Гризельда опустила стекло.
Через десять минут Чарльзтаун исчез из зеркала заднего вида, и впереди замаячил пригород Западной Вирджинии.
Глава 17
Очень скоро Гризельда заснула на соседнем сиденье, и пока Холден ехал мимо сочных зеленых полей и раскидистых деревьев, растущих по обеим сторонам западного шоссе номер 9, то и дело невольно бросал на нее осторожные взгляды.
Он был вынужден признать, что весьма странно второй раз в жизни снова оказаться с ней в этом грузовике, и не мог не вернуться мыслями в тот день, когда они сидели в нем впервые. Он поджал губы, вспомнив первые обращенные к ним слова Калеба — тогда Холден впервые понял, что попал в ловушку к сумасшедшему: «Рут. Если ты снова заставишь меня столько ждать, я сдеру с тебя шкуру».
Холден понял, что с Калебом Фостером что-то не так, сразу, как только его увидел. В третьем классе начальной школы, где он учился, проводилась программа «Опасный незнакомец», и мать всегда предупреждала его о том, как неразумно садиться в машину к посторонним людям. Вот только…что главным образом происходит, когда твоя жизнь переворачивается с ног на голову, и тебя помещают в приемную семью? Все вокруг чужие, но ты вынужден сделать их частью своей жизни. Тебе сообщают, что они — твои приемные “мать” и “отец”, даже если до этого ты их ни разу в глаза не видел, даже если они так напились, что забыли накормить тебя ужином. Тебя обязали жить в их доме, спать в кровати, которую они тебе выделили, и следовать их неведомым правилам. Тебе более-менее настоятельно рекомендовали всем сердцем довериться совершенно незнакомым людям.
Поэтому Холден понимал, почему Гри охотно пошла с Калебом после случившегося между ними рокового недопонимания. И что с того? Где-то в глубине души, он знал, что произойдет, если он сядет в этот грузовик, но не мог смотреть на то, как она уходит с Калебом совершенно одна. Она уже слишком много для него значила.
Когда он впервые увидел Гризельду, в самый первый вечер в доме Филлманов, она стояла в коридоре возле их с Билли комнаты. У нее в руке была зубная щетка, и он догадался, что она шла в ванную, но остановилась у дверей его спальни и стала наблюдать за тем, как Билли издевался над ним, отобрав у него отцовскую бейсболку Балтимор Ориолс, потом ударил его и обозвал дебилом за то, что он заикался. Ее голубые глаза сверкнули гневом, маленькие ладони сжались в кулачки, и Холден понял — он понял — что она будет очень много для него значить. Ее возмущение придало ему смелости сопротивляться, потому что он не хотел, чтобы она сочла его каким-то хлюпиком, который позволяет старшим ребятам собой помыкать.
Холден не обратил никакого внимания на миссис Филлман, когда она набросилась на него за то, что он врезал Билли. Вместо этого он перевел свой взгляд на Гризельду. И внезапно все, что только что произошло с миссис Филлман и Билли, перестало иметь значение и потерялось за ее ласковым, спокойным, сострадательным взглядом. В мире, полном страданий, хаоса и совершенно чужих людей, она почему-то показалась ему родной. Она показалась ему лучом милосердия в немилосердном мире. Он не видел ничего, кроме ее доброго лица, чудесных волос, заплетенных в аккуратные косички, ее внутреннего родства с ним, ее поддержки. Впервые с тех пор, как умерла его бабушка, он почувствовал с кем-то подлинную связь, и чтобы Гризельда поняла, что его сердце признало в ней родственную душу, он ей подмигнул.
Снова переведя взгляд на дорогу, Холден невольно усмехнулся, вспомнив ее высокую, тощую фигурку и огромные глаза, с жадностью рассматривающие все вокруг. Как отчаянно он хотел быть с ней, что-то для нее значить, защищать ее — да все, что угодно, лишь бы только стать частью ее жизни. Немного негодования, приправленного состраданием, и он сразу же безнадежно влип.
Да он бы душу продал, чтобы только быть ближе к ней.
Ухмылка медленно сползла с его лица.
В некотором смысле, именно это он и сделал.
Но стал бы он что-то менять? Поступил бы он по-другому, если бы мог вернуться в тот день на обочину дороги, зная то, что знает сейчас? Предпочел бы стоять, прикованным к тротуару, в то время как она уезжала с Калебом Фостером?
Ответ был незамедлительным и окончательным: нет.
Он бы не изменил своего решения.
Он бы последовал за ней. Несмотря ни на что, он бы последовал за ней.
«Я бы пошел за тобой на край света… чтобы ты почувствовала мою любовь».
***
Когда они въехали на подъездную дорожку, Холден увидел впереди полуразрушенную ферму. Все двадцать минут, что длилась их поездка, Хозяин вел себя довольно спокойно, лишь пару раз бормотал что-то себе под нос, но Холден не мог разобрать, что он говорит. Что-то о “злодеяниях” и “коварных помыслах ”, один раз он злобно посмотрел на Гри, прищурив глаза и выплюнув “дорога в ад”, затем снова уставился своими бешеными глазами на дорогу.
Гри по-прежнему держала на коленях щенка, но больше уже не улыбалась. Она в отчаянии посмотрела на Холдена, в ее глазах плескался ужас и осознание огромной ошибки, которую она допустила, сев в грузовик. Обеспокоенный тем, как сильно она напугана, он собрал в кулак все свое мужество и подмигнул ей, а затем, чтобы она не заметила смертельный ужас, заполнивший и его глаза, выглянул в окно и сделал вид, будто любуется пейзажем.
— Мы дома. Выметайтесь.
Хозяин выхватил из рук Гризельды щенка, и тот сразу заскулил от такого грубого обращения. Когда Хозяин захлопнул дверь, на какое-то время оставив их наедине, Гризельда бросила косой взгляд на Холдена.
— Все б-б-будет хорошо, — прошептал он.
— Каким образом? — всхлипнула она.
— Мы будем д-д-делать, что он с-с-скажет, а потом, к-к-когда он заснет, сбежим.
Внезапно дверь со стороны Холдена распахнулась.
— Ты должен быть сильнее, братишка, — произнес Хозяин, метнув убийственный взгляд на Гризельду, затем снова перевел свои водянистые глаза на Холдена. — Не поддаваться на соблазны этой потаскухи.
— Д-д-да, с-с-сэр, — сказал Холден, спускаясь на пыльную землю, совершенно сбитый с толку словами Хозяина, но желая казаться милым.
— Моли Господа об избавлении от твоих грехов, — добавил он, оглядываясь на Гризельду. — И, может, он простит тебя.
— Да, сэр, — пробормотала она и шагнула вниз на подъездную дорожку рядом с Холденом. В ее голосе слышались слезы.
«Не плачь, Гри. Не плачь, пожалуйста».
— Вы будете жить в темноте, пока не очиститесь от своих пороков! Пока не станете достойны света.
Холден уставился на Хозяина, наблюдающего за тем, как летнее небо заволакивает серыми грозовыми тучами.
— Вы будете много работать, чтобы дьявол понял, что здесь больше нет места его играм.
Рука Гризельды коснулась руки Холдена, и, пока Хозяин пялился в небо, он сжал ее пальцы.
— В твоем раскаянии не должно быть сомнений! Ты слышишь?
Зажатый в его руках щенок снова заскулил, но, похоже, Хозяин совсем не замечал, как крепко стискивает маленького зверька.
— Ибо возмездие за грех — это смерть!
Холден услышал слабый звук льющейся на землю воды и, взглянув вниз, на расплывающуюся между пыльных кроссовок Гризельды лужу, увидел, что она описалась. И в тот же момент с неба посыпались крупные капли дождя, словно гневные тирады Хозяина обладали реальной силой, способной скрыть солнце.
Внезапно Хозяин посмотрел на них, и при виде их сцепленных рук бешено вытаращил глаза. Проступившая на его лице ярость была немедленной и страшной. Швырнув на землю щенка, он разорвал их руки, с силой отбросив их друг от друга, затем воззрившись на небеса, завопил:
— Извергни нечестивцев!
Его пальцы до боли сдавили им запястья, и он потащил их за собой к задней стороне дома. Открывая подвальную дверь, он на мгновение отпустил руку Холдена, и Холден стал быстро оглядывать лес, окружающий ферму со всех сторон, размышляя, а не попробовать ли ему сбежать. Но один только взгляд на Гризельду, по лицу которой катились слезы, окончательно отрезал ему путь к свободе. Он не сбежал. Через секунду Калеб Фостер снова схватил его за руку и поволок вниз, в темноту их первой ночи в аду.
