Стимсон покачал головой.
- Как докладывает наш военный атташе, нет. Один из кораблей, который французы заявляют потопленным, находится в Саттахипе. Он не просто неповреждён, он даже не участвовал в сражении. Другой отбуксировали в Бангкок на следующий день после битвы. Он сильно пострадал, но на плаву. Кстати, это броненосцы береговой обороны, а не линкоры. Тайцы говорят, что потеряли два торпедных катера, вот и всё. Мы знаем, что они оторвались от французской эскадры. Она сейчас в Сайгоне - крейсер и по меньшей мере один повреждённый сторожевик. На суше французы в катастрофическом положении. Их контратака полностью провалилась. Похоже, их армия блокирована в Баттамбанге. Вероятно, поэтому они приняли предложение Японии. Это единственный шанс удержать обстановку от развала.
- Я думаю, вполне очевидно, что одной из основных причин антияпонских настроений Таиланда стало изменение нашей позиции по поставкам оружия, - с ханжеским довольством сказал Халл.
Ну да, за последнюю неделю ты сам себя убедил, что так и планировал. Стёйвезант ограничился вежливым кивком. А вот следующие слова Халла застали его врасплох.
- Поскольку это, очевидно, соответствуют нашим интересам, нам стоит сделать поддержку более выраженной? К сожалению, у нас закончились британские и французские самолеты.
По комнате пробежал смех. Истина заключалась в том, что огромные запасы французских и британских самолётов в итоге были использованы гораздо лучше, чем могли придумать их заказчики. Политические и стратегические выгоды от их передачи Содружеству намного превысили фактическую военную ценность.
Стимсон поднял руку.
- На самом деле, я могу помочь. Сегодня утром я говорил с генералом Маршаллом. Англичане заказали 100 лёгких танков М2А4[480], но, естественно, не забрали. Их запланировали передать в войска, но у нас есть новая модель M3. Может, предложим их тайцам? Такое подкрепление сделало бы их отказ японцам ещё более решительным.
- Они принадлежат Содружеству Наций как законному преемнику британского правительства, - твёрдо сказал Халл. - Конечно, если индийцы, австралийцы, канадцы и южноафриканцы не станут возражать, почему бы и нет.
- Южноафриканцы хотят броневики. Канадцы строят собственные танки. Эта модель имеет смысл только для Индии и Австралии. А они не будут возражать.
Корделл Халл кивком подтвердил оценку Стимсона.
- Филип, ты выглядишь так, будто уже задумывался об этом?
- Мне кажется, необходимо долгосрочное обязательство. Говоря как бизнесмен, я хотел бы знать, что текущие отношения стабильны, прежде чем инвестировать. В конце концов, мы уже дважды меняли нашу политику по Таиланду.
- Возможно, долгосрочное финансовое обязательство? - глухо сказал Генри Моргентау. Он рассматривал сложную модель немецкой промышленности и то, что он видел, ему не нравилось. Сама сложность и количество переменных в схеме заставляло его усомниться в правдоподобности теорий, основанных на централизованном экономическом планировании[481]. Это противоречило убеждениям всей его жизни. Помотав головой, он с удовольствием вернулся в простую и бестревожную реальность. - Продлить существенную кредитную линию, подлежащую погашению в течение длительного периода по низкой процентной ставке? Это было бы признаком того, что мы считаем устанавливаемые сейчас отношения прочными и долговременными.
- А то, что они сделают с деньгами, станет хорошим показателем их реальной политики и намерений, - одобрительно кивнул Халл. - Отличное предложение, Генри. Кто-нибудь желает что-то добавить?
Народ отрицательно зашебуршал.
- Ну, хорошо. На следующем заседании кабинета я представлю все дополнительные мнения. Филип, я дам тебе знать, когда оно будет. Я правильно понимаю, ваша команда закончила первый проект Директивы по плану воздушной войны? Будьте готовы принять участие. Боюсь, никто другой не сможет представить собранную вами информацию должным образом. На этом, предлагаю считать собрание законченным.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ДОСТИЖЕНИЕ ВЗАИМОПОНИМАНИЯ
Французский Индокитай, Пхум Дак Пэй, ратуша
Такого унижения адмирал Жан Деку[482] никогда ещё не испытывал. В 1940 году его назначили на должность губернатора Индокитая с конкретным приказом: обратить вспять политику умиротворения Японии, которую вёл его предшественник, генерал Жорж Катру[483]. Когда он прибыл в Ханой, то обнаружил, что деятельность Катру довольно далека от того, что ему говорили на инструктаже. Политические реалии заставили их обоих следовать одним путём. Не получая никакой поддержки со стороны нового правительства, оба столкнулись с сильным давлением со стороны японцев. Японцы хотели получить Французский Индокитай как базу, с которой можно нанести удар по богатым ресурсным зонам на юге. Один, самый важный момент, был сложен для понимания - правительство Виши осуждало миротворческую политику Катру, но... требовало примирения. По сути, его предшественника отстранили за выполнение полученных инструкций. Деку намотал это на ус и сосредоточил все усилия на противостоянии продвижению японцев, не давая им повод захватить всё нахрапом. Но совершенно не ожидал такого сокрушительного удара с запада. Его офицеры заверяли, что простой демонстрации силы будет достаточно, чтобы остановить любую угрозу с этого направления.
- Всё действительно так плохо, как говорят?
Адмиралу требовались сведения о ситуации на фронте. Генерал Катру был единственным надежным источником.
- Это катастрофа. Ещё один Седан.
Катру был глубоко обеспокоен. Его совершенно разочаровало правительство Виши, бросившее его на съедение, и теперь оно же пыталось поступить так с Деку.
- Части, окружённые у Баттамбанга, хотели прорваться к силам, расположенным севернее, одновременно деблокировав их из котлов. Атака была отбита с большими потерями с нашей стороны. Точно так же как дома в прошлом году, исход сражения определяется превосходством в воздухе. На нынешний момент мы потеряли двадцать два самолета и более дюжины на земле. Наши истребители сбиты, а бомбардировщики прижаты к аэродромам. Сиамские пикировщики делают что хотят. И делают это очень хорошо.
- Сколько у нас времени?
Это было самым важным в размышлениях адмирала. Время определяет всё остальное. Катру задумался. Так легко поддаться отчаянию и сдаться, хотя надежда ещё не утрачена.
- Неделя. Возможно, десять дней. К исходу этого срока окружённым войскам придется сдаться, и мы потеряем сильную карту. Пока они сопротивляются, можно обсуждать мирное урегулирование на определённых условиях. После этого, условия будут диктовать сиамцы. По крайней мере, у нас есть одно утешение. От Красного Креста мы знаем, что они хорошо обращаются с пленными. Соответственно, и нам стоит вести себя так же. У нас находятся четырнадцать сбитых лётчиков, будет разумно относиться к ним как к гостям, а не военнопленным.
- Само собой.
Деку это замечание немного вывело. Ничего, кроме хорошего обращения, ему и в голову не приходило - у тайцев была почти тысяча французских военнопленных. Все решения принимались с оглядкой на этот факт.
Разговор был прерван появлением тайской делегации. То, что французы приехали первыми и им пришлось ждать, в некотором роде само говорило о том, кто выигрывает войну. Деку удивился, увидев, что делегацию возглавляет женщина. Уже ходили слухи, что вторжением командует неизвестная дама, впервые он её увидел. Она была невысокой, крепко сложенной, с короткой причёской, обыкновенной для тайских женщин. Один взгляд на неё давал хорошее представление, кто здесь главный - её воля ощущалась почти физически.
