В таком большом доме, их оказалось пятнадцать: круглые циферблаты с укором выглядывали из картонной коробки, принесенной из лодочного сарая: совсем крохотные и большие, с боем и без, полированные под дерево и блестевшие позолоченным корпусом, все отправились в кладовую, даже наручные последовали следом.

– Это уже фобия, – прошептал Вайлет, без сил опускаясь в кресло. – Остается еще одно, уж извини, Луис. – Она подняла трубку телефона.

– Э, здравствуйте, могу ли я поговорить с миссис Боуден. Ах, это вы, приятно с вами познакомиться. Вам звонит Вайлет из бухты Надежда. Нет, нет, я ничего не хотела, просто звоню сказать, что вам незачем приезжать в бухту. Да, я понимаю, Луис заплатил и взял с вас слово, что вы каждый день будете навещать меня. Давайте так, мы не расскажем ему об этом, ему не зачем знать, – Вайлет вздохнула. Ей было противно врать Луису. И она объяснит ему позже, почему так поступила, но не сейчас.

– Я вам обещаю, если что-нибудь понадобиться, сразу позвоню. Что вы говорите? Еда? Уверяю, с голода не умру, стараниями Луиса здесь можно прокормить футбольную команду в течение всего последующего месяца. Спасибо за понимание и всего доброго.

Девушка устало откинулась на спинку дивана, снова глянула на темнеющее небо, и безумно захотелось пройти по песку, зайти в воду и вдохнуть соленый запах моря. Так она и сделала, а затем до темноты бродила по пустынному берегу, наблюдая за семейством крикливых чаек, устроивших гнездо на одной из «спящих черепах», и за лучом маяка, всматривающегося вдаль.

Это стало своего рода ритуалом. Весь день она копалась в Интернете, попутно отвечая на звонки миссис Боуден, которая, тем не менее, каждый день звонила, справляясь о делах, и Луиса, рассказывающего о последних событиях. Ему удалось поговорить со старейшинами и ребятами, которые рассказали, кое-что интересное, но он не хотел говорить это по телефону.

– Что стало с городом?

– Его нет, – выдохнул он в трубку. – Я не хотел, чтобы ты это видела, и до сих пор убежден, что тебе вовсе незачем приезжать сюда. Опасно.

– Ты хочешь сказать, что земля продолжает гореть?

– Нет, она не горит, Ви. В резервацию приезжал человек, который разыскивал тебя. Но об этом потом. – Он вздохнул. – Как там миссис Боуден? Она тебе понравилась, вы ладите?

– Да, все в порядке, не волнуйся.

– Я очень скучаю, ты знаешь?

– Я тоже, – прошептала Вайлет.

– Потерпи еще несколько дней, договорились.

– Договорились.

Ее тянуло только к одному месту, но она не могла спросить это у Луиса. Огненная воронка, кратер – что стало с ним? Страшно снова заглянуть в бездну и увидеть своих призраков, увидеть то место, которое отняло у нее все.

Вайлет взяла шезлонг и уселась с компьютером у самой кромки воды. Музыка моря уводила далеко в мечты, которые никогда не сбудутся, но от этого они не становятся менее желанными. Она некоторое время наблюдала за неугомонным семейством чаек, а затем снова застучала по клавиатуре.

От Маркуса ничего не было, и это начинало беспокоить, но верная своему обещанию, она не пыталась с ним связаться. Что ж, если он не поможет, помогут старейшины. Свет от маяка скользнул в сторону бухты и замер в нескольких милях впереди. Девушка задумчиво посмотрел в сторону пучка света, на сумерки и решительно поднялась.

Провозившись на кухне дольше, чем планировалось, она завернула ужин в бумажный пакет, взяла пинту молока и направилась в сторону маяка. Расстояние оказалось намного больше, чем она предполагала, и дорога отняла почти час. За это время сумерки стали гуще, и на небе выглянула луна.

Маяк приближался. Его одинокий конус тянулся в небо, словно забытая ракета среди всеобщего хаоса и нагромождения острых скал. Боясь в темноте переломать ноги, девушка осторожно приближалась к темнеющему проему деревянной двери и замерла в трех ярдах от цели, услышал грозный окрик.

– Еще один шаг и мая малышка проделает в твоей спине аккуратную дырочку, вернее вовсе не аккуратную.

– Извини, я не знала, что здесь кто-то находится, – спокойно сказал Вайлет.

– Ну, да. Думаешь, поверю? Всем известно, чей это маяк.

– Возможно, но я здесь недавно. Вернее я слышала рассказы о нем, но не воспринимала всерьез.

– А ну повернись, – потребовал хриплый голос.

Вайлет медленно развернулась. Прямо на нее глядело дуло охотничьего ружья, настороженные слезящиеся глазки всматриваются в лицо. Белые, отливающие серебром, волосы выглядывают из-под вязаной шапки. Руки старика не дрожат, а плотно сжатые губы выражают полную решимость выстрелить, если бы…

– Вы забыли снять с предохранителя, – спокойно заметила она.

– Рад, что напомнила, – прохрипел старик, щелкнув предохранителем.

– Боюсь, оно не может выстрелить.

– Это еще почему, – рявкнул старик.

– Во-первых, вы не выстрелите в человека, потому что вы… не такой, а во-вторых – ружье вовсе не заряжено.

– Значит, девочка разбирается в оружии? – Хмыкнул он. – Или она слишком уверена? А вот как щас пальну прямо тебе под ноги, и будешь бежать без оглядки!

– Я бы на такое не рассчитывала, сэр. Не зря же я два часа провозилась на кухне, готовя ужин.

– Ужин?

– Да, я запекла гуся и думала, вы поужинаете со мной.

– А ну постой, так ты это… та девчонка, что живет в бухте?

– Совершенно верно, сэр!

– Что-то я давно не вижу твоего парня, того, что приехал с тобой.

– Я вижу, сэр, вы в курсе всего, что здесь происходит. Но, не будете ли вы любезны, опустить ружье. Знаете, неловко чувствовать себя мишенью, к тому же раз в году и палка стреляет!

Старик хрипло рассмеялся, ружье дрогнуло в руке и опустилось.

– Ну, раз ты не из Порта-Силвера, может и поговорим.

– Вижу, не любите горожан.

– Так и мечтают отобрать мой маяк, прохвосты.

– Ваш?

– А то чей же, – неподдельно удивился старик. – Ну… так может, зайдем внутрь. Раз ты не одна из них. Постой, а что это у тебя еще в руке?

– Молоко.

– Молоко? – Разочарованно протянул старик. – Ну, ладно, заходи, – вздохнул он, и первый прошел вперед.

Винтовая лестница скрипела под ногами, и Вайлет могла поклясться, что несколько ступеней шатаются и, не ровен час, лестница развалится прямо под ногами. Они поднимались достаточно долго, и она поразилась, откуда у старика столько сил, чтобы бодро вышагивать, почти бежать впереди нее.

Казавшаяся бесконечной лестница закончилась низкой дверью, пройдя в которую она увидела тесную комнатку с деревянным полом и широкими проемами окон, располагающихся в противоположные друг от друга стороны. Западная стена заканчивалась еще одной дверью, выходящей на площадку к гигантскому прожектору.

Из обстановки видавший виды стол, диван, шкаф с кухонной утварью, плита, пару стульев и крохотный телевизор, стоявший на низкой тумбе напротив стола.

– Надеюсь, твой гусь еще при тебе, – хмыкнул старик, и в тусклом свете ночника она смогла как следует разглядеть его лицо: добрый открытый взгляд, благородное лицо, высокий лоб и совершенно седые волосы. Если бы она встретила его в другом месте, то подумала бы, что он профессор или священник.

– Так значит, тебя зовут…

– Вайлет.

– Ну, что ж, Вайлет, я мистер Хеслер.

– А можно я просто буду называть вас по имени?

– О… – смутился старик. – Что ж, не против, зови меня Гаред, – он хлопнул себя по бедрам. – Что-то моя старуха припозднилась и не приготовила ужин, и я говорю, ты вовремя, потому что брюхо мое бунтует, распугивая ночных мотылей жутким рычанием.

Пока Вайлет разогревала гуся и накрывала на стол, старик нетерпеливо мерил комнату шагами, поглядывая в ее сторону. Она с улыбкой наблюдала, как он с жадностью уплетает мясо, впрочем, не прикасаясь к молоку, и когда девушка предложила выпить за знакомство, он хмыкнул, кивнув в его сторону.

– И это ты говоришь: выпить за знакомство?

Он протопал к холодильнику и достал пиво. Вайлет покосилась через его плечо, заметив, что кроме пива там ничего нет.