Варин уставился на Келсона холодными серыми глазами.

— Очень жаль, государь, что и в ваших жилах течет кровь Дерини, однако мы предпочитаем не помнить об этом, поскольку вы — наш законный король. Мы поднялись против истинных Дерини, вроде тех, что стоят теперь рядом с вами. Не годится вам быть в такой компании, государь.

— Да как вы смеете делать выговор вашему королю? — оборвал его Келсон. — У меня нет времени, Варин, вступать с вами в спор. Венцит Торентский стоит у наших границ, готовясь к вторжению, и вот он действительно злодей, и неважно, Дерини он или нет. Гражданская же война, которую вы с архиепископами развязали, идет ему только на пользу.

Лорис сердито покачал головой, горделиво выпрямившись.

— Не пугайте нас Венцитом Торентским, государь. Речь идет не о Венците. Ничто не может противостоять Воле Божьей, даже воля короля.

— Однако вы должны выслушать мою волю, — спокойно сказал Келсон. — Как вы отметили, я пока законный король Гвиннеда. Вы же сами и помазали меня елеем на царство, и ни один человек не в силах изменить этого. Посему, пользуясь властью, пожалованной мне Богом через ваше посредство, я приказываю вам сложить оружие и передать город его законному правителю. Позже, если у нас будет время, мы обсудим наши разногласия в вопросе о Дерини.

Гул несогласия раздался за спиной Лориса, и прелат покачал головой.

— Я признаю вашу власть, государь, но, к сожалению, не могу выполнить ваш приказ. Я не могу сдать этот город. Более того, я настоятельно советую вам и вашим приближенным отступить отсюда, чтобы мои люди в гневе не навлекли на всех нас позор цареубийства. С меня довольно того, что на моей совести лежит неповиновение вам, не хватало еще, чтобы на моей совести была кровь короля.

Келсон секунд десять молча глядел на архиепископа, от гнева лишившись дара речи. Затем он резко развернул коня и галопом помчался к лагерю. Его соратники последовали за ним, время от времени посматривая назад, чтобы прикрыть короля, если вдруг какой-нибудь фанатик в самом деле схватится за оружие.

Удалившись на достаточно безопасное расстояние, Келсон остановился и, взяв себя в руки, заговорил. Он, казалось, не замечал, что остальные военачальники столпились вокруг него, чтобы узнать, что случилось.

— Ну так что, Морган? Что я должен был сказать этому наглому попу? — Он сорвал с головы шлем и бросил его застывшему в ожидании оруженосцу. — Так говорите же, Поборник королевского престола! Что я должен был сказать? Какая наглость, этот человек мне угрожал!

— Успокойтесь, мой принц, — прошептал Морган. Конь Келсона заржал и взвился на дыбы, чувствуя гнев хозяина, и Морган взялся за поводья, чтобы успокоить его. — Милорды, прошу, простите нас. Никаких причин для беспокойства нет. Нигель, не могли бы вы проследить за устройством лагеря, и вы, милорды епископы, тоже. А вы, Дункан, и вы, Арилан, и Кардиель, пожалуйста, останьтесь с нами. Его величество нуждается в ваших советах.

— Я не ребенок, Морган, — пробормотал Келсон. Он вырвал у Моргана поводья, зло взглянув на него. — Буду благодарен, если хотя бы вы не будете мне угрожать.

— Но мой сеньор, я уверен, не откажется выслушать своих верных советников, — продолжал Морган, оттесняя своим конем короля и уводя его от офицеров к королевскому шатру. — Дункан, вам, конечно, известна планировка Коротского замка?

— Разумеется, — подтвердил Дункан, сознавая, что Морган пытается отвлечь всеобщее внимание от Келсона. — Мой принц, у Аларика, я уверен, уже есть план.

Келсон, не сопротивляясь больше, позволил увести себя к шатру, который только что поставили солдаты. По дороге он снова взглянул на Моргана, уже не так сердито.

— Извините, я не хотел устраивать сцен, — тихо сказал он, — этот Лорис меня просто взбесил. Так у вас действительно есть план?

Морган кивнул, чуть заметно улыбнувшись.

— Есть. — Он окинул окрестности таинственным взглядом, затем соскочил с коня и сделал знак остальным последовать его примеру. Когда все вошли в королевский шатер, он жестом пригласил их садиться и встал перед ними, положив руки на пояс.

— До наступления темноты мы ничего делать не можем, зато у нас есть время подготовиться. Пока не стемнело, слушайте, что я придумал…

«Вот отрок, которого я держу за руку, избранный мной, к которому благоволит душа моя»[14]

Той ночью тысячи огней горели на продуваемой всеми ветрами равнине близ Корота, словно тысячи глаз взирали на осажденный город. Возле королевской палатки ждали специально приготовленные кони, их копыта и сбруя были обмотаны тряпками, чтобы при движении в темноте их не было ни слышно, ни видно. Конал, сын Нигеля, присматривал за лошадьми, ему же предстояло привести их обратно из опасного путешествия. Закутавшись в черный плащ, он ковырял песок носком сапога, когда отдернулся полог палатки. На пороге стоял его отец; Конал сделал шаг вперед и увидел выходящих из палатки Моргана, Дункана, короля и, наконец, двух епископов.

— Вы поняли мои указания на случай нашей неудачи, дядя? — спросил король.

— Понял, — кивнул Нигель.

— А вы, епископ Арилан? — Молодой король оглянулся. — Я знаю, что могу на вас рассчитывать.

— Едва ли в моей помощи возникнет необходимость, государь, — сказал епископ, улыбнувшись. — Ваш план, кажется, удачен. Впрочем, в случае нужды вы знаете, как со мной связаться.

— Помолимся, чтобы такой необходимости не возникло, — сказал Келсон. Он опустился на одно колено, то же сделали и Морган с Дунканом. Конал, чуть замешкавшись, присоединился к ним, и Кардиель склонил голову.

— Да будет с вами Господь, мой принц, — прошептал Арилан, благословляя их.

Получив благословение, все четверо встали с колен и, вскочив на коней, поехали в гору — впереди Морган, за ним Дункан. Арилан подошел к Кардиелю и коснулся поводьев, попросив того наклониться.

— Сохрани вас Господь, друг мой, — тихо сказал он. — Я с ужасом думаю о том, что с вами может что-то случиться. Слишком много нам предстоит еще сделать вдвоем.

Кардиель молча кивнул.

Арилан улыбнулся.

— Вы знаете, что едете вместо меня?

— Я понял, что вы должны, если возникнет необходимость, помочь принцу Нигелю. Кто-то должен быть с ним, если, Боже сохрани, что-то случится с Келсоном.

Арилан улыбнулся и склонил голову.

— Причина отчасти в этом. Ну а кроме того, вы не обратили внимание, что из всех четверых вы один — не Дерини?

Кардиель бросил мгновенный взгляд на собрата и опустил глаза.

— Я решил, это потому, что я в своем роде глава мятежных епископов и другие прислушиваются ко мне. А есть и другие причины?

Арилан ободряюще коснулся руки друга.

— Конечно. Но ни у кого нет дурных намерений, уверяю вас. Я просто полагаю, что у вас будет возможность наблюдать несколько очень хороших магов-Дерини в действии. И надеюсь, вы наконец убедитесь в том, что я говорил вам о Дерини, убедитесь на собственном опыте, увидите все своими глазами и поверите всем сердцем в то, во что уже поверил ваш разум. — Кардиель поднял глаза и улыбнулся.

— Спасибо, Денис. Я… я постараюсь, постараюсь…

— О большем и не прошу, — кивнул Арилан.

Кардиель повернул коня и последовал за другими. Вскоре он исчез в густом ночном мраке; Арилан, по-прежнему улыбаясь, вернулся к Нигелю, все еще ожидавшему его у входа в королевскую палатку.

Через полчаса, а может быть, через час, пять всадников достигли бухты на юго-западе от Коротского замка и спешились.

Сперва они ехали на запад, потом повернули на юг и некоторое время двигались вдоль каменистого морского берега. Сейчас, примерно в полумиле от передовых городских укреплений, Морган остановился и, держа поводья своего коня, молча наслаждался тихой лунной ночью, пока не подъехали остальные четыре всадника. Когда все были в сборе, Морган связал коней в цепочку и поводья первой лошади передал юному Коналу.