- Что с Эстри? - спросил Кэлрин, проведя по губам шершавым языком и нащупав все еще кровоточившую царапину.

- Я ее арестовал, - холодно отозвался Ирем. - Как я понял, в ходе драки один из "истинников" попытался разбить ее гаэтан, а она воткнула вилку ему в щеку. Сейчас она в Адельстане.

- Но за что?! - вскинулся Отт, приподнимаясь с кровати, на которую его перенесли. - Она же просто защищалась!

Лорд Ирем смотрел на него с уничтожающим презрением.

- Хотя бы один раз за свою жизнь попробуй не орать, а вместо этого подумать головой. Один из "истинников" едва не лишился глаза. Если бы я арестовал только Килларо и его людей, они бы стали говорить, что с ними обошлись несправедливо. Обещаю - как только мы докажем, что тот парень первым на нее напал, я сразу отпущу твою подружку. Хотя Альды мне свидетели - если бы на ее месте оказался ты, то я бы с удовольствием упрятал бы тебя в тюрьму по меньшей мере на полгода. В городе бы сразу стало тише. А ты, Ниру, - рыцарь резко обернулся к Браэну, - меня буквально поражаешь. Вплоть до сегодняшнего вечера я думал, что могу на тебя положиться.

Браэн сменил полотенце на лбу Отта. Вид у него был смущенным.

- При всем уважении, мессер, я не знаю, что тут можно было сделать по-другому.

Ирем вскинул брови.

- Что?.. Твоя задача - охранять порядок. После того, как "истинники" подняли шум, ты должен был либо заставить их покинуть "Яблоню", прежде чем Отт продолжит выступать, либо потребовать у Отта прекратить концерт. А не сидеть и дожидаться, пока дело кончится погромом!

- Но, мессер, формально у меня не было никакого права их арестовать. А уж тем более - чего-то требовать у Кэлрина.

- И в результате мы имеем сломанную руку, две разбитых головы и одну пропоротую щеку, - подытожил Ирем.

Кэлрин почувствовал, как в нем вскипает гнев.

- Долго еще вы собираетесь выговаривать нам с Браэнном, как будто это мы несем ответсвенность за драку?.. Вы даже не представляете, как я устал от вашего высокомерия. Если кто-то и виноват в том, что здесь произошло, то исключительно Килларо и его молодчики. И если вы и весь ваш Орден не способны сделать так, чтобы эти болваны перестали донимать нормальных горожан, займитесь тем, что накажите истинных виновников. А если мне понадобится, чтобы мне прочли нотацию, я съезжу домой, к отцу.

Лорд Ирем скрестил руки на груди.

- Вот интересно, ты хотя бы на минуту вообще задумался о том, почему я здесь? - спросил он вкрадчиво. - Конечно, нет, когда ты вообще о чем-нибудь задумывался... Но я тебе скажу. С тех пор, как ты приехал в этот город, Орден обеспечивает твою безопасность. Вместо того, чтобы заняться более насущными делами, я вынужден беспокоиться о том, чтобы тебя тихонько не прирезали в какой-то подворотне. Если бы мои люди, о которых ты тут отзываешься с таким презрением, не бросили все прочие дела и не примчались бы сюда, ты вряд ли бы отделался ушибом головы и этой ссадиной. Да и у Браэна с его людьми могли бы быть серьезные проблемы. Но ты, очевидно, недоволен нашими успехами. Ты считаешь, что нам следовало бы раз и навсегда избавить тебя ото всех хлопот с Килларо. Интересно было бы послушать, как ты предлагаешь это сделать. Арестовать всех "истинников" разом? Или обезглавить Рована Килларо? Я-то, в сущности, не против, но, как совершенно правильно отметил Браэн, существуют некие формальности. Я не могу упрятать Рована Килларо в Адельстан по той же самой причине, по которой не могу посадить туда тебя. Уверен, когда мы начнем расследовать сегодняшнее происшествие, окажется, что Килларо не бросался овощами и никого не бил. И нам придется его отпустить. Уверен, что вы с ним скоро увидитесь. Так вот, когда ты в следующий раз будешь дразнить Килларо и бравировать перед ним своей храбростью, подумай, что ты сделал, чтобы облегчить нашу задачу.

Кэлрин возмущенно посмотрел на Ирема.

- Если жить нормальной жизнью теперь называется "дразнить Килларо" и "бравировать собственной храбростью", значит, с порядком в этом городе что-то не то, - сердито сказал он.

Коадъютор хмуро усмехнулся.

- Тут с тобой нельзя не согласиться.

Обезоруженный этой уступкой, Кэлрин замолчал. В комнату вошел очень молодой стражник, на лице которого виднелись длинные, глубокие царапины.

- Мы опросили всех, кто был здесь во время драки, - почтительно доложил он Браэну. - Тех, кто находился далеко от свалки, распустили по домам, а остальные ждут внизу. Мы сообщили им, что кого-то из них, возможно, допросят с ворлоком.

- Хорошо, я сейчас спущусь, - ответил капитан. - Можешь идти.

- Не так быстро, - сказал коадъютор. Отт заметил, что в глазах у каларийца появился жесткий блеск - верный признак, что сэр Ирем злится. - Щеку тебе тоже разодрали в зале?.. Помнишь того, кто это сделал?

Парень густо покраснел, а Кэлрину стало не по себе от мысли, уж не Эстри ли снабдила молодого стражника подобным "украшением". Она наверняка считала, что никто не вправе арестовывать ее за то, что она не позволила сломать свой инструмент.

- Они старые, монсеньор, - пробормотал дозорный.

- Как бы не так. Я пока что могу отличить свежие царапины от старых. Щеку тебе расцарапали совсем недавно.

- Он хотел сказать, что это произошло не здесь, - вступился за подчиненного Браэн. - Я видел, как это случилось, это было прямо перед тем, как мы пошли сюда. - Капитан вяло махнул рукой. - Иди, Тиренн...

Юноша выскочил за дверь, явно жалея, что он вообще сюда зашел. Лорд Ирем повернулся к Браэну.

- Я что-то не пойму. Хочешь сказать, твоему парню расцарапали лицо, пока он был в дозоре?

Браэн страдальчески поморщился.

- Тут такое дело... Это Тиренн, сын Филы, помните?

- Брат Крикса? - догадался Кэлрин. Теперь он понял, почему лицо дозорного показалось ему смутно знакомым - лет пять тому назад, когда Тиренн был кем-то вроде мальчика на побегушках у папаши Пенфа, Отт встречался с ним, чтобы поговорить о детстве Меченого.

- Да, - ответил Браэн, продолжая смотреть исключительно на Ирема. - Я вам докладывал, что его брат вор. Так вот, сегодня вечером ко мне пришла торговка шерстью, у которой он недавно на глазах у всей базарной площади оборвал кошелек с пятнадцатью динэрами. Я уже пару раз обещал ей, что мы приложим все усилия, чтобы его поймать, а тут она с порога начала кричать, что, если мы не арестуем его до конца месяца, она найдет на нас управу в Ордене. А тут как раз зашел Тиренн. Она его увидела и завизжала, что теперь ей ясно, почему на Винной улице всегда такой бардак, раз воры сами служат в страже... ну и вцепилась ему в лицо. Тиренн, понятно, растерялся, ну и вообще - не бить же ее, в самом деле. Еле оттащили.

Представив себе эту картину, Кэлрин захихикал, но на лице коадъютора не появилось даже слабого намека на улыбку.

- Действительно, бардак, - холодно сказал он. - Но это, в сущности, неважно. Я уже несколько недель хочу сказать тебе, что я намерен заменить тебя кем-нибудь из твоих ребят, а тебя самого назначить капитаном внутренней охраны Адельстана. Отберешь пару десятков наиболее надежных парней из своего дозора, которые пойдут вместе с тобой и будут служить под твоим началом. Думаю, что тебе стоит захватить Тиренна, пока кто-нибудь опять не спутал его с его братцем.

Лицо Браэнна застыло.

- Вы думаете, что я не справляюсь со своими нынешними обязанностями, мессер? - спросил он глухо.

- Нет. Я думаю, что большая часть людей, которые охраняют тюрьму сейчас, назначено туда не мной, а магистратом. Раньше это меня не особенно заботило, но сейчас, как совершенно правильно заметил Отт, с порядком в этом городе что-то не то. И я хочу, чтобы охраной заключенных занимался человек, на которого я смогу рассчитывать.

Туман и подступающие сумерки не позволяли разглядеть что-либо на расстоянии десяти шагов, и темные деревья постоянно представлялись его воспаленному воображению то силуэтом человека, запахнувшегося в плащ, то затаившимся возле тропинки зверем. Раньше Олрис думал, что темноты боятся только маленькие дети, но сейчас он осознал, что темнота бывает очень разной. Одно дело не бояться темноты у себя дома, и совсем другое - оказаться совершенно одному в ночном лесу. Он говорил себе, что он провел в этом лесу уже, по меньшей мере, сутки, и с ним пока не случилось ничего плохого, но это не помогало преодолеть подступающую панику. Ему казалось, что видневшиеся в темноте деревья, как живые, с мрачным удовлетворением следят за маленьким и жалким человеком, бредущем через древний лес в зловещих зимних сумерках и совершенно не способным выбраться отсюда. Олрис оставался на ногах так долго, что его шатало от усталости, но он понимал, что, если он рискнет остановиться на ночлег, то через несколько часов замерзнет насмерть. Единственным способом согреться было продолжать идти вперед, невзирая на усталость и на постоянно нарастающую боль в разбитой голове. Олрис довольно слабо представлял, куда он, собственно, идет. Он никогда не видел карты этих мест, и мог только надеяться на то, что рано или поздно этот лес закончится. Вполне возможно, что все это время он просто двигался по кругу - но о такой возможности Олрис старался не задумываться, как и о том, что будет, когда силы кончатся, и он будет уже не в состоянии держаться на ногах. А хуже всего было то, что он по-прежнему не представлял, где сейчас могут быть Безликие, и мысль о них заставляла его леденеть от ужаса.