…Они очень долго потом говорили. Обо всем и не о чем. Пошли в Александровский сад, ели мороженое. И говорили, говорили… Он не был похож ни на одного из ее знакомых. И уж, тем более, ни на внуков-бизнесменов, ни на старшую – "леди", ни на младшую – "не от мира сего",  художницу. А уж на Витулю… В нем каким-то непостижимым образом сочетались острый ум и детская непосредственность, стариковская мудрость и полное незнание некоторых житейских вещей. И она никак не могла понять – где же он работает? Кирилл ловко уходил от этой темы. Узнав о ее возрасте, он словно на стенку наткнулся:

– Ско-о-о-лько? Знаете, у меня все время такое чувство, что я разговариваю с молодой женщиной. Ну не внешне, врать не буду,… не обижайтесь. Но все равно, даже и внешне, не столько! Правда! Вы что, рецепт вечной молодости открыли?

– Открыла, – она вздохнула, – и скоро закрою. Приходите на закрытие… Через месяц, два…

Он внимательно посмотрел ей в глаза:

– Это что за закрытие такое?

– Да не смотрите на меня так, я не заговариваюсь, маразм – это не моё, как выяснилось! – она уже пришла в себя и даже могла улыбаться, говоря о себе. – …рак,… понимаете, месяц-два, а потом на кладбище приходите, на Новодевичье, у меня там местечко припасено. Я вам план нарисую – найдете.

Вот тогда все и произошло. Сначала с Кириллом. Она видела, что у него зреет какое-то решение. О-о-очень серьезное!… прямо прыжок в пропасть. Сосредоточился, ушел в себя, даже губу закусил… И следующая его фраза заставила теперь уже ее усомниться в его нормальности.

– А вы хотели бы опять стать молодой?

Обвинить его в том, что это "щютка" такая она не смогла – того часа или чуть больше было вполне достаточно, чтобы понять, что за человек перед ней. Хороший человек. Искренний. Не способный вот так пошутить с пожилой и безнадежно больной женщиной. В то, что у него "не все дома" тоже что-то не верилось, повидала она на своем веку психов и немало!  И вот тогда что-то серьезное произошло и с ней. Все перевернулось внутри, встало с ног на голову и она ПОВЕРИЛА, как в детстве в Деда Мороза, как в чудо.  "ДА! ДА! ДА! – выдохнула и не удивилась бы, вытащи он сейчас волшебную палочку и произнеси  торжественно "Крибле-крабле-бумс!" Он все еще пытливо смотрел на нее, и все еще сомневался, но, видимо, уже не за себя, и не за нее…

– Тогда придется вам прослушать небольшую лекцию. Чтобы вы не приняли меня за ненормального – он улыбнулся. – Как я понял, вы немного в курсе и современных достижений генетики, и клонирования, в частности…

– Нет, "в курсе" это уж очень громко сказано, – пожала плечами она, – просто газеты читаю, телевизор смотрю, ну, иногда в Интернете с внучкой шуруем… Так, что вы попроще, на "кухонно-бытовом" уровне.

– Не скромничайте, – усмехнулся он, – ваши бы познания, да хотя бы современным выпускникам школ да лицеев – все бы вскоре профессорами стали. Так вот, как вы думаете, наша наука сидит, сложа ручки, и с умилением смотрит на чужие достижения?

– Не знаю, – она задумалась, – вообще-то, не должна бы,… но ведь  финансирование и прочие сложности…

– Елена Игоревна! Я вас умоляю! Сложности возникают, когда нужно спасти какую-то редкую бабочку или тюленя где-то там, далеко на Севере. Кому она нужна, эта бабочка? Или тюлень. Им? – он ткнул пальцем куда-то вверх. – А если речь идет о ЧЕЛОВЕКЕ! Неужели вы найдете хоть одного из "сильных мира сего", – он опять потыкал пальцем в небо, – который бы отказался иметь тельце-другое про запас? Ну, сделали в одном дырку, эка беда! Взял другое, свеженькое, и живи себе дальше! Так вот, эти работы начались у нас задолго до того, как у "загнивающих" появились даже мысли обо всех этих овечках, Долли, или как там ее? Скажу больше, тогда, когда генетика была той самой "продажной девкой капитализма".

– Не только она, – вздохнула она, вспоминая прошлое. – И кибернетика, и социология, и этология и еще много чего… Но какое лицемерие!… И,… послушайте, – она серьезно посмотрела на него, – если это все так, то вы мне выдаете секретнейшую информацию. Это как понять?

– А вот так, – он опять улыбался, – чем я рискую? Что вы будете обсуждать это с бабулями у подъезда? Во-первых, что-то я в этом сильно сомневаюсь, а во-вторых, да кто ж вам поверит?

– Точно, – она задумалась, – скажут "крыша в пути". Что-то меня сегодня тянет на Витулины словечки!

– Так вот, продолжу. Работы велись столь интенсивно, что так называемые "запасные тела" мы научились делать еще,… в общем, на заре моей нежной юности.

– И до сих пор все засекречено? – с сомнением сказала она. – Ни строчки, ни слова? Как же это удалось? Всех сотрудников держали на необитаемом острове? Под землей? На Луне?

– Все значительно проще. Хотя начинали именно так, как вы говорите.  С "Совершенно Секретной Секретности". Но потом кто-то из наших "спонсоров", мы их так зовем, все-таки вспомнил мудрую русскую поговорку – "охота пуще неволи". Нельзя из-под палки заставить работать, нельзя удержать информацию запретами и замками. Весь наш коллектив – фанаты почище футбольных. И еще это подкрепляется ну, очень немалыми деньгами.

– Я это заметила, – она с удовольствием оглядела его ладно сидящий костюм, – такие шедевры, насколько мне известно, продаются лишь в паре бутиков  в Москве.

– Все-то вы знаете! …Но, вообще-то, я не такой уж и модник, больше джинсы со свитерами люблю… Просто сегодня думал… Но это все не важно… – он улыбнулся смущенно. – А бутик…  действительно удобно: заходишь, тебя одевают с ног до головы, в одном стиле и довольно прилично. А ходить по магазинам… так скучно и столько время!

– Но… цены!

– Да на что мне еще тратить деньги? Я ведь совсем один. Машина есть, квартира, но чаще всего я живу на работе.

– Один? Но как же вы в таком возрасте, ведь вам… тридцать шесть, …восемь?

– Тридцать девять.

– Все равно, как же вы попали ТУДА?

– Там работал мой отец. Маму я вообще не помню, она разбилась в авиакатастрофе, когда мне было два года. И родственников как-то не получилось… Отец стал брать меня с собой на работу. Ему никто не мог запретить, уж очень он был большим авторитетом. Ну, вот я как-то и приобщился с самого детства. И жили мы все время там, и школу, и медицинский я  наполовину экстерном, наполовину заочно окончил. В общем, если с точки зрения нормального человека, бедный я ребенок, лишенный детства и юности, – он улыбался. – Но если бы вы знали, как я люблю такое свое детство! – а потом восхищенно заметил: – А нервы у вас железные, все обо мне, да обо мне, а я ведь представляю что у вас на душе!

– Нервов у меня нет.

– ?!

– Тот факт, что нервные клетки не восстанавливаются, уже вроде никто не оспаривает, верно? Так, я думаю, нервы у меня за столь долгий срок уже просто давным-давно кончились!

– Нет, вы – прелесть! – Кирилл хохотал. – Ну, почему мне лет так не сто? Я бы уже вовсю за вами приударял!

– Ловлю на слове, ведь если… если все это правда, то еще не поздно?

Кирилл сразу посерьезнел.

– Сначала я должен рассказать все до конца. А уж потом вам решать… Так на чем мы остановились?

– На "запасных телах".

– Да. Так вот, это было только началом пути. Дело в том, что мы полностью научились копировать только БИОЛОГИЧЕСКИ человека. Все до последней клеточки. А вот личность, душа… Тут был полный ноль. То есть новое тело получалось с такими же знаниями, как новорожденный младенец. До сих пор окончательно не ясно, что же это такое – мысль, знание. Химическая реакция? Магнитная волна? Извилина особая? Но ведь новый мозг получался абсолютно идентичным оригиналу, до самой последней извилинки! …а вот этих самых мыслей и знаний в нем не было. Что же дальше? Обучать его? Воспитывать, готовить смену? Но это будет уже совсем другой человек! Тогда казалось, что работы зашли в тупик. Пытались записывать, программировать весь багаж знаний человека, его личные качества, привычки, воспоминания, чтобы потом учить новое ТЕЛО по схеме… А! – он махнул рукой. – Все напрасно! Человеческая личность уникальна! Мы воздвигали города из самых продвинутых компьютеров, записывали месяцами данные на одного человека… и что потом? Информация устаревает на следующий же день. За день может столько всего произойти – уйдет жена, продаст лучший друг, собственный банк лопнет, в подъезде встретит киллер… И этот день будет вычеркнут из дальнейшей жизни. В общем, на этом пока пришлось поставить точку.