- А ты не боялась, что Рыжебородый может... - Олрис запнулся.

- Изнасиловать меня? - договорила Ингритт удивительно спокойным тоном. - Ну, конечно, я об этом думала.

Она бросила свою торбу на топчан и быстрым, почти незаметным для глаза движением вытащила из-под подушки длинный, тонкий нож.

- Я каждый раз брала его с собой, когда шла к Мяснику. Я решила: если он меня ударит - ничего, переживу. В конце концов, от пары синяков еще никто не умирал. Но если эта пьяная свинья захочет затащить меня в свою постель, то я его убью.

Голос Ингритт по-прежнему звучал спокойно, но по тому, как побелели ее скулы и как сузились и потемнели карие глаза, Олрис почувствовал, что одна мысль о такой ситуации приводит ее в бешеную ярость.

В животе у Олриса похолодело. Он внезапно понял, что Ингритт не шутит - она в самом деле ткнула бы Рыжебородого ножом, то есть сделала то, на что у него самого так никогда и не хватило храбрости. О том, что с Ингритт стало бы потом, Олрису не хотелось даже думать.

- Я так понимаю, он тебя не тронул, - пробормотал он, не зная, что еще сказать. Ингритт слегка расслабилась.

- Нет, он меня не тронул. Да и вообще... когда я начала ходить к нему вместо отца, он стал вести себя гораздо тише. Во всяком случае, когда я пришла к нему третий раз, то он был трезв и даже почти не сквернословил - только скрипел зубами и рычал, как будто его режут по живому.

- Надеюсь, ему было очень больно, - мстительно заметил Олрис.

- Ты даже не представляешь, как, - кивнула Ингритт. - Знаешь, я ведь ненавижу Мясника не меньше твоего. Но когда я смотрела, как он мучается, мне все равно было его немного жаль. Думаю, этот воспалившийся сустав должен болеть просто чудовищно.

- Вот и прекрасно, - мрачно сказал Олрис. - Пусть помучается! Думаешь, он хоть раз кого-нибудь жалел?

Но девушка его уже не слушала.

- ...Недели через две я стала замечать, что Нэйд слишком часто оказывается в тех местах, где ему вроде бы незачем быть, и не спускает с меня глаз. Я не трусиха, но когда я видела, что он следит за мной - мне становилось страшно. Я до последнего надеялась, что мне просто мерещится. Но нет. Сегодня днем он подошел ко мне, когда я была во дворе. Сказал, что нога у него теперь болит гораздо меньше, чем раньше, и поэтому он хочет сделать мне подарок. А потом он дал мне этот оберег. Точнее, подошел ко мне вплотную и сам застегнул цепочку у меня на шее, - Ингритт с явным отвращением кивнула на подвеску, которую Олрис продолжал сжимать в руке.

Олрис напрягся. Нэйд иногда делал его матери какие-то подарки - правда, не в пример более скромные, чем тот, который он преподнес Ингритт. Чаще всего в качестве подарка выступал отрез материи на платье или мелочь вроде ленты, бус или наперстка. Но одно Олрис усвоил совершенно точно - в понимании Рыжебородого, любой подобный дар необходимо было отработать.

- А потом?.. - спросил он девушку.

- А потом он ушел, - сухо сказала Ингритт. - Мне кажется, для него почему-то важно, чтобы я пришла к нему сама. И он, видимо, думает, что, если он будет вести себя чуть менее по-скотски, чем обычно, и дарить мне безделушки вроде этой, то так и произойдет. И если я не уберусь отсюда прямо сейчас, пока он еще тешится подобными надеждами - то мне конец.

- Ингритт, это безумие! - страдальчески заметил Олрис. - Думаешь, ты первая, кто пробует сбежать из Марахэна? Вспомни Ролана! Они прочешут лес и все ближайшие деревни, выследят тебя с собаками и привезут назад... В конце концов, отправят за тобой адхаров! Ничего из этого не выйдет.

Ингритт посмотрела на него в упор.

- Хочешь сказать, ты бы остался? Окажись ты в моем положении?..

Это было настолько неожиданно, что Олрис совершенно растерялся.

- Я не знаю... - пробормотал он. - Как я могу быть в твоем положении? Я же не девушка.

- То есть поставить себя на мое место ты не можешь, но при этом не стесняешься давать советы? - криво усмехнулась Ингритт.

Олрис опустил глаза. Ответить было нечего.

И почему только дан-Энрикс не прикончил Мясника, когда у него был такой отличный шанс?! Если бы он довел дело до конца, Ингритт бы не пришлось теперь бежать из Марахэна. Да и вообще, убить Рыжебородого - это услуга человечеству.

- Я просто не понимаю, на что ты надеешься, - признался Олрис, наконец. - Куда ты собираешься бежать?

Ингритт посмотрела на него, как будто он сморозил какую-то глупость.

- А ты как думаешь - куда можно бежать из Марахэна? Только в Руденбрук. Отец сначала долго спорил, но потом признал, что выхода у меня нет.

- Но Руденбрук ведь очень далеко! Ты никогда туда не доберешься. Если только... - Олрис замолчал, ошеломленный дерзкой мыслью, неожиданно пришедшей ему в голову. - Если бы ты могла уплыть на лодке, это было бы гораздо лучше, чем идти пешком. Я знаю одно место, ниже по течению - там в камыше спрятано несколько хороших, прочных лодок. Ты могла бы взять одну из них.

- А что это за лодки? - удивилась Ингритт.

- Не все ли тебе равно? - с досадой спросил Олрис. Теперь, когда он рассказал о лодках, ему стало страшно уже не за Ингритт, а за самого себя. Даже если случится чудо, и Ингритт не перехватят прямо на реке, то рано или поздно король снова отправится на Драконий остров, и пропажу лодки непременно обнаружат. Если кто-то сопоставит этот факт с побегом Ингритт, то, конечно, сразу же поймет, кто мог сообщить ей этот секрет.

- Ну... в данных обстоятельствах, пожалуй, все равно, - вздохнув, признала Ингритт. - Хотя мне бы все равно не хотелось красть лодку у какого-нибудь бедолаги, у которого ничего больше нет.

- Не беспокойся, - мрачно сказал Олрис. - Это не рыбацкие лодки. Все! Ни о чем больше меня не расспрашивай.

- Но должна же я узнать, где они спрятаны, - резонно возразила Ингритт.

Олрис вспомнил о дикой скачке в темноте и покачал головой.

- Боюсь, что на словах я этого не объясню. Будет гораздо лучше, если я пойду с тобой и покажу, где их искать. Когда ты собираешься идти?

- Завтра, с утра пораньше.

- Думаешь, дозорные поверят твоей сказке про лекарства? - с сомнением спросил Олрис. Ингритт улыбнулась - в первый раз за весь разговор.

- Отец проводит меня до ворот. Мы уже все продумали. Я буду делать вид, что не хочу идти, а он будет настаивать. Упомянет о том, что без "метельника болотного" нельзя будет готовить новые компрессы для Рыжебородого... поверят, никуда не денутся. В конце концов, они ведь сами ходят в лазарет то за одним, то за другим.

- Ага... тогда, по крайней мере, не бери с собой лишних вещей - это выглядит слишком подозрительно. А мне, наверное, стоит сбежать в трактир прямо сейчас. Наплету Инги, что иду к какой-нибудь девчонке, а в деревне постараюсь, чтобы все запомнили, что я много пил, поссорился с кем-то из местных, а потом пошел спать на сеновал. Тогда никто не удивится, если завтра я вернусь к полудню или даже позже.

Ингритт пристально посмотрела на него.

- Ты правда это сделаешь? Ради меня?.. Дакрис тебя убьет.

Олрис вздохнул. Может, раньше перспектива получить от Дакриса очередную взбучку и могла бы его испугать, но сейчас Олрис был бы только рад, если бы кто-нибудь пообещал ему, что его всего-навсего отлупят за мнимую попойку, и на этом дело кончится. Ну, всыплет ему Дакрис дюжину "горячих" - велика беда!.. Вот если кто-нибудь узнает, что он провел Ингритт той дорогой, которой гвардейцы ездят на Драконий остров, и показал ей спрятанные лодки - тогда ему действительно не поздоровится. Он вспомнил Ролана, и по спине у него пополз противный холодок.

Ингритт даже не представляет, чем он для нее рискует.

- Плевал я на Дакриса, - небрежно сказал Олрис. Это было почти правдой - если дело обернется плохо, Дакрис будет наименьшей из его проблем. - Встретимся утром на опушке леса, ладно?..

Ингритт кивнула - а потом вдруг сделала пару шагов вперед и обняла его. Олрис застыл, почувствовав, как она прикоснулась губами к его щеке.