Я пишу все это, потому что это зона вашей ответственности – научиться совмещать две эти черты в вас самих и научить этому вашего ребенка (Так как моя книга посвящена другой теме, я могу только посоветовать вам прочесть книгу 4, выпуски 2 и 3, информационной рассылки для высокочувствительных людей «Зона комфорта», см. Источники).
Когда у вас и вашего ребенка разные темпераменты
Если вы относитесь к одному типу (нечувствительный искатель новизны и вдобавок экстраверт), а ваш ребенок – совершенно другой (ВЧР, не искатель приключений и к тому же интроверт), разница между вами очень существенна. И все, что я собираюсь сказать, очень, очень важно для вас.
Во-первых, не сомневайтесь, что нечувствительный родитель и ВЧР прекрасно могут жить вместе. Во второй главе я назвала это «хорошим соответствием» и подчеркнула, что вовсе не обязательно родителю и ребенку иметь одинаковый темперамент; я расскажу вам, как именно разница темпераментов может оказаться преимуществом. Под «хорошим соответствием» имеется в виду тот факт, что некоторые условия (культурные, семейные) особенно хороши для развития конкретного темперамента. Если родители поймут, чего им не хватает, чтобы создать подходящую среду, они смогут адаптироваться.
Но адаптация предполагает, что сначала надо осознать нужды. Будучи нечувствительным человеком, вы привыкли видеть таких же, как вы сами, детей, а их в нашем обществе большинство – 80 %, если говорить точнее. Поэтому первый шаг – принять, что разница между вами и вашим ребенком – это реальность. Не притворство, не манипуляция с его стороны и не ваш родительский провал.
Один из главных шагов к принятию вашего ребенка – выделить все, что вам нравится в особенностях его темперамента. Но, вероятно, еще важнее признать все то, что вас удивляет, огорчает и расстраивает, все то, чего вы или ваш ребенок не получит из-за своих особенностей. Это может быть тяжело. Возможно, вы никогда не сможете отправить ребенка в летний лагерь, не увидите его капитаном спортивной команды, ваш телефон не будет разрываться от приглашений на вечеринки, вы не увидите на его лице вспышки бурного восторга от смены обстановки. С некоторыми ВЧД это может случиться, с некоторыми – никогда. Вместо этого у них будут другие радости. Они идут в комплекте. Но и то, чего нет в комплекте, надо принять. Ни человек, ни тип личности или стиль жизнь не могут быть всеобъемлющими.
Только после того как вы примете эти ограничения и отгорюете о них, вы сможете переключиться на решение проблем и начнете находить свои собственные варианты. До этого любое предложение будет наталкиваться на «да, но…»: «Да, но он не будет делать это» или: «Да, но это так трудно для меня». Что-то в вас будет сопротивляться, не принимая до конца особенности вашего ребенка. (Если все это трудно для вас, я рекомендую вам прочитать главу об отношениях между высокочувствительными и нечувствительными людьми в моей третьей книге «Любовь высокочувствительного человека»; в конце концов, родительство – это отношения любви.)
Чувство, что вы не одиноки, всегда очень поддерживает, поэтому давайте вернемся к истории Ренделла, того замечательного девятилетнего мальчика, с которым мы познакомились в первой главе, – у него было мало друзей, потому что ему не нравилось бывать в чужих домах. Я упомянула там, что ему нравится бейсбол. Но он бы не смог заниматься с незнакомым тренером, поэтому его мама сама начала тренировать его. Просто мама.
Его мама, Мэрилин, – нечувствительный человек, которому непросто было научиться искусству жить с ВЧР, но у нее все получилось.
«Не надо нянчиться с мальчишками»
Мэрилин из тех людей, которые не откладывают дела в долгий ящик. Ее муж совсем не такой. Их сын Ренделл пошел в отца и был очевидно чувствителен с самого рождения. В детстве он ел только определенную еду, всегда отступал в сторону и наблюдал, прежде чем попробовать что-то новое. Мэрилин была занята на работе, и Ренделл оставался на попечении няни, которую очень любил, поэтому его детство проходило в комфортных для него условиях. Мэрилин вспоминает о том времени: «Он никогда не плакал».
Затем Мэрилин решила, что он достаточно взрослый, чтобы посещать игровые группы. Она приходила домой к двум часам, и ее встречал счастливый ребенок. Но он был счастлив лишь до того момента, когда им надо было идти в группу. Тогда начинались слезы и крики, малыш требовал, чтобы она осталась с ним. Он отказывался ходить на игровые встречи, если она не оставалась рядом. Он ненавидел дни рождения, если им не удавалось прийти на праздник первыми. И даже в этом случае Мэрилин часто приходилось уходить с ним домой пораньше.
Мэрилин особенно трудно было смириться с тем, что Ренделлу никогда не нравилось, когда его целовали или обнимали. Он был любящим ребенком, но физически не мог вынести такого рода интимность. Можно себе представить разочарование Мэрилин и дедушек-бабушек, у которых Ренделл был первым внуком. Он «нормальный»? Она так беспокоилась об этом, что сейчас, оглядываясь назад, считает, что сама закрывала глаза на все очевидные отличия характера сына от ее собственного.
Когда Рэнделл пошел в детский сад, сомнений не осталось и она получила ответ на свой вопрос. Она подозревала, что это будет трудно: они с Ренделлом начали посещать эту группу за год до того, как он должен был там остаться. И тем не менее в первый день мальчик был в ужасе, и на следующий день тоже. В этот момент Мэрилин решила перейти на половинный рабочий день, чтобы самой отводить сына в детский сад, несмотря на то что родственники и друзья считали, что «это уж слишком». Это было за шесть месяцев до того, как Ренделл сказал свое первое слово в группе. Что с ним творилось?
К счастью, ответ на этот вопрос знала учительница Ренделла. Мисс Петерсон сама была чувствительным человеком, понимала чувствительных детей и за годы работы видела десятки таких детей. Она позволила Ренделлу привыкать к обстановке так долго, как это было ему нужно, и объяснила Мэрилин, что он совершенно нормальный ребенок, просто ему нужно больше времени на адаптацию и его легко выводят из равновесия шум, незнакомцы и неожиданности. А главное, понаблюдав за Мэрилин, она порекомендовала ей прислушаться к тревоге ее сына, поверить ей и не принуждать его ни к чему.
И только к концу года Ренделл почувствовал себя в безопасности в группе мисс Петерсон. Сейчас он в четвертом классе, ему нравится школа (главным образом благодаря мисс Петерсон). Он знает, чего ожидать, и прекрасно выполняет все, чего от него ждут, поэтому учителя любят его. (Учителя многое значат в судьбе ВЧД, в восьмой главе вы узнаете, как выбрать правильного учителя.)
Как теперь обстоят дела у Ренделла и Мэрилин? Она называет его «удивительным ребенком». По ее словам, он сам помогает ей понимать себя. Он может рассказать ей о своих потребностях, а она слушает и поддерживает его. От нее (и мисс Петерсон) он узнал, что нет ничего плохого в том, что он предпочитает сидеть дома и читать книги. Он дружелюбен и общителен в школе, но его не привлекают никакие внеклассные занятия.
Кроме того, Мэрилин вдохновенно говорит о своей собственной трансформации как родителя. Она понимает сейчас, что думала, будто ее задача – подталкивать сына, чтобы он преодолевал свои страхи. Ей казалось, что с мальчиком особенно надо стараться не изнежить его, иначе изнеженность все испортит и только укрепит его «ненормальность». Сейчас она понимает, что ее роль совершенно иная. Ее задача – понимать, защищать и поддерживать его, удерживая в рамках приемлемого поведения.
Например, она сказала родственникам, что Ренделл предпочитает жать руку, а не целовать или обнимать, хотя это она предложила использовать рукопожатие, сопровождаемое несколькими вежливыми словами, как знак расположения. Но к этому решению они пришли вместе.
Оглядываясь назад, Мэрилин сожалеет о том, что в раннем детстве принуждала его к тому, к чему он не был готов, и это могло усилить его панические реакции в детском саду. «Не будучи настолько же чувствительными, мы часто своими руками добавляем стрессов», – говорит она. Но сейчас Мэрилин и Ренделл, очевидно, на верном пути, и это единственное, что имеет значение. «Я напоминаю ему, что из-за меня он может оказаться в некомфортном для него положении, но я очень стараюсь делать как лучше и всегда готова выслушать его мнение. На самом деле я слушаю его сейчас больше, чем когда бы то ни было, и он редко ошибается».
