– Вам повезло.
– Да, хоть в этом нам повезло, – вздохнул Мэтт, – когда Рэйчел не стало, Майки было шесть лет, Элизабет четыре, она почти не помнит мать.
– Она носит с собой ее фотографию, – тихо произнесла Наташа.
Мэтт с удивлением посмотрел на нее.
– Она сама мне показала, – добавила она.
– Надо же, – протянул он.
– Во сколько дети сегодня встали? – вдруг спросила она.
– По выходным и во время каникул мы не будим их рано, они спят иногда до девяти утра, иногда до десяти, в зависимости от того, во сколько легли накануне вечером.
– А днем их укладывают спать?
– Не знаю, по-моему, нет.
– А дети занимаются каким-нибудь спортом? – Наташа наблюдала за довольными малышами.
– Нет.
– А в подвижные игры с ними кто-нибудь играет?
– Вряд ли. Дети сами играют друг с другом на газоне или на качелях, у них много хороших игрушек.
– А детям читают книжки?
– Наверное, – пожал плечами Мэтт.
– Какие? – допытывалась Наташа.
– Нэтэли, я не знаю, – устало вздохнул он, – все свое время я провожу на работе, часто бываю в поездках. Я обыкновенный деловой человек, который занят зарабатыванием денег.
– Извини, – улыбнулась Наташа, – просто мне ужасно интересно, как живут американские семьи. Оказывается, проблемы такие же, как и в Советском Союзе. Взрослые работают, а малышей оставить не с кем.
– Да, – кивнул он, – проблемы у всех одинаковые и всегда трудно решаемые.
– Папа, я хочу есть, – к ним подбежал раскрасневшийся Майки, – а я пить, – на щеках Элизабет играл здоровый румянец.
– Куда пойдем, какие будут предложения? – спросил Мэтт Наташу.
– Я хочу пиццу! – выкрикнул Майки.
– А я нет, – заупрямилась Элизабет, – я хочу мороженое.
Наташа стояла и слушала препирательства детей. Мэтт многозначительно кашлянул. Поймав его взгляд, малыши смутились и замолчали.
– Давайте поинтересуемся у Нэтэли, чего хочет она. Мы же пригласили ее на прогулку, она гостья в нашем городе, поэтому главный выбор за ней, – предложил Мэтт малышне.
– Нэтэли, а куда хочешь пойти ты? – спросил ее Майки.
– Я еще думаю, – улыбнулась Наташа, – давайте для начала выйдем из парка.
– Пойдемте этой дорОгой, так короч…, – начал Мэтт, но она его перебила, – а знаешь, о чем я еще хотела спросить…. А вот этот архитектор Робин… нет… Роберт Мозес, он действительно восстановил весь Центральный парк? – Наташа взяла Мэтта под руку.
– Ну, да, – удивленно на нее посмотрев, произнес он.
Дети, услышав повторение истории про создание и восстановление парка, потеряли к беседе интерес и начали носиться друг за другом по аллее.
– Не надо короткой дорогой, пойдем обыкновенной, они устанут и проголодаются еще больше, – чуть тише сказала девушка, – пусть бегают, дети должны много двигаться. Иначе они станут толстыми и круглыми! Вот такими…
Наташа надула щеки, Мэтт улыбнулся.
– Представляешь, увлеченно продолжила она, – года через два-три, весело выкатываясь из дома, тебя будут встречать с работы два ребенка-шара. Ты будешь целовать их в круглые бока и закатывать обратно в дом по специально для них сделанным рельсам.
– Я это представил, – рассмеялся Мэтт.
– Ну, с Майки проблему можно будет решить, отдашь его в школу борцов сумо, а Элизабет? Мне в голову не пришло пока ни одной мысли, куда можно пристроить девочку-шар, не подскажешь?
Все еще смеясь, Мэтт покачал головой.
– Для начала ты не пристроишь дочку даже в обычную школу, она просто не захочет туда ходить, потому что все будут ее дразнить. Вспомни, наверняка у тебя в школе, а может в университете был несчастный объект для насмешек, толстый мальчик или толстая девочка, над которым все потешались? Ты хочешь, чтобы на его месте оказалась твоя единственная дочь?
Мэтт внимательно посмотрел на Наташу, – ты права!
– Я уже не говорю о том, что когда-нибудь девочка-шар превратится в девушку-шар и не сможет пойти на дискотеку. Вот тогда она вспомнит тебя самым добрым словом, добрым, конечно в кавычках, – уточнила она и продолжила очень серьезно, – а если она еще и влюбится в первого красавца, который вообще не будет ее замечать, тогда ты точно будешь икать круглосуточно. А когда девушка-шар превратится в одинокую женщину-шар…
– Мисс профессор, мне очень понравилась ваша лекция, – захохотал Мэтт.
США, Нью-Йорк, квартира родителей Наташи, суббота 6 июня 1987 года
В субботу в полдень в нью-йоркской квартире Наташиных родителей раздался телефонный звонок.
Лариса с кем-то любезно поворковала с полминуты и поманила пальцами дочку, – это тебя… Мэтт, – прикрыв трубку рукой, прошептала она.
– Привет, – раздался в трубке знакомый голос, – вот решил позвонить и спросить, какие у тебя планы на сегодня?
– Привет, мы с мамой сегодня собирались… – начала она и осеклась, увидев, как Лариса сделала страшные глаза.
– У нас с тобой нет никаких планов, иди с ним на свидание, – зашипела мама и смешно замахала руками.
Наташа сдержала смех и, сделав вид, что немного поперхнулась, кашлянула, потом снова начала, – сначала мы с мамой собирались прогуляться, но их с папой пригласили в гости. Поэтому планов у меня никаких.
– Я хочу пригласить тебя пообедать, а потом можем сходить в кино или просто погулять, – предложил он.
– А Майки с Лизой будут? – поинтересовалась она.
– Нет, сегодня они отправились на прогулку с Полом и Дженни. Во сколько за тобой можно заехать?
Наташа уже открыла рот, чтобы что-то сказать, как вдруг почувствовала огромное волнение. Ее сердце забилось, а руки внезапно сделались ледяными. Она беспомощно посмотрела на маму, стоящую рядом, и беззвучно что-то прошептала.
– Чего? – не поняла та.
– Алло, Нэтэли, ты здесь? – раздался голос Мэтта.
Наташа уже взяла себя в руки и спокойно ответила, – да, я здесь, извини, просто прикидывала, через сколько закончу убирать квартиру.
– У вас нет домработницы? – удивился он.
– Зачем тратиться на прислугу, если есть взрослая дочь, к тому же бесплатная – ответила она, оба засмеялись.
– Так во сколько мне за тобой заехать? К пяти нормально? – снова спросил он.
– Давай, – согласилась она, – форма одежды?
– Самая демократичная, я, например, буду в джинсах, – ответил Мэтт, – до встречи, – в телефоне раздались короткие гудки.
Все еще держа трубку в руке, Наташа опустилась на диван.
– Ну? – Лариса присела в кресло напротив.
– По-моему, он пригласил меня на свидание, – выдохнула дочка и прижала ледяные руки к горящим щекам, – мы с ним будем вдвоем… без детей…
– И что здесь страшного? – спросила мама, аккуратно вынимая из руки дочери телефонную трубку, – молодой, красивый, свободный… прекрасная партия для будущего.
– Мам, он старый…
– Здрасьте, как это старый? Ему осенью исполнится тридцать три.
– Какой ужас, он вдвое старше меня, – продолжая прижимать ладони к лицу, Наташа уставилась в стену.
– Не вдвое, а всего на пятнадцать лет, к тому же он в такой замечательной форме, что любому двадцатилетнему фору даст, – не слушая дочь, твердила Лариса, поправляя на диване многочисленные декоративные подушки с шелковой вышивкой.
– Ладно, ладно, – снова пробурчала Наташа, – вот выйду за него замуж, станет он совсем старый и беззубый, будешь сама своему зятю манную кашу жевать, – и, получив подушкой по лбу, вдруг громко рассмеялась, – ой, ты бы себя видела, когда руками размахивала… как ветряная мельница… – Наташа начала конвульсивно дергать руками, передразнивая маму, и получила от нее подушкой по лбу еще раз.
– Лучше скажи, что наденешь, а потом я уложу тебе волосы, – отсмеявшись, предложила дочери Лариса.
– Я не знаю, что мне надеть, – сокрушенно посмотрела та на маму, – мне совсем нечего надеть, – с ужасом прошептала она.
– Вот эта песня нравится мне намного больше, это песня настоящей женщины, а не маленького ребенка, пойдем, перетрясем твой гардероб.
