Но однажды все изменилось – это случилось несколько недель назад. Они были тогда в городе Марлоу в Оклахоме, сняли небольшой домик на Запад-Мейн Авеню. Тихий городок, живущий сонно-размеренной жизнью. До них никому не было дела. Кто они? Откуда? Зачем приехали? Откуда бегут?

Как-то вечером они не спеша шли от ресторанчика итальянской кухни. Разглядывали витрины ювелирного магазинчика, цветочные композиции из тюльпанов, нарциссов, лабилий из магазина напротив. Вайлет вдруг замерла, уставившись на стеклянную витрину на торговой площади. Луис разглядывал причудливые часы, с резными стрелками и позолоченными цифрами, картины и кучу милых безделушек, от кухонной утвари до сувениров из горного хрусталя и дерева.

Он даже не сообразил в чем дело. Стало страшно за нее, так мгновенно преобразился ее облик. Вайлет вздрогнула, будто проснулась, удивленно обернулась, разглядывая улицу и людей, снующих по своим делам, а затем снова уставилась на витрину. Ее начало колотить в ознобе, губы посинели. Он обнял ее, продолжая недоумевать, проследив за взглядом, и обомлел.

Прямо перед ними висел холст, написанный масляными красками: большой кратер, заполненный горящей магмой, а на самом краю, разведя руки в стороны, стоит юноша – жесткий холодный взгляд, презрительная улыбка, темные волосы развиваются от ветра, а сзади кружит стая ворон, создавая иллюзию черных крыльев.

– Джек… – прошептала Вайлет, и словно сомнамбула вошла в двери магазина. – Что это за картина, – спросила она у миловидной продавщицы.

– Это Керол Харисон, ее картины сейчас пользуются повышенным спросом. К сожалению, она погибла в прошлом году, ну, вы, наверное, слышали о землетрясении в округе Лейк.

– Спасибо за информацию, – перебил Луис. – Нам пора, извините.

– Может вам показать еще несколько картин, у нас есть…

Призрак лучшего друга стоял перед глазами. И от этого было так больно.

– Нет, мы торопимся.

Он многозначительно посмотрел на Вайлет, и она согласно кивнули. Всю дорогу он болтал всякую чушь, стараясь отвлечь ее внимание и ликуя, что она снова разговаривала. Лишь закрыв дверь дома, понял, насколько был напряжен, и боялся, что она вновь уйдет в себя.

Но с этого дня все изменилось. Вайлет подошла к нему вплотную, долго смотрела в глаза, и он боялся сделать даже вздох, не желая разрушить волшебный момент их особой связи. Потом она уткнулась ему в грудь и заплакала. Это был прорыв. Слезы очищали, выплескивая горечь и боль утраты. Он знал, Вайлет никогда не забудет Джека, но он постарается сделать все, чтобы ей было легче.

– Спасибо за все Луис. Спасибо, что ты рядом, – шептала Вайлет, а он нежно гладил ее по голове, и благодарил Бога за то, что вернул ее.

– Я всегда буду рядом, чтобы не случилось. Всегда.

Они нигде не задерживались больше трех недель. Десятки городов, сотни лиц. Он был уверен, что за ними никто не следит, и не понимал беспокойства Джека по этому поводу, взявшего с него слово, как можно дольше скрываться, переезжать с места на место и быть в тени. Луис знал, конечная их цель – бухта Джека, как назвал он шикарный трехэтажный особняк на берегу океана, подаренный другом ему и Вайлет, которая вдруг объявила, что больше не намерена бежать. Она не видит в этом смысл.

– Все, кто угрожали нам – погибли, так отчего мы бежим?

Луис не знал, что произошло в Лунных пещерах и монастыре, терпеливо ожидая, когда Вайлет сама все расскажет, и однажды это время пришло.

Был поздний вечер. Он как всегда зажег свечи, сварил зеленый чай и они, усевшись на мягком диване прямо напротив роскошного окна, начали говорить. Он уже почти забыл то время, когда они так беззаботно болтали. Затмение перечеркнуло жизнь надвое: до и после. Луис не смог рассказать, о Дэнни, и просто соврал, что друг успел уехать и затерялся где-то на Аляске, и только лишь вопрос времени, когда он объявится.

Вайлет положила голову на его плечо, и он, сжав маленькие ладошки в своих руках, начал слушать, жадно ловя каждое слово. Она говорила несколько часов. Он видел перед собой каменный лабиринт и голубое сияние впадины, мертвого старика Хорхе и зал с бесформенными фигурами в плащах. Он видел, как Джек раскидывает людей, словно шахматные фигурки, ввергая в ужас своим взглядом, как дерется с Эрни.

Эрни! Это стало шоком, и сначала Луис подумал, что от всего произошедшего сознание Вайлет не справилось, рисуя жуткие картины. Но чем дольше она говорил, тем яснее он понимал – все действительно произошло так, как она рассказывала.

– Я все время смотрела на Эрни и не могла поверить глазам, а потом вдруг осознала. О, Господи! – Вайлет тяжело выдохнула. – Ты действительно подумаешь, что я сошла с ума!

– Я никогда так не подумаю, – прошептал Луис, но в ответ девушка лишь замотала головой.

– Это выше моих сил.

Когда повествование дошло до сцепленных над бездной рук, ее голос оборвался. Она закрыла глаза, и он видел, как бледнеет лицо, а воспоминание буквально разрывает сердце. Луис обнял ее, прижал к себе. Так они просидели всю ночь, больше не говоря ни слова. Луис умирал от любви, и умирал от боли, потеряв друзей, потеряв Джека, Майкла и Дэнни, которого не сумел спасти. Они остались одни, совсем одни в этом огромном жестоком мире.

После той ночи Вайлет начала возвращаться в этот мир, и он делал все, чтобы она хоть на миг забыла о своей боли. Плача в душе, он веселил ее, развлекал, будто царевну-несмеянну и когда однажды милые ямочки стали первой наградой его стараниям – надежда окрепла, а уверенность придала новые силы.

И вот теперь эта передача, которая могла отбросить туда, откуда они начинали. Он боялся снова потерять ее, боялся ее боли, разрывающей грудь, погружение в горе, тоску.

Она отвернулась, уставившись в потухший экран, словно ждала продолжения, словно хотела и желала вспыхнувшую вслед за этим боль.

– Луис, я не знаю, как жить, – прошептала она. Он стоял перед ней на коленях, пытаясь согреть ледяные ладони. – Как справиться? Не хочу бороться, не хочу убегать. Теперь все равно.

– Эй, я знаю, это звучит как бред, но поверь, еще наступят хорошие дни, слышишь?

– Хорошие дни? Это вряд ли.

– Нет, не вряд ли. Обещаю, эта последний наш побег от мира. Я должен убедиться, еще раз все проверить, а затем…

– Я хочу вернуться в Файерлейк, – прошептала она. – Я хочу вернуться на то место.

– Нет, Ви, слишком опасно. Из того, что ты рассказала ясно: орден не прекратит за тобой охоту. Тут дело даже не в… Джеке, – он громко сглотнул, так тяжело далось ему выговорить имя друга, и тут же почувствовал, как она дрогнула.

– Луис, пожалуйста. Я должна вернуться, а затем я… мы начнем новую жизнь, поедем, куда хочешь. Пожалуйста! – В ее взгляде было столько мольбы и боли, что он не мог сказать нет. – Я чувствую, меня так тянет.

– Ви, зачем причинять новую боль.

– Пожалуйста, Луис, я хочу понять.

Он поднялся и сел рядом, сердце гулко застучало, когда он прикоснулся к ее волосам, поправив локон, спадающий на глаза. Она смотрел в глаза, ожидая ответа, и Луис потянулся вперед, плохо соображая, что делает. Руки с силой прижали к себе, склонив лицо, он замер в дюйме от ее губ. Ви отстранилась, отвернулась. Он шумно выдохнул, словно ударили под дых, и разжал руки.

– Спасибо, – прошептала Ви. – Спасибо за понимание.

– Послушай. Я готов ждать столько, сколько нужно. Я никому тебя не отдам, не отступлю, понимаешь? – Прохрипел он.

– Да… и не нужно отступать. Ты дорог мне. Очень дорог. Я говорю, как эгоистка, но…

– Ты говоришь и поступаешь правильно. Я ждал долго, и готов еще подождать. Готов ждать столько, сколько нужно. Только хочу, чтобы знала: ты – все, что у меня есть. И я пойду на любое, даже перешагну через себя, лишь бы тебе было хорошо, лишь бы ты была счастлива.

– Спасибо, – прошептала Вайлет, и прижалась к нему. – Значит, ты согласен?

– Для начала сделаем еще одну остановку в Порту-Силвер, это рядом с Норд-Бендом, там несколько миль южнее есть бухта. Она называется бухта «Спящие черепахи», где мы и остановимся. Тот дом теперь наш. Для начала я сам наведаюсь в округ Лейк, а затем, если ты не передумаешь…