Тускло-желтый закат был вскоре скрыт тучей, которую пригнал ветер. Отдельные капли редкого дождя нечасто лопотали по крыше экипажа.

Показались невысокие серые каменные и темно-красные кирпичные строения. Колеса и копыта лошадей застучали по брусчатке. Городок казался игрушечным, будто из деревянного ящичка, откуда достают детям подарки. Он, по сути, состоял из одной большой улицы, мелькающей в каплях дождя желтыми глазами фонарей, и большого количества тесных и узких проулков. Лишь перед зданием ратуши и собором была большая мощеная площадь.

- Вот таков наш городок, – звонко сказала Маргарет, которая охотно и много говорила. – Он маленький и тихий. Здесь есть большой и красивый сад. Адам, ты первый раз здесь, и я уверена - город тебе понравится.

Адам что-то с улыбкой ответил, а Стивенсон вслушался. Именно так и было – город был тих и спокоен, стояла шуршащая тишина, лишь звонко падали капли в лужицы с карнизов, да шумели высокие деревья.

Дождь прекратился. Бледная луна, показавшаяся из-за туч, освещала нервным светом траншеи улиц, островерхие башни собора, приземистые дома, таинственные фигуры памятников.

Стивенсон оглянулся на доктора и увидел его кривоватую улыбку, как бы смущенную, руки заметно дрожали, трость шаталась в руках.

- Пахнет булочками! – радостно воскликнул Адам, подавшись всем своим мускулистым телом вперед, выставив лицо в окно, навстречу ветерку.

- Конечно, Адам, - воскликнула Маргарет, - мы ведь проехали булочную Шределя.

Адам рассмеялся, всплеснув руками.

– Сейчас выгрузишь вещи, и пойдем пить кофе с булочками!

Стивенсон заметил, как доктор внимательно посмотрел на Маргарет и сказал чуть дрогнувшим голосом:

- Гулять в такую пору... Хм, неосмотрительно, молодые люди. Уже поздно!

Адам усмехнулся, щелкнул крышечкой карманных часов:

- Но всего лишь седьмой час, доктор. Осень – очаровательное время года. Кроме того, у меня есть чем защищаться в случае нападения недоброжелателей. Поверьте, доктор, этим оружием я владею отменно!

И он, отодвинув полу пальто, продемонстрировал на поясе кинжал в ножнах. Адам тут же вынул его, взмахнув четырехгранным тонким и узким клинком, что заставило доктора слегка отшатнуться, а Маргарет радостно воскликнуть.

Доктор вдруг резко решил изменить свое мнение:

- О, при таком оружии, сударь, вам ничего не страшно. И у очаровательной Маргарет, я уверен, будет надежная защита! Кроме того, осень чудесна для прогулок, особенно для молодых людей, не правда ли мистер Стивенсон? Ах, какая поэзия! Крепкий запах опавшей листвы, воды в лужах, лунный свет – романтика молодости!

Стивенсон лишь частично согласился с доктором. Он сказал осторожно:

- Осень прекрасное время года. Но ее воздух опасен, это воздух умирания, ухода в другой мир. Можно гулять, любуясь красками осени, но не стоит увлекаться.

Адам удивился:

- Вы так говорите мистер Стивенсон, как будто сами уже одной ногой в могиле. Но вы ведь еще молоды...

Стивенсон покраснел, но посчитал, что в полумгле этого никто не заметил.

- Я люблю гулять осенью, когда теплые деньки и паутинка летит, позванивая как колокольчик, шепчут свои истории падающие листья. Но более всего люблю проводить время у камина за книгой, или в обществе моего сына, сражаясь с ним в разные игры...

Доктор Джонсон обаятельно улыбнулся:

- Совершенно с вами согласен, мистер Стивенсон. Я вижу, в душе вы поэт...

- О, да, это есть немножко, - заметил Стивенсон. – Я, скорее скромный литератор...

Маргарет только сейчас всмотрелась своими карими пронзительными глазами в этого худого, нескладного, длинного, как кузнечик, человека и попросила:

- А вы можете прочесть... что-то из своего, из своих стихов.

Стивенсон немного растерялся.

- Я мало читаю публично. Кроме того, я плохо помню наизусть свои стихи. Но для вас, так и быть, постараюсь вспомнить.

- Будем очень признательны, – сказал Адам вослед за своей подругой, слегка улыбнувшись.

Стивенсон на мгновение задумался.

- Хорошо, попытаюсь, - он на мгновение стал серьезным, представляя, как надевает на лицо маску актера, внутренне преображаясь, что он делал уже не раз.

Он собрался с духом, и одновременно отпустил себя на свободу, взмахнул худыми руками, словно мельница, и тихо начал читать:

Когда ни звезды, ни луна

Не светят в поздний час,

Я слышу топот скакуна,

Что мчится мимо нас.

Кто это скачет на коне

В сырую полночь, в тишине?

Под ветром дерево скрипит,

Качаются суда

И снова гулкий стук копыт

Доносится сюда.

И, возвращаясь в ту же ночь,

Галопом всадник скачет прочь.

Стивенсон замолчал, сразу чувствуя шуршащую, наполненную дыханием тишину. Затем хлопнула первая Маргарет, и посыпался жиденький звук аплодисментов.

- У вас просто тонкое чутье и верный глаз, - сказал мистер Джонсон.

- Так мило, поэтично, и так соответствует обстановке, - добавила Маргарет, блестя в темноте каштановыми глазами.

- Забавно, мистер Стивенсон, – сдержанно сказал Адам.

Неистовый лай собаки прервал их разговор.

Экипаж остановился, и молодые люди сошли.

Они стояли под фонарем улыбчивые, удачливые, юные и свет падал на их задорные лица.

- Спасибо, господа! Приятно было путешествовать вместе! - сказал Адам.

- Прощайте! - воскликнула Маргарет своим мелодичным голосом, тут же взяв под руку своего возлюбленного.

***

Экипаж, тяжело заскрипев, остановился у небольшого здания гостиницы, зажатого высокими домами.

- Вы намереваетесь остановиться здесь? – спросил доктор.

- Увы, это единственное место... – пожал худыми плечами Стивенсон.

Доктор дернул плечами, изящно выставив руку:

- Но это так неудобно. Представляю эти жесткие кровати и море клопов.

Стивенсон улыбнулся.

- Я не боюсь их. Поверьте, мне приходилось путешествовать и в Европе, и в Америке, я бывал и не в таких переделках.

Доктор улыбнулся.

- Я предлагаю остановиться в меблированных комнатах. Они здесь, неподалеку, сдаются в одном доме. Поверьте, там вы будете чувствовать себя замечательно. Камин и хороший ужин будут ждать вас!

Стивенсон чуть улыбнулся, поправив прическу:

- Ну, если вы рекомендуете...

- Поехали, - сказал доктор, и его глаза лихорадочно блеснули.

Он приказал кучеру ехать к госпоже Андерсон. Позже Стивенсон отослал с мальчишкой – посыльным записку на почту, чтобы знали, где его искать, если будет отъезжать почтовый дилижанс.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Адам и Маргарет летали, словно птицы между деревьями, смеясь, ловили друг друга руками, попадая в объятия и вновь вырываясь, шелестя медью и золотом опавших листьев. Наконец Адам у ствола старого бука сумел поймать сильными руками и крепко прижать свою подругу. Она еще вырывалась, подобно дикой горной кошке, а потом затихла укрощенным зверьком, и старый заросший парк был свидетелем, как встретились их губы, а тела, пронзенные сладкой истомой, слились воедино, наполнившись энергией и силой.

Маргарет держала его лицо в своих ладошках, гладила непослушную прядь волос, жарко целовала в щеки, ставшие пурпурными, а потом тихо спросила:

- Адам, ты мой? Ну, признайся, ты только мой? Если ты принадлежишь еще кому-то, если предаешь меня с другой, вот возьму ружье и пристрелю... О, ты не знаешь, как я хорошо стреляю. Я ведь охотница – бах!

И она игриво, со смехом, тыкала в него острым концом шпильки. Он, шутя, отобрал ее, погладил волосы девушки:

- Ну, что ты. Конечно только твой! Я ведь люблю тебя, и ты – весь мой мир, моя страсть, мое чудо... Самое главное чудо в жизни!

И он поцеловал ее пламенно и твердо, и она охватила тонкими трепетными руками его голову, задержала ее, продолжая музыку поцелуя.