- Ингритт... а это ничего, что я тут... у тебя? - Олрис наморщил лоб, пытаясь вспомнить слово, которое говорили в таких случаях в казарме. - Я тебя не скопыр... скорпометирую?
Ингритт насмешливо улыбнулась.
- Не "скопырметируешь", и не мечтай. Я лягу в лазарете. Доброй ночи.
- Доброй ночи, - пробормотал Олрис, падая обратно на подушку. - Все-таки ты самая... - он не договорил, заснув на полуслове. И уже сквозь сон почувствовал, как Ингритт укрывает его одеялом.
* * *
Олрис никогда бы не поверил в то, что после возвращения Нэйда в Марахэн он будет чувствовать себя гораздо лучше, чем в долгие месяцы его отсутствия - однако, так оно и было. С тех пор, как он напился допьяна на празднике в честь возвращения Рыжебородого, а Ингритт уложила его в лазарете, их пошатнувшаяся было дружба снова укрепилась. Казалось, они заключили молчаливый уговор - не вспоминать о месяцах, на протяжении которых они не перемолвились друг с другом ни единым словом, и не говорить о Ролане, из-за которого они поссорились.
Олрис не мог проводить с Ингритт много времени, так как у каждого из них имелась куча своих дел. И, тем не менее, не проходило дня, чтобы они не поболтали хотя бы несколько минут. Олрис только сейчас начал понимать, каким унылым и пустым казался Марахэн без Ингритт. И это было не единственной переменой к лучшему. После возвращения из Руденбрука Нэйд, казалось, потерял весь прежний интерес к его матери. За целый месяц он пришел к ней лишь однажды, и остался совсем ненадолго. Вероятнее всего, виной тому была мучительная боль в незаживающем колене, но это не мешало Олрису мечтать о том, что Нэйд совсем лишился мужской силы. Это было бы вполне заслуженным возмездием за все страдания, которых натерпелась его мать - да и многие другие женщины, если на то пошло.
В общем, все складывалось как нельзя лучше, и Олрис не помнил, чтобы он когда-нибудь чувствовал себя таким счастливым - разве что в далеком детстве, когда он жил с матерью, а Нэйда еще и в помине не было.
Так прошел почти целый месяц, а в последних числах сентября, когда Олрис только-только начал засыпать, лежа на своем жестком тюфяке в казарме, Дакрис неожиданно потряс оруженосца за плечо.
- Вставай и одевайся. Только тихо, - приглушенным голосом распорядился он. В другое время Олрис бы наверняка отметил необычную интонацию наставника, но в тот момент он просто встал, и, бестолково тараща слипающиеся глаза, начал одеваться, не особо вдумываясь, зачем это нужно. Дакрис давно приучил его беспрекословно выполнять свои приказы. Краем глаза Олрис видел, как в темноте так же бесшумно одевались еще несколько мужчин, но это зрелище его не удивило. В казарму постоянно кто-нибудь входил и выходил. Сменялись караулы, возвращались из деревни те, кто, подкупив дозорных, бегал к местным девкам...
Дакрис запахнулся в длинный темный плащ из плотной шерсти, и знаком показал Олрису, чтобы тот тоже взял свой плащ. "Значит, мы идем на улицу?" - подумал тот. Сонливость развеялась, и Олрис с любопытством вскинул взгляд на Дакриса. Он уже собирался спросить, что они будут делать, но наставник молча показал ему кулак, а потом прижал палец к губам. После такого Олрис предпочел воздержаться от вопросов, но его любопытство разгорелось еще сильнее. Когда они вышли из казармы, Олрис машинально посмотрел на небо. Оно было затянуто мрачными, предгрозовыми тучами, и только один небольшой клочок на западе остался чистым. В этом небольшом просвете можно было, приглядевшись, различить тусклые пятнышки нескольких звезд. Олрис внезапно осознал, что во двор вышли не только они с Дакрисом, но и, по меньшей мере, еще два десятка человек, одетых в одинаковые темные плащи, и людей постоянно прибывало. Из конюшен им навстречу выводили оседланных лошадей. Олрис застыл от удивления, когда безликий в темноте слуга подвел к нему его кобылу - до сих пор он всегда сам седлал лошадей и себе, и Дакрису, и не привык, чтобы кто-нибудь делал это за него.
- Быстрее, что ты там копаешься?.. - процедил Дакрис откуда-то сверху. Олрис вскочил в седло, чувствуя, что голова у него идет кругом.
- Открыть ворота, - не повышая голоса, произнес всадник рядом с Олрисом, обращаясь к стоявшему рядом с ним Рыжебородому. Мясник почтительно кивнул и замахал рукой дозорным.
Олрис во все глаза уставился на закутанную в темный плащ фигуру всадника, внезапно осознав, что видит короля - только одетого в точно такой же плащ, как у других гвардейцев, и надвинувшего на лицо широкий капюшон. Но задуматься о том, что это может значить, Олрис не успел - вся кавалькада всадников пришла в движение, и несколько минут спустя они уже неслись сквозь ночь, оставив стены замка позади. Вскоре они свернули в лес, и темнота вокруг сделалась совершенно непроглядной, но никто из всадников и не подумал ехать медленнее. Олрис боялся, что его лошадь, того и гляди, споткнется и сломает себе ногу, и никак не мог понять, почему никто из всадников не зажег факел, чтобы освещать дорогу. Мальчику казалось, что эта безумная ночная скачка через лес будет тянуться бесконечно, но потом темнота внезапно расступилась, и гвардейцы выехали на пологий берег Линда. Увидев перед собой реку, Олрис приподнялся в стременах. "Да я же знаю, где мы! - радостно подумал он. - Марахэн должен быть выше по течению... а вон - Драконий остров".
Глаза Олрис уже привыкли к темноте, так что сейчас он без труда различил лодки, вытащенные на берег, и фигуры нескольких мужчин, стоявших чуть поодаль. При виде этих людей Олрис почувствовал внезапный беспричинный страх - мгновенный и ошеломляющий, словно удар под дых. Хотя на первый взгляд стоявшие на берегу ничем не отличались от гвардейцев и были одеты в такие же темные плащи, Олрис с первого взгляда осознал, что эти люди - не из Марахэна. Сердце мальчика неистово забилось.
"Адхары!" - в панике подумал он. Адхаров - воинов, которые являлись из другого мира и служили королю, Олрис видел всего несколько раз за свою жизнь, и то издалека. Являясь в Марахэн, они не причиняли его жителям ни малейшего вреда, и вообще держались так, как будто бы не видят и не слышат ничего, что не касается отданных им приказов. То есть никаких поводов бояться их у Олриса как будто не было. А между тем, когда он видел их, ему обычно делалось так жутко, что хотелось убежать как можно дальше или, на худой конец, зажмуриться - совсем как в раннем детстве, когда его что-нибудь пугало.
Дакрис дернул его за рукав.
- Ты что, заснул?.. Привяжи лошадь и садись в одну из лодок.
"Если они тоже плывут с нами, то я лучше утоплюсь!" - подумал Олрис мрачно. Но, похоже, его мнения никто не спрашивал. По счастью, лодок было больше, чем адхаров, и в ту, где оказались Олрис и его наставник, не попал никто из них.
Когда они отчалили от берега, Дакрис внезапно наклонился к его уху и сказал:
- Ты слышал что-нибудь про то, что происходит на Драконьем острове?
Олрис помотал головой.
- Неудивительно. Об этом знают только те, кто ездит сюда вместе с королем - и ни один из них даже под страхом смерти не станет рассказывать о том, что знает. - Олрис дернул головой, словно взволнованная лошадь, и Дакрис успокоительно стиснул его плечо - Не беспокойся, тебе не придется делать ничего особенного - ты просто останешься на берегу и будешь стеречь лодки. Но это неважно. Если ты кому-то проболтаешься о том, что видел или слышал в эту ночь, тебя убьют. Это очень серьезно, Олрис! Не думай, что ты можешь рассказать о чем-нибудь своей подружке и попросить ее держать это в секрете - рано или поздно правда все равно раскроется, и тогда пострадать можешь не только ты, но и она.
Олрис похолодел.
- Я никому ничего не скажу. Клянусь! - заверил он.
Дакрис кивнул. Больше они не разговаривали. Даже когда нос их лодки мягко ткнулся в землю, и гвардейцы начали выпрыгивать из лодок и вытаскивать их на песчаный берег, Дакрис не сказал ему ни слова. Между собой гвардейцы тоже не разговаривали - миновав длинную песчаную косу, смутно белеющую в темноте, они уже у самой кромки леса поджигали свои факелы и исчезали за деревьями.
