– Приехали, – прервал воспоминания Лазарева водитель. Это был первый произнесенный им звук за все утро, если не считать обиженного сопения, не прекращавшегося всю дорогу после отключения его любимого «Шансона».
Владимир от неожиданности вздрогнул. Да, машина действительно уже стояла у входа в старенькое шестиэтажное здание в Старомонетном переулке. Задрипанная дверь, неприветливый охранник на входе… С одной стороны, Лазарев понимал, почему Макс и его московский директор хотят поскорее переехать в новый навороченный офис в недавно отстроенном бизнес-центре, – уж больно запущенно и непрестижно выглядело здание в Старомонетном, где в свое время Владимир снял четвертый этаж для своей компании, добавив к нему вскоре и пятый под рекрутинговое агентство. Но Лазареву нравилось местоположение старого офиса – до Кремля и Москвы-реки рукой подать. А Солнечный округ, где возвели коробки новых офисов, находился у черта на куличках. Добираться из центра будет проблемой – Лазарев не мог преодолеть свою ненависть к московским пробкам.
В просторном офисе его же собственной компании Лазарева уже ждал не так давно назначенный директор российского представительства Николай Куличенко. Он услужливо предложил «шефу» свое огромное кожаное кресло, но Лазарев махнул рукой, попросив лишь очередную порцию двойного эспрессо. Времени было не так уж и много, поэтому он быстро пробежал взглядом положенную перед ним кипу бумажных отчетов и отложил их в сторону – пусть Макс занимается этой бюрократией. Оставил лишь докладную записку о необходимости переоборудовать новый офис путем объединения нескольких кабинетов. Как это обычно бывает, не успели туда въехать, а уже выяснилось, что получение разрешения на переоборудование – это череда массы согласований и бюрократических проволочек, на которые мог уйти год, не меньше. Все эти проблемы можно было решить одномоментно лишь встречей с префектом округа, а переговоры с тем мог вести только владелец бизнеса и никак не ниже.
Обсудив с услужливым Куличенко несколько деталей будущей встречи и взяв папку с планом переоборудования офиса, Лазарев пошел этажом выше, в рекрутинговое агентство. Его он создал лет 7–8 назад по собственной инициативе и очень гордился этой затеей. Нет, особо денег она не приносила и не могла принести, поэтому Макс искренне не понимал данного проекта и в нем не участвовал. Но вот Управление сразу оценило сию идею по заслуге. Как рассказывал Потапов, этот опыт теперь перенесли уже и на другие страны. Идея была проста до невозможности: агентство набирало на постсоветском пространстве специалистов для фирм и корпораций Бенилюкса, практически легально внедряя российских агентов – причем некоторые из этих агентов могли порой и не знать, что уже стали таковыми, будучи свято уверенными, что едут заниматься бизнесом и только бизнесом. Единственным посвященным в истинное положение дел был начальник московского офиса агентства Сергей Васильев, являющийся, как и Лазарев, прямым подчиненным Потапова. Формально он уже был на пенсии, так что должность в рекрутинговом агентстве была для него «постработой», как это называлось в Конторе. Внешне выглядело вполне природным, что «бывший кагэбэшник» Лазарев набирает в свои офисы своих бывших коллег.
Владимир обсудил со своим формальным подчиненным состояние вещей, отдельно поговорили о перспективах «компьютерного гения», которого Потапов просил пристроить в Эйндховен. Честно говоря, разведчик не был уверен, выполнял ли он в данном случае просьбу просто «по блату» или же внедрял будущего агента. В любом случае, если это и агент, то он будет подчиняться не Лазареву – в противном случае ему предоставили бы гораздо более полное досье на компьютерщика.
Васильев традиционно предложил приезжему начальнику отобедать. Но Лазарев старался днем не есть – он знал, что после практически бессонной ночи обед сделал бы его полностью неработоспособным. Поэтому снова кофе, вода и целый ряд звонков по работе, в том числе Анжеле с просьбой привезти «забытый» у нее дома ноутбук. С «голландского» телефона Лазарев позвонил Тиму Арендсу, тому самому аналитику голландского Минобороны, чью вербовку надо было ускорить. Договорились встретиться в два часа ночи в ночном клубе «Табу». Удивительного не было ни во времени, ни в месте встречи – это было буквально через дорогу от одного из любимых Арендсом казино, клуб работал до трех часов и обычно к этому времени народ уже начинал разбредаться, освобождая и приватные кабинеты в дальнем конце клуба. Во всяком случае, Арендс обрадовался встрече – видимо понимая, что пришло его время заработать.
Уже перед самым выездом из офиса Владимир позвонил с айпада по скайпу в Донецк маме. До войны он названивал матери раз в месяц-два. Но после того как украинские войска начали регулярно и жестко обстреливать его родной город, старался делать это если не каждый день, то хотя бы раз в пару дней. Старушке скоро исполнялось 80, она в детстве пережила одну страшную войну и никогда не помышляла, что на старости лет окажется в центре еще одной. Конечно, это очень тяжело давалось и ей, и ее сыну. Лазарев пытался уговорить маму уехать, пожить какое-то время у российских родственников, но она категорически отказывалась. В принципе, он ее понимал – в таком возрасте тяжелые переезды с пожитками и житье фактически на положении беженца может убить быстрее, чем шальной снаряд какого-нибудь «правого сектора».
Разговор с мамой был коротким и довольно дежурным. Как обычно, рассказала о том, что выстрелы были сильными – в последние недели Донецк регулярно обстреливался из района аэропорта. Как обычно, поспрашивала про Таню и Диму, которых она видела только по скайпу, но уже полюбила всей душой. Как обычно, повздыхала по поводу того, когда же ее сын уже женится. Владимир, в свою очередь, в который раз предложил организовать переезд и в который раз поинтересовался, достаточно ли у мамы денег, еды и лекарств. На этом разговор закончился. Отключив скайп, Лазарев некоторое время посидел молча. Мысли о маме последнее время не давали ему покоя. Она жила в самом центре Донецка, куда обычно снаряды не долетали. Но каждое новое известие об очередном артобстреле или авианалете порождало массу мыслей, которые Лазарев безуспешно пытался от себя отгонять. Больше всего на свете ему хотелось приехать в Донецк, обнять маму, успокоить ее. Но если раньше он мог позволить себе такое путешествие, то, пока идет война, путь туда ему заказан – такой поездкой в «непризнанную республику» он мог поставить под угрозу свою собственную миссию.
Однако пора было уже ехать к префекту. Попрощавшись со своими московскими подчиненными, Лазарев сел все в тот же «Ауди», снова подивившись такой тяге московских бизнесменов к вовсе не обязательной показухе, или «статусности», как любили говаривать его российские коллеги. Что и говорить, голландские бизнесмены были в этом смысле поскромнее…
В машине уже играл «Шансон». Но почему-то на этот раз у Лазарева не было ни сил, ни желания вступать в спор по поводу репертуара – в конце концов, лучше послушать несколько блатных песен, чем потом всю дорогу снова терпеть обиженное сопение водителя. Владимир даже попробовал вникнуть в смысл какой-то блатной песни, пытаясь найти что-то общее с шансонье вроде Эдит Пиаф или Шарлем Азнавуром и понять, почему же в России завывания в стиле «за это срок нам набавляли» назвали французским словом «шансон».
Разведчик вдруг почувствовал, как на него наваливаются одновременно дрема, голод и усталость – начинала сказываться практически бессонная ночь. Он даже пожалел на минуту, что не взял с собой этот чертов «мальдоний» или как его там…
Приехав к офису префекта, Лазарев отдал распоряжения водителю по поводу контакта с Анжелой и передачи ей багажа, забрал из сумки еще одну бутылку йеневера и папку с описанием «квартирного вопроса», попрощался, получив какое-то недовольное бурчание в ответ.
– Не знаю, любезный, какой из вас водитель, но сопите вы самозабвенно, – напоследок дружелюбно сказал Лазарев. – Будь я хореографом, обязательно взял бы вас в академический хор сопунов.
