься от неприятных мыслей. Может, и Мэри найду. - добавила она, чтобы избежать лишних возражений, ведь предлог уйти был так хорош.

- Тебе не страшно?

- Нет… - бравурно ответила Санса, хотя ее храбрость была от части напускной.

- Ты права. - согласилась леди Фрей, подумав. - Когда я держу маленький носочек, связанный малышу, то и на душе становится спокойней.

- Я возьму и твое вязание. - улыбнулась Санса, желая скорее выйти из этой комнаты. Неудивительно, что в Винтерфелле было скучно с такой-то хозяйкой! Сидя здесь и изнемогая от неизвестности, они ничего не узнают. Так и будут «женушки» всю ночь дрожать от страха, прислушиваясь к каждому скрипу и шороху, а Санса давно устала бояться и страдать.

Прихватив свечу, леди Старк спустилась вниз. Ни души! Словно все сквозь землю провалились, и от давившей на уши тишины ей становилось не по себе. В камине гостиной еще тлели угли, слабо освещавшие просторную комнату. Укутавшись в халат, Санса нашла свою вышивку, а после и маленький носочек, с горем пополам связанный ее свекровью. Кривой и неровный, но взяв его в руку, девушка почувствовала странное ощущение. Когда-то и ей придется шить своим детям, заботиться о них и переживать об их судьбах, и, вспоминая о судьбах детей своей матери, она уповала на то, что своими страданиями Старки вдоволь заплатили богам за счастье своего будущего потомства.