Фред взревел и, подлетев к журнальному столику, швырнул его об стену. Лестер тут же оказался рядом.
– Я знал, ты не из тех, кто прощает, – шептал он на ухо. – И ты добьешься всего, чего захочешь. Пусть мои мотивы тебя не тревожат. Я не причиню вреда и всегда прикрою, но ты должен обещать, что выполнишь условия, когда придешь к цели.
– Хорошо, – процедил сквозь зубы Фред. – Гребаный ублюдок поплатится сполна. Если не он, так те, за кого он душу рвал, и этот жалкий полукровка пойдет под раздачу первым. Когда храм будет восстановлен?
– К следующему лету, если ничего не помешает.
– Ничего не помешает, – прохрипел Фред. – Передай совету, я сделаю все, что в моих силах. Постарайся убедить их в моей преданности, а пока…
– А пока мы будет готовиться. Время у нас есть, нужно собрать информацию об этом… Луисе. Ты прав, сначала займемся им. Он единственная преграда на пути к девчонке.
– Ошибаетесь, сэр. Если они вернутся в ГриндБэй на их стороне будет резервация, индейцы станут на ее защиту.
– Значит нужно постараться, чтобы они туда не добрались, – оскалился Лестер улыбкой крокодила, заманившего к водопою антилопу.
После того, как банкир ушел, Фред долго не мог найти места и метался по номеру, словно безумный в одиночной палате. Он не хотел смерти Вайлет, которая продолжала нравиться, не смотря ни на что, а ее неприступность просто сводила с ума. С другой стороны жажда власти быстро перевесила чашу весов не в ее пользу, а мысль о том, что стало бы с Джеком, знай он об этом плане, распаляла еще больше.
С кем он мечтал разделаться так это с Луисом. Жаль, что у него дрогнула рука тогда, возле церкви. Жаль, что не смог совладать с эмоциями, страхом, испугом, когда понял – пуля, предназначавшаяся лютому врагу, досталась другому, жалкому неудачнику Дэну. Как жаль, что он не разрядил обойму в харкающего кровью полукровку, ползущего к нему с перекошенным от ярости лицом. Скольких проблем избежал бы, сколько времени сэкономил. Одно нажатие на спусковой крючок, жалкий трус, и дело сделано.
Фред снова корил себя за малодушие, но былого не вернуть, а произошедшее не изменить. Зато пришло время все исправить, и больше рука не дрогнет. Мертвые не возвращаются, чтобы мстить, но слабые получают сполна уже в этой жизни, а что будет после – начхать!
Он подошел к бару и потянулся за бутылкой мартини. Прошел к витрине окна, занимающей всю западную стену, и уставился на горящие огни спящего города.
– Начхать! – Прохрипел Фред, сделав большой глоток. – Начхать, мистер умник, и на тебя тоже. Гребаный благодетель нашелся! Остров ему и кучу бабок! Я вижу тебя насквозь, такой же хитрый и скользкий, как и те в совете. Вздумал поиграть в свою игру, что ж… – Он отхлебнул от бутылки и икнул. – Только не на того нарвался. Ты уже провалил одно дело в Файерлейке, я не дам завалить тебе еще одно.
– Здесь ты абсолютно прав, ученик, – раздался приглушенный шепот.
Фред развернулся так быстро, что бутылка выскользнула из рук и с гулким стуком покатилась по полу, оставляя позади золотистый ручеек, пока не наткнулась на тяжелые массивные сапоги стоящего в проеме. Человек протянул руку, одетую в черную перчатку, к стене и щелкнул выключателем, погрузив комнату в полумрак.
Свет из прихожей, падающий в спину гостя, не давал возможности разглядеть его, скрывая лицо в темноте, но это было не важно, потому что Фред сразу узнал эти широкие плечи и тихий вкрадчивый тембр голоса. Тень, упавшая на пол, не двигалась, человек замер в ожидании или был призраком, галлюцинацией после чрезмерно выпитого, что более правдоподобно, потому что он не мог сейчас стоять здесь. Не мог, потому что остался под каменным завалом в Лунных пещерах.
– У меня сегодня что: дом свиданий или вечер открытых дверей? – Пробубнил Фред, стараясь скрыть испуганные нотки дрожащего голоса. – Вообще-то на двери висит табличка – не беспокоить!
«Мертвые не возвращаются»? – Парень вытер ладонью вспотевший лоб. – «У меня едет крыша, иначе не объяснить»!
– Ваш тандем меня впечатлил, – рассмеялся человек. – Это был новый союз розы и лилии? А где договор, скрепленный кровавой печатью?
– Ты еще кто такой, твою мать?
– Тихо! Тихо! Не нужно приплетать сюда мою бедную матушку, ей бы это не понравилось.
– Но ведь это не можешь быть ты… – простонал Фред и покачнулся. – Ты ведь… ты…
– Лучше присядь, парень. Не хочу, чтобы ты грохнулся в обморок, испортив впечатление от произведенного мной эффекта. Успокойся, я не призрак и не чертов труп, как ты себе, наверное, вообразил. Можешь потрогать меня, удостовериться, что я из плоти и крови.
– Я не верю, что это ты. Я никогда не видел твоего лица, а голос и осанка всего лишь…
– Хорошо, чтобы тебя убедить приведу несколько фактов из прошлой жизни в Файерлейке. Для начала сядь, – рявкнул он, и Фред тут же плюхнулся в кресло, словно его бросило туда силой.
– Во-первых, моя интуиция, Фредди, подсказывает, что ты узнал меня, верно? Во-вторых, напомню тебе о Дэне, которого ты убил возле чаши «Подношений». Рассказать, как все было? Что ж… – не дождавшись ответа, продолжал гость.
– Ты целился в спину Джека, потому что не мог выстрелить, глядя ему в глаза. Его взгляд всегда причинял тебе боль, а меняющие цвет глаза пугали. Когда на тебя смотрела черная бездна, парализующая своей ненавистью и злобой. Страх затапливал тебя, Фредди, как ужасающий ливень мелкий высушенный засухой водоем, в одно мгновение, превращая в бурлящее озеро. Твоя ненависть к нему была лишь жалкой крупицей напротив его ненависти. Песчаной крупицей напротив горы Маун-Худ. Подсознательно ты всегда боялся его, поэтому знал, в честной борьбе тебе не выиграть, так?
– Да пошел ты… Кто ты? – Пискнул парень. Холод проник под рубашку, а зубы клацали, дрожь пробрала до самых костей.
– Ты знаешь, кто я, Фред! И я учил, что ты должен делать, как поступить. Если бы ты меня слушал, то был бы теперь во главе группы, а не шестеркой, исполняющей мелкие поручения. Этот медальон, что висит у тебя на груди, дал тебе я в день перед затмением. Ты помнишь, что мы находились одни в доме Афении – в лесной хижине, недалеко от монастыря «Плача», перед тем, как Рейчел рассказала тебе о месте, где индейцы прячут девчонку – в одной из лунных пещер. Мы были ведь совершенно одни там, верно?
Помнишь, что я сказал о пропадающих людях в Файерлейке? Я приехал, чтобы, как и Лестер, не дать совершиться непоправимому и вовремя вмешаться. Но, как известно, наш банкир немного заигрался и не проинформировал совет об истинном положении вещей, что привело к дестабилизации всего предприятия, поставив под угрозу само его существование.
– Ты никогда не говорил, что входишь в совет.
– Я и сейчас не говорю. Но совету нужны такие преданные делу люди. Если бы не мы, катастрофа давно произошла бы и тогда ни совет, ни мы с тобой, ни другие не смогли бы остановить процессы, запущенные адским механизмом. Ведь что есть тьма – всего лишь дверь. Но я вижу в тебе настоящего преемника, Фред, поэтому и пришел. В отличие от остальных я сразу не был согласен с кандидатурой Джека, потому что многое в его биографии меня настораживает и является подозрительным.
– Кто-то сильно постарался убедить совет в том, что он истинный, несмотря на знаки и пророчества. Знаешь, это как утешать себя мыслью, что ты приручил льва, надев ошейник и накормив до отвала еще теплой плотью, превратил в домашнюю кошку. Когда придет время лев кинется на тебя, освобождая путь к свободе. Такие дети вообще долго не живут, но он каким-то образом выжил и это лишь доказательство тому, что кто-то из совета сильно этому поспособствовал.
– Ты хочешь сказать, что в самом совете…
– Я хочу сказать, что зло не спит. Ему не нужен ни отдых, ни пища, ни силы, чтобы продолжать попытки повернуть все вспять.
– Но… как ты выжил? Ведь я видел собственными глазами руины. Видел, как все обрушилось. Видел, как пылал город!
– Как и Лестер, я просто вовремя ушел, когда понял, что Афения мертва и оставшиеся хранители уже не могут адекватно реагировать на ситуацию и принимать правильные решения. Они покорно остались под землей, решив придать себя в жертву. Думая, что это поможет отсрочить время. Окончательно потеряв контроль над мальчишкой, отпустив девчонку, они сами подписали себе смертный приговор. Они давно утратили истинный смысл существования хранителей, их же алчность их и сгубила.
